Мор Йокаи - Золотой человек

Каждый удар весла приближал его к заветной цели. Но чем отчетливей виднелась скала, тем несносней становилось ожидание.

Фруктовый сад тоже оказался под водой. Подплыв совсем близко, Тимар убедился, что только розарий не залит. Там, сбившись в кучу, укрылись овцы и козы со всего острова.

Издали донесся радостный лай Альмиры. Черная собака выскочила на берег, потом побежала назад, снова вернулась, прыгнула в воду, но, проплыв немного по направлению к лодке, опять повернула обратно. А видит ли Михай вон там, под сенью цветущего жасмина, девушку в розовом платье? Видит ли он, как стремится она ему навстречу, подойдя к самому краю бурного потока? Еще мгновенье, еще один взмах весел — вот и берег! Михай выскочил из лодки, и волны тотчас увлекли ее вдаль. Да и зачем она нужна?

Михай и Ноэми не замечают ничего вокруг. Они видят лишь друг друга. А кругом — земной рай. И в этом раю Адама и Евы, как бы огражденные стеной пенистых волн, зеленеют фруктовые деревья и травы, распускаются цветы.

Бледная, трепещущая, стояла девушка, ожидая торопившегося к ней Михая. Когда же он бросился к ней, она, вне себя от восторга, в страстном порыве упала ему на грудь.

— Ты вернулся! — воскликнула Ноэми. — Это ты! Ты! Ты!..

Да, вокруг — первобытный рай. На головы влюбленных, словно венчая их, осыпает серебристые лепестки жасмин, хор иволг и жаворонков распевает свадебный гимн.

Лодку Тимара унесли волны, та, на которой впервые приехали на остров его обитатели, давно истлела и развалилась, а новой они так и не приобрели, и Тимар так или иначе не смог бы покинуть эти места до прибытия первых скупщиков фруктов. А до тех пор пройдут недели, а может, даже месяцы…

Счастливые недели! Благословенные месяцы! Дни безмятежного блаженства!

«Ничейный» остров стал для Тимара родным домом. Здесь он нашел и труд и отдых.

Как только паводок пошел на убыль, пришлось усиленно работать, устраивая сток для застоявшейся в низинах воды. Тимар целыми днями копал водоотводные канавы. Руки у него огрубели, как у поденщика-землекопа. Зато вечером, возвращаясь с лопатой и мотыгой на плече в маленькую усадьбу, он знал, что навстречу ему спешит любящее существо.

Сначала мать и дочь порывались помочь ему в этой тяжелой, утомительной работе, но Михай деликатно отклонял все их попытки. Хлопочите лучше по хозяйству, а уж рыть землю — дело мужчины!

Выкопав канавы и спустив в них воду со всего острова, Тимар с гордостью оглядел результаты своей работы, словно это был единственный в своем роде подвиг, доброе дело, на которое можно сослаться, если придется вести разговор со своей совестью. В день открытия водоотводного канала на маленьком острове было настоящее торжество. Островитяне не знали престольных праздников, не отмечали воскресений. Праздничными считались у них лишь такие дни, когда всевышний посылал им радость. Не отличались они и чрезмерной словоохотливостью. То, что псалмопевец Давид с трудом уложил в сто пятьдесят своих псалмов, они умели выразить одним-единственным вздохом, а о любовных переживаниях, воспетых поэтами в бесчисленных лирических строфах, красноречивее всяких слов говорили их молчаливые взгляды. Они научились угадывать мысли друг друга по выражению лица, и зародившиеся в их душе чувства звучали чудесной гармонией.

Ноэми с каждым днем все больше восхищала Михая. У девушки была преданная, отзывчивая душа, покладистый нрав, чуждый капризов и причуд. Она ни на что не сетовала и не тревожилась за будущее, попросту была счастлива и поэтому способна осчастливить другого. А главное, никогда не приставала с докучными вопросами: «Что будет со мной, когда ты уедешь?.. Ты меня бросишь или возьмешь с собой?.. Даст ли тебе радость моя любовь?.. Какого ты вероисповедания? Будешь ли ты принадлежать только мне?.. Не имеет ли на тебя прав другая? Какое положение занимаешь ты в обществе? И что представляет собой общество, в котором ты живешь?..» Лишь один извечный вопрос читал он на ее лице и в ее глазах: «Любишь ли ты меня?» В глазах этих не отражалось даже тени беспокойства и сомнений.

Случалось, хозяйка дома Тереза говорила Тимару:

— Вы, наверное, запустили свои дела, засиделись тут у нас…

Но он всякий раз успокаивал ее, говоря, что о делах его радеет Янош Фабула.

После этих его слов Тереза украдкой взглядывала на Ноэми и при виде ее нежно-голубых глаз, которые, как подсолнечник к солнцу, всегда были обращены в сторону Тимара, со вздохом заключала:

— Ох, и любит же она его!

Для Тимара стало насущной потребностью день-деньской рыть канавы, забивать сваи, плести хворост для настила гатей. Тяжелая физическая работа помогала подавлять еще более тяжелую внутреннюю борьбу.

Что же происходило в это время в мире, за пределами острова?

Тридцать кораблей Тимара плавали по Дунаю, одна галера находилась в море, а все его многомиллионное состояние сосредоточилось в руках женщины.

А вдруг эта женщина, легкомысленно поддавшись прихоти, вздумает рассеять по ветру, растранжирить его капиталы и ради своего удовольствия разорит мужа? И пенять-то будет не на кого…

Михай был очень счастлив, живя на острове. Но все-таки ему очень хотелось знать, что происходит у него дома. Он все время испытывал какое-то странное раздвоение, как бы находясь одновременно в двух местах. К одному его приковывали состояние, честь, положение в обществе, в другом удерживала любовь.

Ничто не мешало ему покинуть остров. Дунай не море, и, будучи хорошим пловцом, он при желании в любой час мог легко переплыть через него. Никто бы не вздумал удерживать его, и Ноэми и Тереза знали, что там, по ту сторону, его ждут дела. Но, оставшись наедине с Ноэми, он мгновенно забывал обо всем, что занимало его в той, другой жизни, и был способен лишь предаваться любви, самозабвенно наслаждаться своим счастьем.

— О, ты не должен так сильно любить меня! — шептала ему девушка.

Так проходили дни.

Наконец наступила пора сбора урожая. Ветви деревьев гнулись под тяжестью обильных плодов. Какой радостью было наблюдать, как они зреют и наливаются соками. Из зеленых плоды становились бледно-коричневыми, с желтыми и красными прожилками. Коричневые плоды под лучами солнца покрывались ярким румянцем. На золотистых — запестрели карминные крапинки, а на багровых — зеленоватые пятнышки. Каждый зрелый плод казался улыбающимся детским личиком.

Тимар помогал женщинам во время сбора. Громадные корзины наполнялись благодатными дарами природы. Высыпая фрукты, Тимар то и дело пересчитывал их и в восторге восклицал:

— Сколько их! Сотни, тысячи! Настоящее золото!..

Однажды после полудня, неся домой вместе с Ноэми полную корзину фруктов, Михай заметил перед хижиной группу незнакомых людей. Это были скупщики, — первые за несколько месяцев посетители острова. Они принесли вести из внешнего мира. Происходила обычная меновая торговля, — Тереза, как всегда, требовала за свои фрукты пшеницу, но на этот раз торговцы давали ее меньше, чем в прежние годы. Они утверждали, что пшеница сильно подорожала, — комаромские купцы вздувают на нее цену. Скупают все зерно и, перемолов его на муку, отправляют за море.