Робин Мадерик - Искушение

- О, Флетчер, - произнесла она, с трудом сдерживая слезы.

- Это она? - шепнул тихо Брайан, стоявший рядом с лейтенантом.

- Да.

Вера приблизилась к Флетчеру на расстояние протянутой руки и с беспокойством рассматривала кровавую повязку.

- Твой глаз?.. - спросила она.

- Мне сказали, он все еще мой. Я его пока не потерял. Неужели ты разлюбила бы меня с одним глазом?

Флетчер пытался пошутить. Но его слова произвели противоположное действие. Вера залилась слезами и, если бы они были одни, бросилась бы к нему, чтобы поплакать у него на груди. Но разве ему сейчас нужна ее слабость? Нет, она должна быть сильной, она должна стать ему опорой.

- Конечно, нет, - сказала она с показным спокойствием. - А как твоя нога? Пулю вынули или она еще там?

- Пуля была сквозная, прошла через ногу и ранила лошадь. Тут она меня и сбросила.

Голос Флетчера становился все слабее. Вера понимала, что он потерял много крови, и пыталась себе представить тот взрыв жестокости, который привел лейтенанта в такое плачевное состояние. Что может быть причиной такой жестокости? Страх, конечно. Что заставляет мужчин совершать такие чудовищные поступки, как убийства? Неужели чувство долга? И что заставляет женщину пытаться собрать из осколков образ благородного человека, разбитый в кровавой бойне?

Вера подошла к Флетчеру, и он оперся на ее плечо, инстинктивно ища поддержки.

- Он пойдет со мной, - сообщила Вера Брайану.

- Он не сможет, - ответил Аптон.

- Думаете, я не смогу ухаживать за ним как подобает?

- Вовсе нет, я уверен, что Вы все сможете сделать наилучшим образом.

Брайан ухмыльнулся и охнул, так как Флетчер сильнее оперся ему на плечо.

- Тогда оставьте его у меня, сударь.

- Но Вы не сможете обеспечить ему необходимого лечения!

- Собираетесь проверять меня?

- Скажите, Вы всегда так сердито разговариваете с мужчинами, которые сражаются за Вашу империю?

В этот момент Флетчер наконец вступил в разговор:

- Послушайте, Брайан, Вера - патриотка. Ее заботит не империя, не бедная старая Англия, а только ее молодая родина и, конечно, я.

Флетчер сам удивился легкости своего тона. По-видимому, боль, которую он испытывал постоянно, уничтожила внутренние барьеры, созданные им самим.

Брайан вспоминал ту ночь в таверне, когда стал свидетелем страданий Флетчера. Он отчетливо помнил его слова о том, что женщина старит мужчину. Он также не забыл очень резкого высказывания Флетчера по поводу женщин вообще, и его, Флетчера Айронса, отношения к ним. После всего этого Брайан меньше всего ожидал встретить такое очаровательное создание, как миссис Эшли. Правда, язычок у нее острый...

- Нам нужно вернуться в полк, - спокойно объяснил Брайан. - Его должен осмотреть врач, ведь состояние очень серьезное... Послушай, Флетчер, если ты любишь ее, то должен поступить так, как я советую. Позвольте нам уйти, миссис Эшли, и я постараюсь поскорее вернуться к Вам с известиями. Если выяснится, что лейтенант может продолжать лечение у Вас дома, я немедленно перевезу его. Вы согласны, Айронс?

- Да, я так и хочу поступить.

Флетчер ответил так тихо, что ему пришлось повторить свои слова еще раз. Ему вдруг показалось, что воздух перед глазами переливается и блестит, острая боль пронзила глаза и нарастала с каждой минутой. Лейтенант поднес руку ко лбу и почувствовал, что она в крови. Он так слаб, что не смог произнести даже нескольких слов, чтобы успокоить Веру.

***

Военный врач был доволен, что сможет снять с себя часть обязанностей. Он подробно проинструктировал Веру, научил ее нескольким необходимым процедурам и запретил ей отворачиваться, когда обрабатывал рану на ноге в том месте, где вышла пуля. Сам Флетчер не издал ни одного стона, а Вера, желая его поддержать, собрала все свое мужество, чтобы следовать указаниям врача. Она так волновалась, что до крови закусила губу. Доктор оценил силу и упорство молодой женщины и попросил ее отойти за занавеску и подождать там, хотя был уверен, что она выдержит всю процедуру до конца.

Из-за занавески Вера слышала тихие стоны Флетчера. Возможно, он сдерживал себя ради нее, а может быть, сказывалась многолетняя тренировка. Она не могла точно ответить на этот вопрос, но ощущала, что из ее груди готов вырваться такой же крик боли, какой лейтенант сдерживал в своей.

Когда Вера отворачивалась от занавески, то натыкалась взглядом на раненых солдат. Одни лежали на полу, на каком-то подобии подстилок, другие сидели в креслах, расставленных вдоль стен, оставляя после себя следы грязи и крови, которыми были пропитаны их мундиры. Сильный запах пота и гноящихся ран наполнял комнату. Вера подошла к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

"Ведь я ненавидела их всех, - подумала Вера, - а теперь испытываю только жалость".

- Миссис Эшли! - позвал ее доктор. Он вышел в рубашке с закатанными рукавами, только что закончив все процедуры.

- Я сделал все что мог, - сказал он. - Остальное зависит от него самого и от Господа, конечно. К сожалению, мне некого послать с Вами, чтобы донести его на носилках. С Вами еще кто-нибудь пришел?

Вера оглянулась. Куда подевался этот молодой человек, который шел с ними всю дорогу? Он, кажется, предлагал свою помощь.

- Тут был такой темноволосый лейтенант. Кажется, он не очень серьезно ранен. У него такая повязка на голове... - И Вера попыталась руками изобразить, какого рода повязка была у Брайана.

- Этой ночью поступило слишком много народу, чтобы я мог запомнить кого-то одного.

- Я очень благодарна Вам, доктор, за то, что Вы позволили мне войти. Я знаю, сюда не пускают гражданских. Скажите, ему можно ходить? Я смогу ему помочь, если мы пойдем тихо.

- Он очень слаб, миссис Эшли, а Вы хрупкая. Но в любом случае ему лучше не вставать. Я думал, у Вас есть, на чем его отвезти. Простите меня, но мне нужно продолжать осмотр. У меня совершенно нет времени.

Вера поблагодарила его и поразилась тому, что способна испытывать чувство признательности к врачу.

- Вы позволите оставить его здесь, пока я не найду какую-нибудь повозку?

- Конечно. Ведь у нас есть еще и столы, а многих раненых можно осмотреть прямо в креслах.

Вера пересекла комнату и заглянула за занавеску. Флетчер лежал на голой поверхности деревянного стола. Глаз был перебинтован заново, но на повязке снова появилось красное пятно. Флетчер лежал неподвижно, казалось, крепко спал. Вера ласково погладила его по щеке, по пряди волос, выбившейся из-под повязки. Она поразилась, каким он стал худым и изможденным. Боже, он чуть было не ускользнул от нее навсегда!

Вера взглянула на столь ненавистный ей красный мундир. Вот он висит весь в крови и грязи. Ведь именно того она и желала всем "красным мундирам", но только не этому, единственному для нее человеку. Вера вспомнила, с каким достоинством Флетчер носил военную форму и каким привлекательным он ей казался. Не удержавшись, она поднесла его руку к губам и поцеловала.