Лори Макбейн - Тьма перед рассветом

- Я хочу попрощаться со своими друзьями, отец. Это займет всего несколько минут, - сказала Рея со своей прелестной улыбкой, которая всегда так неотразимо действовала на него.

- Ах, Кирби! Это мой отец, Люсьен Доминик, герцог Камаре! Папа, познакомься с Хьюстоном Кирби. Он - стюард с Морского Дракона и самый добрый, самый милый человек, которого я когда-либо встречала. Он спас мне жизнь, когда я заболела и чуть было не умерла. Он варил мне такой бульон, что даже наша Роули почернела бы от зависти! - с жаром сказала Рея, улыбаясь нахлынувшим на неё воспоминаниям.

- Ваша светлость, - отозвался Кирби, низко кланяясь. Лицо его побагровело при мысли о тех словах, которые невольно вырвались у него по адресу герцога всего несколько мгновений назад.

- Мистер Кирби, - вежливо отозвался герцог, абсолютно уверенный в том, что дочь не покривила душой, описывая, чем она обязана этому человеку. - Я - ваш вечный должник и никогда не забуду того, что вы сделали для моей дочери, - глубоким, проникновенным голосом произнес герцог. Он был донельзя удивлен тем, что вынужден благодарить человека, который, как он представлял, был недостоин даже его презрения и которого, обернись все по-другому, он попросту приказал бы заковать в кандалы.

Хьюстон Кирби отделался какой-то пустой фразой и внезапно вспомнил, где он видел прежде это лицо. Эта настолько ошеломило его, что он, не задумываясь, заговорил, чувствуя, как от волнения судорогой перехватило горло. - С позволения вашей светлости должен сказать, что вы ни чуточки не изменились с тех пор, когда я имел честь видеть вас двадцать пять лет тому назад.

Заметив, что тот высокомерно вздернул брови, Кирби быстро заговорил, вдруг испугавшись, что его сочтут наглецом. - Я был лакеем у лорда Мертона Джейкоби, десятого маркиза. Я хорошо помню, как его светлость назвали вас молодым жеребцом и хохотали до упаду. Он сказал, что такого молодчика никто не сможет взнуздать, а тем более та титулованная вдовушка, хоть она и тешит себя этой надеждой. Его светлость сказал еще, что не завидует тому, кто осмелится встать у вас на пути.

Вслед за весьма откровенными воспоминаниями Кирби вдруг воцарилась такая тишина, что потрясенный дворецкий, не на шутку перепугавшись, мечтал только о том, чтобы земля разверзлась под его ногами. Боже правый, он слишком долго прожил в колониях! Кирби решил было, что ослышался, когда вдруг услышал, как герцог весело захохотал. Даже на лицах Реи и капитана было написано недоумение.

- Да, конечно, я прекрасно помню старого маркиза Джейкоби. Он был страшно похож на моего деда, такой же тиран!

Острый взгляд Люсьена Доминика полоснул по лицу Данте, будто впервые по-другому увидев его. Хьюстон Кирби и не понял, что его невинное с виду замечание всколыхнуло всколыхнуло старые воспоминания в груди герцога. Он припомнил стройного молодого человека, которым ненавистный капитан был в те далекие годы и ту не совсем достойную репутацию, что вполне заслужил своими похождениями.

Но не только нежностью и сожалением повеяло на него из далекого прошлого. Герцог не мог выкинуть из головы Данте Лейтона, и мысль о том, что дочь связана нерушимыми узами брака с человеком, который вел такую же жизнь, что и он сам, а может быть, ещё и превосходил его в беспутных выходках, заставило сжаться его сердце. Герцог внезапно вспомнил, насколько жесток и беспринципен был сам в дни своей далекой молодости и невольно взглянул на Лейтона. Он вспомнил, как тот высокомерно сказал, что не позволит никому отнять у него то, что он считает своим по праву. Именно это воспоминание и не давало покоя Доминику, ведь Рея теперь стала собственностью этого человека.

- Леди Рея Клер!

Кто-то в переполненном зале заметил, наконец, маленькую группу, застывшую у самой лестнице, и окликнул Рею.

К величайшему негодованию герцога его благородная дочь не только не сделала вид, будто не признала нахала, но, казалось, была рада поздороваться с неотесанным моряком. Не иначе, как он принадлежал к команде этого проклятого корабля! Герцог заметил, как человек направился к Рее, слегка покачиваясь, словно ступая по неверной палубе корабля. И не только это выдавало в нем моряка. С растущим раздражением герцог подумал, что по одежде его можно признать за настоящего пирата.

Но прежде, чем этот человек с кудахтающим смехом и почти беззубым ртом добрался до того места, где стояла Рея, на её пути появился Алек МакДональд с тем же решительным видом, что был, верно, у него, когда он сражался у Каллодина рядом с её прадедушкой. Этот хоть, по крайней мере, выглядит, как цивилизованный человек, подумал герцог. Он по-прежнему не сводил подозрительного взгляда с морщинистого лица незнакомого человека, из кармана которого выглядывала рукоятка ножа.

- Леди Рея Клер, мы так благодарны, что вы нашли время повидаться с нами, - срывающимся от возбуждения голосом проговорил Алек. От его внимательного взгляда не ускользнуло то, что за спиной девушки маячила мрачная фигура мужчины, а также враждебность сопровождавших Рею джентльменов. Капитана он, конечно, знал, но вот другой господин был ему совершенно незнаком, и храбрый шотландец, заметив избороздивший лицо незнакомца уродливый шрам, то час же решил, что капитан вряд ли обойдется без его помощи.

Однако сама Рея, похоже, ничего не опасалась и встретила МакДональда самой милой улыбкой, - Мистер МакДональд, это мой отец.

Роскошные усы МакДональда судорожно дернулись. - Ваша светлость, пробормотал он, но шотландская гордость не позволила ему поклониться или хотя бы из вежливости кивнуть.

- Отец, мистер МакДональд сражался бок о бок с прадедушкой в битве при Каллодине. Он помнит маму и тетю Мэри. Я сказала ему, что дядюшка Робин восстановил замок и проводит там добрую половину года.

- Из уважения к памяти Мак Данавела из МакДанавела я готов сражаться на стороне любого из его потомков, которому угрожает опасность, - со скромной гордостью и чувством собственного достоинства заявил Алек МакДональд, - Прекрасный был человек! Пришел когда-то ко мне помощь и приютил в своем доме в Тимералдохе. Это огромная честь для меня познакомиться с его правнучкой.

Из груди Люсьена Доминика вырвался вздох. Он почувствовал себя обманутым, потому что в который раз у него отняли возможность презирать и ненавидеть этих людей. Из чувства долга или просто по зову сердца, но все они были добры к его единственной дочери.

- Благодарю вас, мистер МакДональд, - ответил он. Легкая улыбка, такая же редкая, как луч солнца в холодный зимний день в горах Шотландии, немного смягчила суровые черты его лица. - Моя жена всегда страшно гордилась своими предками-горцами. Она будет очень признательна, когда узнает, как вы были добры к нашей дочери.