Агата Мур - Два дня в Венеции

- Твоя покорность является частью нашего договора.

- Ну конечно! Нас связывают всего лишь условия сделки, не стоит забывать об этом.

Выражение его лица не изменилось, но в голосе послышались металлические нотки.

- Осторожно, любимая.

Официант принес их заказ. Паула размешала сахар и сделала пробный глоток.

- Я не хочу в сложившейся странной ситуации оставлять магазин на одну Амелию.

Ее мать наверняка была способна и сама справиться со всеми делами торговли. И при обычных обстоятельствах Паула спокойно могла уехать на несколько дней из города. Но теперь интуиция подсказывала ей, что за всеми сегодняшними проблемами стоит длинноногая блондинка. И чем больше она думала об этом, тем сильнее охватывало ее чувство тревоги за происходящее.

- Два дня - это еще не целая жизнь, Паула. Но факт, что Грегорио был прав, принес ей мало утешения.

- Похоже, мне будет трудно убедить тебя в этом. Он добавил сахар и размешал темную ароматную жидкость.

- Скорее всего так, дорогая.

Она заглянула в его глаза и натолкнулась на такую непреклонность, что решила больше ему не перечить.

Она молча допила кофе, встала и вытащила из сумочки купюру, но Грегорио отвел ее руку.

- По-моему, ты слишком далеко зашла в своей независимости.

Он подозвал официантку, расплатился и последовал за Паулой на набережную. Сейчас он казался полной противоположностью властному бизнесмену, каким обычно выглядел. Одетый в легкие летние брюки, в рубашку с расстегнутым воротом, Грегорио ничем не выделялся из толпы. И все же было в нем что-то такое, что привлекало посторонние взгляды.

Негромкий свист раздался рядом, но Паула прошла мимо, не подозревая, что именно она была предметом восхищения какого-то человека. Не заметила молодая женщина и холодного взгляда, который бросил Грегорио в направлении случайного поклонника.

Вскоре они повернули обратно, возвращаясь тем же путем. Паула слушала приглушенную болтовню и смех сидящих за столиками парочек, наслаждающихся приятным вечерним отдыхом. Дойдя до машины, она отдала Грегорио ключи, а сама села рядом, отрешенно поглядывая по сторонам. Дома Паула медленно, не дожидаясь Грегорио, поднялась наверх. Не включая света, сняла одежду и забралась в постель. Сон не шел, и она лежала с открытыми глазами в темноте, потеряв счет времени. И пропустила момент, когда Грегорио тихо вошел в комнату.

Она услышала легкое шуршание снимаемой одежды, угадывая его движения, когда он стягивал через голову рубашку, потом расстегивал брюки, и представляла себе его уже нечужое тело, широкие плечи, рельефные мышцы, гладкую горячую кожу. Внутри медленно разливался знакомый жар, и легкая боль страстного желания волной поднималась из глубины живота.

Боже! Ну почему ее организм живет теперь независимо от воли и разума? Ей совсем не хочется его поцелуев и объятий. Маленькая лгунья! Да она просто жаждет потеряться в его ласках, снова и снова пережить магическое наслаждение, которое он мог в ней возбудить.

На один миг она представила себе, что они делят друг с другом нечто большее, чем секс, пусть и очень приятный. Это повергло ее в шок. Как ей могло показаться, что можно испытывать к Грегорио что-то, кроме ненависти? Ведь она изначально презирала его за жестокий план, в который тот ее втянул.

Но в то же время ненависть не имела ничего общего с теми чувствами, в которые ей доводилось погружаться, едва ее тело обволакивали его объятия. Негодяй умел и знал, как обращаться с ней. И когда она пылала, уже не было свободного места для мыслей о чем-либо, кроме как о владевшем ею мужчине и моменте, уносящем ее в чудесное, великолепное никуда.

Глава 7

Паула и подумать не могла, что Лаура сумеет запастись приглашениями на все приемы, проводимые городской элитой. Было ли это простым совпадением или злым умыслом, сказать трудно. Вернее было бы предположить второе, учитывая намерения блондинки навредить избраннице Манфреди всеми доступными способами.

В пятницу фотовыставка шла своим чередом. Было интересно наблюдать, как светские матроны гуляют по галерее. Любезное слово здесь, неприкрытый намек там, и гости уже договариваются о следующей подобной встрече или благотворительном мероприятии.

- Печальные мысли?

Паула повернулась к Грегорио и подарила ему сногсшибательную улыбку.

- Да так, наблюдаю. Он удивленно оглянулся.

- За Лаурой?

- Как ты догадался?

- Есть причины?

Она стряхнула воображаемую пылинку с его пиджака.

- Она хочет тебя, разве не заметно?

- Это должно кого-то беспокоить?

- Я только пытаюсь понять почему? Лукавство появилось в его глазах, и уголки губ дрогнули в улыбке.

- Давай лучше осмотрим фотографии. Те, что на стенах, - добавил он, кладя руку на ее талию.

- Ты меня убиваешь своим проявлением чувств, - прошептала Паула.

У Манфреди не было никакого желания накалять страсти вокруг собственной персоны, в обществе он просто играл роль, которую от него ждали.

Фотографий было много. Грубые черно-белые, с множеством оттенков серого абстрактные коллажи, которые вызывали интерес, поскольку требовали индивидуальной интерпретации. В них хотелось разобраться, уловить созвучие в душе. Захватывающая красота скрытого ритма и витиеватой подачи чувств и мыслей соперничала с непреклонной реальностью, выраженной в привычной для большинства, доступной художественной манере...

Паула остановилась как прикованная у фотографии ребенка с ангельскими чертами лица и такими невероятно грустными глазами, что их выражение заставило дрогнуть ее душу. Она подошла ближе прочитать письменное объяснение, напечатанное внизу, и ей захотелось плакать. Это был ребенок-сирота, встреченный фотографом на земле, охваченной войной. Такая невинность, и так много горя. Паула ощутила, как пульсирует кровь в висках. Мысль о собственном ребенке, который тоже когда-то может подвергнуться страданиям, просто убивала.

Сильный материнский инстинкт застиг ее врасплох.

Теперь она начала осознавать, что послужило подспудной причиной ее согласия на брак с Грегорио Манфреди. Паула была уверена в силе своей антипатии к нему, но согласилась мириться с сексом ради конечного результата. У нее родится ребенок, о котором будет кому позаботиться, который никогда не станет нищим, сможет получить превосходное образование и распорядиться своей жизнью, как ему будет угодно. А она пока что готова играть роль на публике. Настанет миг, и они с Манфреди перейдут к раздельному существованию, и пути их судеб разойдутся навсегда.

Только вот и сейчас ясно, не все сработало из того, что ею предусматривалось. Видит Бог, она очень старалась, но с каждым прожитым днем становилось все труднее сдерживать прорывающиеся эмоции. Лишь стоило Грегорио дотронуться до нее, как каждая ее клеточка с готовностью отзывалась. Паула внушала себе, что каждый день надо принимать таким, каков он есть. Дни были хорошими, а вот ночи...