Элизабет Оглви - Внезапная страсть

Но больше всего ее поразило то, что произошло потом, после обеда, когда Джина вместе с ней вышла из комнаты.

- Дорогая, посиди со мной, давай выпьем кофе, - сказала она, беря Крессиду под руку.

Они прошли в гостиную, где подавали крепкий кофе, Крессида была готова к допросу, но разговор начался вполне безобидно.

- Стефано говорил, что ты после болезни отдыхаешь на вилле, - заметила Джина.

- Отдыхаю в обоих смыслах этого слова, - заметила Крессида.

В ответ на предложенный кофе Джина покачала головой.

- Как это?

- На актерском сленге это обозначает простой в работе - а поскольку я сейчас не работаю, так и есть. Но я действительно была больна.

- Сейчас лучше?

- Почти, - довольно уклончиво ответила она.

- А твоя карьера? - Если не считать этого отдыха, ведь все идет хорошо? Я знаю, что Стефано внимательно следит за твоими успехами.

- Правда? - с недоверием спросила Крессида и, подняв глаза, увидела, что он стоит рядом, глядя на нее сузившимися глазами.

- Крессида, я думаю, нам пора, - сказал он своим бархатным голосом. - Это твой первый выход, и тебе не следует переутомляться.

Она с радостью согласилась, довольная, что избежит любопытных глаз Джины и не сможет случайно сказать что-нибудь такое, что ее выдаст. Они попрощались, и по дороге к машине она размышляла о том, что думает могущественная и властная семья Стефано о ее приезде.

Когда они сидели в машине, она заметила:

- Никто из них не спросил, почему я вернулась.

Длинные смуглые пальцы повернули ключ зажигания.

- Моя семья больше не занимается моими проблемами с прежним рвением, ответил он. - И кроме того, они не расспрашивали тебя, потому что знали: мне это не понравится.

Она не могла остановиться.

- Но почему? Наверное, они ужаснутся, если узнают правду?

Он нажал на акселератор.

- Уже поздно, - сказал он. - Я устал, да и ты, наверное, тоже.

И это означает, что он не намерен обсуждать эту тему, подумала она, откидываясь на кожаное сиденье. Стефано умел, как никто другой, прекратить любой разговор, если он ему не нравился. Очевидно, он продемонстрировал семье свое знаменитое ледяное спокойствие в ответ на какие-либо попытки проявить интерес к обстоятельствам ее вторичного появления в его жизни.

Но когда они подъехали к вилле, он повернулся к ней.

- Однако нам пора объясниться. - Он помолчал. - Завтра воскресенье, и мне надо заглянуть в хижину, кое-что проверить. Если хочешь, можешь поехать со мной.

Она постаралась не показать, насколько ее взволновало - как бы между прочим сделанное предложение, задетая тем, что он говорит о доме, который она всегда считала "их домом", как о своей собственности. Он приглашал ее в их хижину, где они провели медовый месяц, место, которое для нее всегда было светлым и нетронутым никакими перипетиями их неудачного брака. Но, очевидно, она ошибалась.

Она должна поехать с ним завтра. Может быть, это будет больно, однако это необходимо. Потому что если что-то и сможет ее окончательно и бесповоротно убедить, что все действительно кончилось, так это поездка в хижину в качестве гостьи, чтобы окончательно удостовериться, как рушится ее последняя мечта.

Она постаралась ответить с той же небрежностью в голосе.

- Хорошо, я поеду. - И не дожидаясь, пока он откроет дверцу, выскочила из машины и, не говоря ни слова, вошла в дом.

Глава 12

Легкий ветерок кружился, что-то нашептывая. Это был единственный звук, который Крессида могла слышать на вершине горы, в самом тихом месте на свете.

Она постояла минутку, глядя на маленький скромный деревянный домик, куда они приехали на серебристой спортивной машине, преодолев множество извилистых подъемов, распугивая горных козлов, с удивлением взиравших на них.

Хижина.

Место, куда он привез ее в их медовый месяц. Где он учил ее любить его. Где они провели самые прекрасные три недели своей жизни, когда они жили и дышали только друг для друга и не видели никого и не нуждались ни в ком, кроме друг друга.

Сильный порыв ветра разметал ее рыжие волосы, она повернулась к Стефано невозможно было понять, о чем он думает.

Он открыл дверь. Ключ удивительно легко повернулся в замке, затем он толкнул дверь, которая со скрипом отворилась, и жестом пригласил ее войти.

Первое, что удивило ее, это то, что внутри все было таким обжитым. Она сама не знала, чего ждала, возможно, чего-нибудь вроде сцены из "Больших ожиданий" - то есть в хижине все должно было быть так же, как в тот день, когда они ее покинули, не считая толстого слоя пыли и паутины.

Он смотрел на нее, вопросительно подняв черные брови.

- Что?

- Кто-то сюда приезжал!

Похоже, что-то в ее ответе успокоило его. Исчезло напряжение, глаза сощурились в улыбке.

- Ну, конечно. И это были не три медведя. Она огляделась: чашка, тарелки и кастрюли, чисто вымытые, аккуратно сложены на полках, стулья задвинуты под стол. Через открытую дверь комнатки, служившей одновременно кухней и гостиной, она увидела широкую кровать, тщательно застеленную белоснежными простынями и мягкими теплыми одеялами. Эта кровать... Она резко отвернулась.

- А кто? - спросила она. - Ты.? - "И Эбони?" - подумала она.

Он кивнул.

- Ну, конечно. Почти каждый выходной. Она удивленно посмотрела на него, ей было трудно представить, что Стефано, преуспевающий и могущественный бизнесмен, приезжает сюда почти каждый выходной. Медовый месяц - это ведь нечто особенное. Она любила в нем черты сильного, практичного, умелого и нежного мужчины, проявившиеся здесь, она любила человека без этой шелухи власти и богатства, человека, которого не интересуют ни деловые обязательства, ни подчиненные. Такой человек существовал только здесь, подумала она, глядя на Стефано, но, очевидно, эта хижина стала для него каким-то постоянным убежищем. Интересно, кого он привозил сюда?

Она почувствовала, как боль пронзила ее при мысли о том, как он жил все это время без нее.

- И зачем тебе понадобилось сюда приезжать? - с досадой спросила она. Он напряженно смотрел на нее.

- Просто проверить воду. И газ тоже. - Он наклонился, чтобы посмотреть трубу под раковиной. - Тут у нас недавно была протечка.

"У нас". Она сглотнула.

- Я подожду на улице, пока ты закончишь.

- Как хочешь.

Она подошла к деревянной скамеечке, с которой открывался необыкновенный вид на долину, но даже это оказалось мучительно, она вспомнила, как они сидели здесь вдвоем, смотрели на заходящее солнце, затем наступала бодрящая прохлада, после чего им хотелось есть, а еще больше хотелось друг друга. Она вспоминала, как долгими вечерами они играли в триктрак или шахматы. Она вспоминала, как осоловевшие и расслабленные от вина и обеда они занимались любовью на этой самой скамейке... Она быстро встала, почувствовав залах свежесваренного кофе, и увидела в дверях Стефано.