Юлия Плагина - Лихорадка под названием...

- Уходи... Пошёл вон, я сказала!

Дёрнувшись, словно от пощёчины, Аркадий сквозь зубы процедил отборнейшие ругательства, достойные портовых грузчиков, а не сына довольно обеспеченных родителей, вращающегося в определённых кругах, но попыток по нашему сближению больше не предпринимал. Обхватив себя за плечи подрагивающими и основательно замёрзшими руками, решила любым способом добиться желаемого... Пусть ради этого придётся даже унижаться.

- Прошу тебя, уходи... - почти проскулила, чувствуя, как нервы начинают сдавать и из глаз вот-вот польются слёзы.

Я и так не успела морально восстановиться от недавнего признания Савельникова и Булавинцевой, так теперь помимо предателя Егора и сумасшедшего Цепного Пса, мне ещё и жгучего романа с Мошкалёвым не хватает! Понимая, что первым Кеша ни за что не уйдёт, круто развернулась, отмахнувшись от головокружения, и поспешно посеменила в сторону хирургического корпуса, стремясь как можно быстрее попасть под защиту доктора Митищи. Молодой человек не стал меня догонять, всего лишь вежливо поинтересовался, что делать с гостинцами, привезёнными одной взбалмошной вредине.

- Выкини! - рубанула, скрываясь за детской площадкой.

Уже дотопав до отделения, немного притормозила, вскинув голову и изучающе рассматривая пасмурное небо - наверное, вечером будет снегопад. В принципе, ни цветы, ни фрукты и уж тем более медведь, не виноваты, что их купил Мошкалёв. Да и люди старались - выращивали, производили, продавали... А тут я со своими закидонами выпендриваться начала!

- Нет, так дело не пойдёт, - проделав очередной разворот через левое плечо, совершила обратный марш-бросок к лавочке, искренне надеясь, что не застану там молодого человека.

Мои молитвы были услышаны: Кеши по близости не наблюдалось, что помог выяснить пристальный и длительный осмотр близлежащей территории из-за веток раскидистого куста, а вот медвежонок сидел на прохладной, заснеженной лавке, хмуро понурив умильную морду и печально сверкая карими глазёнками-бусенками. Рядом с этим плюшевым чудом нашлись и остальные подарки. Подхватив корзину и цветы, довольно сцапала Топтыгина... Чтобы заметить большой красный бант, завязанный на его шее и выгодно выделяющийся на белом фоне. Карточка, шутливо зажатая между лентой и тельцем моего личного Вини-Пуха повергла в священный трепет и недоумение: "Моему маленькому, сварливому, но такому дорогому и любимому медвежонку! Всегда твой Кеша".

"Нет, Аркадий просто физически не способен испытывать хоть к кому-то тёплые, искренние и крепкие чувства," - топая обратно к корпусу, пыталась вернуть на законное место утраченное самообладание, занимаясь банальным, но мало продуктивным аутотренингом. - "Поэтому, Пашенька, даже не вздумай становиться на защиту Мошкалёва, иначе..." - Какая именно кара падёт на провинившуюся меня, я так и не придумала, зато получила знатный нагоняй от доктора Митищи, уже ожидавшего пациентку Огурцову на больничных ступенях.

Лёжа в больничной палате и страстно обнимая Винни, не заметила как счастливая улыбка идиотки проскользнула на лице... Да так там и осталось, стоило только припомнить сегодняшнее пятиминутное романтическое помутнение, закончившееся вполне закономерным, а потому логически объяснимым скандалом. Вопрос чисто из врождённого любопытства: Мошкалёв снова попытается за мной ухаживать или всё же махнёт рукой, забраковав подобный вариант на роль своей будущей девушки?

- Привет выздоравливающим, - на улице стоял весёлый Васечкин, который сразу же кинулся забирать у меня спортивную сумку с нехитрыми пожитками. - Нормально себя чувствуешь?

На языке так и вертелось нечто колкое, жутко обидное и унизительно, но, горжусь собой, смогла сдержаться, а не начать орать благим матом на виду у любопытных пациентов и добрых врачей, подкармливавших меня шоколадом, пока Евгений Александрович не видел. Растянув губы в радостно-приветственном оскале, практически радикулитной ласточкой спорхнула со ступенек поликлиники и протянула сумку Егору. Расслабившийся корреспондент явно ожидал, что ему никак не аукнется подстава со статьёй в газете, поэтому спокойно подошёл к до ужаса злой мне довольно близко... за что моментально и поплатился. Сжатый кулак с несвойственной мне силой врезался в солнечное сплетение молодого человека, заставляя последнего буквально задохнуться от неожиданности, и закашляться. Похлопывая по спине согнувшегося пополам корреспондента, самым приторно-сладким голосом прочирикала, стараясь, чтобы никто больше не услышал:

- Это был последний день работы Павлы Огурцовой на такого долдона как ты, Васечкин!

- Признаю, был неправ, - журналист предпринял заранее провальную попытку реабилитироваться в моих глазах. - Но мне нужно было спровоцировать "королевскую" четвёрку на нечто подобное, чтобы найти достойный материал для статьи.

- Сволочь, - злость, сполна подкреплённая неконтролируемой яростью, всё-таки вырвались наружу, сметая былую жалость к идиоту Васечкину. - А если бы меня Гаршин в том переулке к прародителям отправил, тогда что? - Отведённые в сторону нахальные карие глаза сказали намного больше, чем любые слова. - Урод, ты на это и надеялся...

- Нет, - испуганно вздрогнув, Егор дёрнулся в мою сторону. - Я не ожидал, что Павлюченко даст подобный приказ Денису, - благоразумно решив не приближаться к разозлённой фурии, парень поспешно осадил назад. - Думал, что снова тебя в Академии возьмут в оборот, или в кафетерии возникнут "сложности" с посетителями, но чтобы произошло избиение девушки... Поверь, я не хотел, чтобы всё так получилось!

- Галимая отмазка, - проходя мимо бывшего нанимателя к машине, еле сдержалась, чтобы ещё и ногу ему не оттоптать. - Мог бы и предупредить, что чуть ли не баннер над моей башкой повесишь, облегчая поиски информатора "Казановам". Чего молчишь, словно партизан на допросе?

- Я хотел... - тонна недоверия, сквозящая в моём взгляде, сделала своё чёрное дело. - Хорошо, думал, что Гаршин и Павлюченко возьмутся за корреспондента, наваявшего статью, и лишь потом приступят к "обработке" информаторов. Надеялся успеть отвести от тебя подозрения, сказав, мол, что Огурцова давно и по самые уши влюблена в Савельникова, поэтому и ринулась ему на помощь. - При упоминании Германа, сердце неприятно сжалось, а внутри снова образовалась давящая пустота, о которой я на некоторое время забыла... полностью поглощённая белым медведем и его бывшим хозяином. - Но Цепной Пёс решил поступить по-другому... Прости!

- Надеюсь, от подобного развития событий хотя бы ты получил выгоду, - проглотив часть фразы, в которой содержались матерные выражения, не стала дожидаться дальнейших разглагольствований Васечкина, который, стопроцентно, будет давить на жалость, и уселась на пассажирское место.