Артур Шницлер - Фридолин

— Ты наконец вернулся?!

С беспечным смехом она прибавила:

— Все напрасно, тебя узнали! — И обращаясь к другой, мальчикоподобной: — Оставь меня с ним на минуту, потом бери его себе, если хочешь, хоть до утра.

Наконец, нагнувшись к подруге, совсем тихим и радостным шепотом:

— Это он, в самом деле он!

— Быть не может! — удивилась другая и скользнула в угол к танцорам.

— Не расспрашивай, — обратилась оставшаяся к Фридолину, — и ничему не удивляйся. Я дурачила ее, но тебе я говорю правду: так долго продолжаться не может! Беги, пока не поздно. Через минуту, быть может, будет поздно. И берегись, чтобы тебя не проследили. Если они опознают тебя, прощайся навеки со спокойной и мирной жизнью! Ступай!

— Я увижу тебя?

— Немыслимо!..

— Так я остаюсь!

Дрожь пробежала по ее телу, передалась Фридолину, почти затуманила его чувства.

— Большее, чем моя жизнь, не может быть поставлено на карту. А этого ты в моих глазах стоишь!

Он схватил ее руки и потянул к себе.

Снова, с каким-то отчаянием, она прошептала:

— Уйди!..

Он засмеялся и, как во сне, услышал свой голос:

— Разве я не понимаю, где я? Ведь не затем же вы, женщины, сюда приходите, чтоб мы дурели, пяля на вас глаза? Ты только изводишь меня и дразнишь, чтоб окончательно свести с ума!

— Будет поздно, уходи!

Фридолин не стал ее слушать:

— Быть не может, чтоб здесь не было потайных покоев, куда бы могли уединиться нашедшие друг друга пары! Неужели вы все так просто разойдетесь, протянув мужчинам руку для вежливого поцелуя?

И он указал на пары, кружившиеся под бешеную музыку рояля в добела освещенном зеркальном соседнем зале, на разгоряченные лилейно-белые тела, прильнувшие к голубому, красному и желтому шелку. Казалось, никому сейчас не было дела до него и стоявшей с ним рядом женщины. Они очутились одни в среднем, почти темном зале.

— Безумная надежда! — прошептала она. — Здесь нет тайных покоев, о которых ты мечтаешь… Наступила последняя минута — беги!

— Только с тобою!

Она отрицательно, как бы в отчаянии, тряхнула головой. Он вновь рассмеялся и сам не узнал своего смеха.

— Ты надо мной издеваешься! Неужто все эти мужчины и женщины собрались сюда для того, чтобы раздразнить друг друга, воспламенить и с глумлением покинуть? Кто может тебе запретить уйти со мной, если ты этого хочешь?

Она глубоко вздохнула и опустила голову.

— Ага, теперь я понимаю, — сказал он. — Вы хотите меня наказать за то, что я пробрался к вам незваный. Худшей кары придумать нельзя. Избавь меня от нее! Я прошу пощады: замени это искупление каким-нибудь другим! Только не это — лишь бы не уходить без тебя!

— Не сходи с ума! Я не могу отсюда уйти вдвоем ни с тобой, ни с кем-либо другим. Тот, кто осмелится последовать за мною, загубит жизнь — свою и мою.

Фридолин был одурманен не только ею, ее благоуханным телом и пылающей розой ее губ, но всей атмосферой зала, всем этим воздухом чувственной тайны; он был опьянен и распален всеми приключениями этой ночи, ни одно из которых не завершилось, собой самим, своею дерзостью и внутренним своим перерождением…

Он прикоснулся к покрывалу, затенявшему ее голову, словно хотел его сорвать.

Она удержала его руки:

— Однажды ночью кому-то пришло в голову совлечь с одной из нас во время танца такую же вуаль — с него сорвали маску и вытолкали его за дверь…

— А что было с ней?

— Ты не читал в газетах о красивой молодой девушке… которая отравилась несколько недель тому назад накануне свадьбы?..

Он припомнил, вспомнил даже фамилию и назвал ее.

— Не та ли девушка из княжеского дома, помолвленная с итальянским принцем?

Она утвердительно кивнула головой.

Внезапно к ним подошел один из кавалеров, самый представительный, единственный из всех в белом плаще, и коротким вежливым, но повелительным поклоном пригласил собеседницу Фридолина на танец. Секунду, как померещилось Фридолину, она поколебалась. Но танцор обхватил ее и увлек в ослепительный белый зал к другим танцующим парам.

Фридолина оставили одного, и ощущение внезапной покинутости холодком пробежало по его коже. Он огляделся. В это мгновение никто не обращал на него внимания. Быть может, он упускает последнюю возможность безнаказанно удалиться? Что собственно приковывает его к этому углу, где он нашел укромное и безопасное прибежище: страх ли перед бесславным и немного смешным изгнанием, неутоленное ли мучительное влечение к чудесному, прекрасному женскому телу, или же он оставил себе лазейку, что все происшедшее до сих пор — только сознательное испытание его мужества и что великолепная женщина заранее уготована ему в награду, — этого он сам не мог сказать…

Одно, во всяком случае, ему было ясно: что дольше это напряжение длиться не может и что любой ценой он должен положить конец позорно-неопределенному состоянию. На что бы он ни решился, жизнью он, конечно, не поплатится.

Возможно, что он в гостях у безумцев или маньяков, но никак не у мошенников, не у преступников. И вдруг ему померещился выход: подойти к ним, представиться самому в качестве непрошеного гостя и в галантной форме отдать себя под покровительство хозяев. Только таким благородным аккордом должна завершиться эта ночь, если она нечто большее, чем призрачная, бесплодная игра теней, чем бессмысленная смена чувственных, двусмысленных и мрачных приключений, из которых ни одно не было доведено до развязки.

Облегченно вздохнув, он готовился выступить…

В это мгновение над ухом его раздался шепот:

— Пароль?

Спрашивал незаметно к нему подошедший вплотную черный танцор, а когда Фридолин помедлил с ответом, вопрос повторился.

— Дания, — ответил Фридолин.

— Правильно, сударь, это пароль для входа. Теперь разрешите узнать внутренний пароль.

Фридолин молчал.

— Будьте добры назвать пароль внутреннего обращения.

Вопрос был острее стального ножа.

Фридолин пожал плечами.

Кавалер вышел на середину зала и взмахнул рукой — рояль умолк, и танец оборвался. Двое других — один в желтом, другой в красном — подошли к ним.

— Разрешите узнать пароль, — произнесли они одновременно.

— Я позабыл его, — ответил Фридолин с деревянной улыбкой и почувствовал себя совершенно спокойным.

— Это для вас несчастье, — сказал господин в желтом. — Нам безразлично, забыт ли вами пароль или вовсе был вам неизвестен.

В комнату нахлынули мужские маски.

Двери с двух сторон прикрылись.

Фридолина в монашеском одеянии обступили пестрые танцоры.

— Маску долой! — крикнули сразу несколько.

Фридолин, словно обороняясь, протянул перед собой руки. Стоять одному с открытым лицом в толпе масок в тысячу раз мучительнее, чем раздеться в бальном зале…