Фанни Райдер - Свет маяка

- И я сбежала... Сбежала, бросив тебя наедине с нашим общим горем. Прости меня... - всхлипывала Берил. - Пожалуйста, прости. Ты теперь должен меня ненавидеть...

- Ненавидеть - тебя? Берил, дважды в жизни тебе довелось видеть гибель тех, кого ты любила, и оба раза причиной был взрыв. Легко ли пережить такую психическую травму? Ты сама была в шоке, однако у тебя хватило присутствия духа перетянуть мне ногу ремнем. Без жгута все бы кончилось очень скверно. Ты спасла мне ногу, если не жизнь. Да, я злился, досадовал, проклинал все на свете - но ни на минуту не переставал любить тебя!

- Я никак не могла поверить, что малыш мертв. Даже крови не было... шептала Берил, прижимаясь к мужу все крепче.

- Албин умер мгновенно... Он даже боли не почувствовал. Ему не пришлось страдать.

- В отличие от нас. - Молодая женщина подняла голову и увидела, что Луис тоже плачет. - Я думала.., я боялась, что со смертью Албина... Это ты из-за Албина на мне женился?

- Глупая женщина! - воскликнул Луис, крепче сжимая ее в объятиях. - То, что ты забеременела, несказанно облегчило мне жизнь. К тому времени я уже несколько недель не знал, как сделать тебе предложение, гадал, какие слова подобрать, чтобы ты меня не оттолкнула. Я знал, что в глубине души ты себя не помнишь от тревоги: мол, все происходит слишком быстро...

- Так ты ни о чем не жалел?

- Жалел? Я радовался как мальчишка. Радовался при мысли о том, что ты носишь моего ребенка. Радовался, наблюдая за твоей беременностью. И сына я просто обожал. Хоть он и пробыл с нами так недолго, я ни на миг не пожалел о том, что в истории нашей любви есть и маленький Албин!

Глаза Берил вновь потемнели от боли.

- Я не уверена, что... Я знаю, ты очень любишь детей, но не уверена, что отважусь снова пройти все сначала.

Луис ласково обнял ладонями ее лицо и поцелуем стер с ее лба морщинку озабоченности.

- У меня есть ты. И это для меня самое важное. Даритель, а не дар помнишь?

И, взяв жену за руку, Луис увел ее из детской.

- Евлалия, наверное, уже третий кофейник заваривает, - заметил он, взглянув на часы. - И еще мне хотелось бы показать тебе кое-что. - Луис неуверенно умолк. - Ну.., то есть по количеству чемоданов и сумок я так понял, что ты не на выходные приехала?

- Я заперла коттедж, - глухо произнесла Берил. - Алберт чуть не лопнул от злости, зато Клайв меня всецело одобрил. Сказал, что и сам отлично управится.

- Конечно. Учитывая, на сколько старый скряга "нагрел" меня на продаже, он свободно наймет экономку заодно с поварихой!

- Ты покупаешь коттедж? - изумилась Берил, - Вообще-то это ты его покупаешь. Я оформляю сделку на твое имя. Хочу, чтобы знала: ты всегда сможешь возвратиться на твой волшебный остров.

- Думаешь, болезнь еще вернется? - похолодела Берил.

- Нет-нет! - горячо запротестовал Луис. - Из того, что я читал - и Гас Макнайт это подтвердил, - следует, что диссоциативная амнезия не повторяется. Это же не грипп какой-нибудь...

- Я посоветуюсь с врачом, - твердо объявила Берил. - На всякий случай.

- Как ты захочешь...

Последние слова Луиса заглушило возбужденное тявканье и визг. К лестнице, то и дело поскальзываясь на вощеном паркете, неуклюже ковылял щенок спаниеля, таща в зубах черный носок.

- А ну иди сюда, бандит ты этакий! - Из кухни выплыла дородная Евлалия, и Берил, подхватив на руки рыжий комочек, осторожно отобрала у него носок и протянула экономке. - А, так вы нашли друг друга! До чего славно, что вы вернулись, миссис Гренвилл! И выглядите на все сто! - заулыбалась Евлалия так, словно Берил приехала, скажем, с воскресного пикника.

Молодая женщина печально улыбнулась в ответ, отлично сознавая, что лицо у нее заплакано, волосы растрепаны, одежда безнадежно измята.

- Здравствуйте, Евлалия, очень рада вас видеть. А это у нас кто такой?

Она ласково потрепала за уши рыжего щенка, а тот, извернувшись, лизнул ее в соленый от слез подбородок.

- А, этот... Я его только вчера купил, смущенно сознался Луис. - Даже имени еще не придумал.

- Как насчет Бонифас? - предложила Берил, чувствуя, как теплеет у нее на душе. -По-моему, очень достойное имя! Евлалия, а наш кофе еще не остыл?

- Уже несу! - добродушно откликнулась экономка. - Я еще и плюшек напекла. А малыша давайте сюда. По-моему, ему самое время прогуляться в сад.

- Нравится? - улыбнулся Луис, когда супруги остались одни.

- Еще как, - тихо отозвалась Берил. - Но дорог не столько дар, сколько даритель!

Она нащупала в кармане серебряную зажигалку и протянула мужу на раскрытой ладони, вместе с сувениром вручая и сердце.

ЭПИЛОГ

Задыхаясь от смеха, маленькая Китти с разбегу бросилась на шею матери.

- Я первая! Я первая!

Следом подоспел и Луис, тяжело отдуваясь и делая вид, что смертельно устал.

- В забеге на короткую дистанцию, как всегда, победила Китти Гренвилл! торжественно возгласил он.

- Это потому, что я маленькая, а ты уже большой и старый, - с достоинством пояснила шестилетняя девочка.

- Это я-то - старый?

Луис подхватил дочь на руки и несколько раз подбросил в воздух, к вящему ее удовольствию.

- Да здравствуют каникулы-ы! - пронзительно завопила Китти.

- Довольно вам, - улыбнулась Берил, покачивая коляску, где мирно посапывал упитанный розовощекий младенец. - Луис, прекрати сейчас же! Тоже мне, старый! Сущий ребенок, честное слово!

Отец покорно поставил дочь на песок, заботливо расправил кружевные оборочки розового платьица.

- Ладно, победила - так загадывай желание!

- Хочу, чтобы ты вечером взял меня на рыбалку! - тут же откликнулась девочка. - Дедушка Клайв сказал: можно! Я поймаю акулу-людоеда: у нее зубы во-от такие, а пасть - во-от такая! - И Китти широко развела руки в стороны. Мне дедушка Клайв вчера рассказывал.

- На него похоже, - усмехнулась Берил.

- Ну, раз такое дело, придется и впрямь взять, - пожал плечами Луис. - Мы отвезем ее домой и посадим в аквариум...

- А она не скушает братика Тедди? - озабоченно уточнила девочка.

- Акулы-людоеды кушают только непослушных детей, - серьезно заверил отец.

- Тогда ладно, - важно согласилась девочка, с трогательной уверенностью в том, что ни она, ни братик Тедди под эту категорию не подходят.

Берил тихо вздохнула. Старшему братику сейчас исполнилось бы восемь лет от роду. Он бегал бы взапуски с Китти, возился бы с малышом. Но Луис прав: с потерями приходится смиряться. "Рождение, жизнь и смерть неизбежно сменяют друг друга..." Пронзительная, граничащая с безумием тоска со временем превратилась в светлую грусть.

Луис тем временем любовался дочкой. С ее забавной серьезностью, с ее милой привычкой накручивать на палец непослушный локон, Китти как две капли воды походила на мать. Те же золотисто-карие, как растопленный янтарь, глаза, те же светлые пушистые локоны, словно сотканные из солнечного света...