Изабель Ричардс - Погоди, я пойму

- Нет, я уже...

- Но спину-то ты не натирала. - Юджин взял из ее одеревеневших пальцев тюбик, и она покорно вытянулась, уткнувшись лицом в расстеленное полотенце. Он оседлал ее, расстегнул застежку купальника на спине и, не обращая внимания на яростные протесты, принялся втирать крем в нежную кожу. Саманта была не в силах пошевелиться, ее бедра оказались сжатыми сильными ногами Юджина, а его рука скользила по спине от плеч к бедрам и обратно.

У девушки перехватило дыхание, возбуждение угрожающе нарастало. Сердце билось так громко, что, казалось, заглушало шум морского прибоя. Ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы все загорелое мускулистое тело Юджина оказалось прижатым к ней. Чтобы он обнял ее крепко-крепко.

Но когда его ладонь скользнула ей под мышку, туда, где начиналась грудь, она вздрогнула, словно от удара электрическим током. Однако ей не оставалось ничего другого, как только лежать с замирающим сердцем, ощущая пальцы Юджина, добирающиеся до сосков и пробуждающие их к жизни.

- Юджин...- Его имя в ее устах прозвучало наполовину стоном, наполовину мольбой.

- Клянусь, ты хочешь меня, - прошептал он ей на ухо.

Саманта и впрямь мечтала, чтобы эти нежные прикосновения длились вечно.

- Да! - выговорила она. - Я хочу тебя! - Слова вырвались неожиданно для нее самой.- Но я буду ненавидеть тебя... за то, что ты сделал меня такой, как все... кто был до меня.

Вес мужского тела, прижимавший ее бедра к песку, внезапно исчез. Саманта повернула голову и увидела, что он стоит над ней, упершись сжатыми кулаками в бока. Его губы были плотно сжаты.

- Я хочу искупаться,- наконец резко бросил он. - А потом пойдем собирать вещи.

Она с тоской наблюдала, как он шел по белоснежному песку туда, где на берег накатывались бирюзовые волны. Как ей хотелось, чтобы он не обладал такой гипнотической притягательностью, таким великолепным телом и блестящим умом... всем тем, что заставляло желать его с такой силой.

А еще она прекрасно понимала, что никогда не сможет завладеть его сердцем, ведь он ненавидел ее за то, что она писала о нем в газете. К тому же теперь, когда она стала его женой, он мог сравнивать ее - и не в ее пользу, конечно,- с красавицами из высшего общества Финикса, состязавшимися за его внимание. Он мог бы жениться на любой из них, а сейчас связан, помимо своей воли, браком без любви с ней, несмотря на то что к его услугам всегда было множество женщин,- только помани.

И все равно она не хотела сдаваться на его милость. Но жить рядом с ним и не желать его - задача очень трудная, если не сказать невыполнимая. Кожа Саманты все еще горела от его прикосновений... а изнутри ее сжигала не нашедшая выхода страсть. Наблюдая, как Юджин неторопливо, уверенно плывет против волн, Саманта подумала, что, если бы не сломанная ключица, она бы обязательно тоже искупалась, хотя бы для того, чтобы охладить пылающий внутри костер желания.

Отстраненная, но безупречная обходительность Фрейзерса на обратном пути все же оказалась способной отрезвить ее, и к тому времени, когда они в полном молчании пересекли границу штата, Саманта почувствовала, что полностью совладала со своими эмоциями.

Часа полтора спустя "додж" свернул с основного шоссе на грунтовую дорогу и остановился что называется в чистом поле. Саманта была готова выскочить из машины и броситься прочь от этого невозможного человека. Только мысль о скандальной заметке в колонке Флоренс Бедербек удержала ее на сиденье.

- Почему мы здесь остановились? - растерянно спросила она, разглядывая отдаленные вершины гор, окрашенные в розовые тона первыми лучами восходящего солнца.

Юджин выключил двигатель.

- Потому что здесь я и живу.

Саманта недоуменно осмотрелась по сторонам. Вокруг не было ничего, кроме поросшего можжевельником холма, к которому вела все та же грунтовая дорога.

- Где?

Юджин показал вперед.

- Вон там, рядом с тем холмом я построил дом в прошлом году, чтобы сбежать от условностей городской жизни.

Присмотревшись, Саманта смогла разглядеть окна в оштукатуренной стене, почти сливающейся со склоном холма. Она слышала про такие дома - причуды сбрендивших толстосумов, но мысль о том, что ей самой придется жить в одном из них, показалась занятной. Более того, она почувствовала даже некоторое облегчение, потому что ожидала, что Юджин привезет ее в один из претенциозных особняков в испанском стиле - что вполне соответствовало бы его имиджу сенатора - и обязательно с дюжиной слуг, путающихся под ногами, отчего она чувствовала бы себя не в своей тарелке.

Внутри дом оказался таким же необычным, как снаружи. Спустившись по ступенькам, как бы уходившим в глубь холма, Юджин открыл тяжелую дверь, ведущую в большую комнату с побеленными стенами. Широкие изогнутые скамьи вдоль стен были покрыты толстыми ярко-оранжевыми подушками. Узкое горизонтальное окно открывало чудесный вид на пустыню, окаймленную заснеженными горами. Маленькая кухня была оборудована просто и удобно, ничего лишнего, все строго утилитарно. Но больше всего очаровала Саманту небольшая печь с очагом в одном из углов комнаты. Она придавала помещению ощущение уюта и домашнего тепла.

Саманта почувствовала на себе внимательный взгляд Юджина и посмотрела на него.

- Тебе будет удобно здесь? - спросил он, словно это и в самом деле волновало его.

Она в ответ пожала плечами, как бы говоря, что у нее нет выбора. На самом деле ей хотелось воскликнуть, что она в восторге, и могла бы жить в таком доме вечно, но ей пришлось сдержать свой энтузиазм.

- У меня есть экономка, которая приходит на полдня ежедневно, - добавил Юджин.

- На то время, что мне предстоит здесь провести, меня устраивает все,сдержанно ответила Саманта.

Юджин засунул руки в карманы.

- Пойдем, я покажу тебе...- Его перебил телефонный звонок. Тяжело вздохнув, он возвел глаза к потолку.- Иногда мне кажется, что какое-то сверххитрое устройство сообщает заинтересованным лицам о моем появлении, едва я переступаю порог этого дома.

Саманта наблюдала, как он прошел в полутемный альков и взял трубку. Из разговора она поняла, что звонит его секретарша, и, не желая подслушивать, прошла в соседнюю комнату.

Это оказалась спальня, которая тоже являла собой воплощение простоты, только у стены здесь стояла огромная кровать, застеленная пестрым индейским покрывалом. Шкаф ручной работы из мексиканской сосны да широкая резная скамья с пестрыми подушками дополняли убранство комнаты.

Она прошла к дальней двери, рассчитывая найти там другую спальню, но вместо этого обнаружила ванную, отделанную голубым кафелем. Сама ванна- или, скорее, мини-бассейн- напоминала формой и размерами миниатюрную лагуну. Откуда-то сверху сквозь ветви тропических растений просачивался солнечный свет.