Семен Малков - Вертикаль жизни. Победители и побежденные

Тёма делал все, что мог, чтобы помочь матери. Когда потребовалось разгрузить баржу с капустой, вмерзшую в лед у их берега, и не хватило рабочих рук, он вызвался помочь, так как за работу обещали дать целый мешок капусты. Берег, на который пришлось таскать капусту, был очень высокий, труд — просто каторжный, и к концу все выбились из сил, а о Тёме и говорить нечего. Но свой мешок он получил и, хотя капуста оказалась подмороженной, она их неплохо зимой поддержала.

Крутой берег реки Белой доставлял также всем немало удовольствия: здорово было кататься на лыжах. Лыжи в госпитале остались еще от санатория, и ходить там по лесной лыжне рекомендовали выздоравливающим бойцам. Тёма полюбил съезжать с горок, еще бывая зимой в Лосинке. Правда таких высоких и крутых там не было, и вдобавок здесь крутой склон до самой реки порос лесом.

Смельчаки в нескольких местах проложили лыжню и по ней, сломя голову, вихрем летели вниз. Глядя на них, у Тёмы захватывало дух, но он все же набрался мужества и решил прокатиться с самой пологой. Низко пригнувшись и еле удержавшись на ногах, по ней пронесся, и лыжи вынесли его на лед реки. Тогда он осмелел и решился съехать с более крутой и высокой. И это едва не стоило ему жизни.

В этом месте лыжня шла круто вниз, а на берегу, у большой сосны, раздваивалась. Как потом выяснилось колея перед старой сосной была разбита, так как на повороте многие падали. Тёме следовало бы осмотреться или посоветоваться с лыжниками. Но он об этом не подумал, и лихо помчался вниз, с упоением ощущая, как в ушах свистит ветер. В конце спуска скорость была максимальной и его так тряхануло, что он не удержался на ногах и, чтобы не врезаться в дерево, каким-то чудом сумел отвернуть — и упал в сугроб, ломая ветки кустов.

Тёму выручило то, что он вовремя выпустил из рук палки, и глубокий снег самортизировал удар. Но все же он подвернул левую руку и беспомощно барахтался в сугробе, не в силах подняться и постанывая от боли.

Над ним склонился подъехавший лыжник.

— И чего сунулся в воду не зная броду? Даже местные здесь спускаться побаиваются.

Это был высокий и крепкий парень лет семнадцати. Он был в распахнутой телогрейке и сбитом на затылок треухе, из которого торчал лихой русый чуб. Его васильковые глаза смотрели на Тёму приветливо, и он дружески улыбался. — Ты вроде бы из эвакуированных москвичей? — как бы припоминая, сказал парень, помогая ему подняться и отряхивая снег. — Я приметил, что пособляешь нашему электрику. А я — сын завпрачечной. Генкой кличут. Скоро призовут в армию, а пока околачиваюсь на сборах.

Тёма встал, морщась от боли и потирая ушибленное плечо.

— А как же ты здесь катаешься, — удивился он, — если на сборах?

Видать, Генка был деятельным и инициативным.

— Ну-ка, дай сюда руку! — потребовал он. — Посмотрим: не вывихнул ли?

Тёма послушно протянул ему руку, и Генка, не задумываясь, изо всех сил за нее дернул. От сильной боли пострадавший аж взвыл, но что-то в плече щелкнуло, и рукой двигать стало легче.

— Вот видишь, все на место стало, — удовлетворенно заключил Генка. — Теперь ты этой рукой пока не очень шевели. Тогда скорее, пройдет! — Отвечая на вопрос, пояснил: — Я на сборах самый сильный. Во всех видах подготовки. Меня даже отпустили домой на три дня. В виде поощрения!

— А когда в армию пойдешь? — поинтересовался Тёма. — Разве тебе уже восемнадцать?

— Должны были призвать будущей весной, но сейчас берут раньше, — ответил Генка. — Прямо со сборов могут отправить в казарму. Хотя, похоже, сейчас перестали спешить.

— Это как же? — не понял Тёма. — Ведь дела на фронте — хуже некуда. Немцы прут все дальше! По-твоему, мы их нарочно заманиваем?

— Как знать? Вполне может быть. Как когда-то французов, — беззаботно ответил Генка. — Только точно: Сталин фрицам готовит хорошую баню! — сообщил с видом заговорщика. — Открою тебе, что сказал нам на сборах командир. Хотя на фронте немцев еще не остановили, здесь, на Урале, и в Сибири готовят новые армии, которые двинут в бой не сейчас, — многозначительно взглянул на Тёму, — а в самый решающий момент. Чтобы их разгромить и погнать на Запад!

Заметив, что тот все еще держится за плечо, Генка заботливо предложил:

— Давай я тебе помогу дойти до дому! А ты мне расскажешь про Москву. Очень хочется повидать столицу, — мечтательно признался он. — Может, пошлют нас туда на подмогу?

— Лучше завтра. Когда буду в форме, — ответил Тёма. — Ты ведь еще здесь побудешь?

— Ладно, заметано, — весело согласился Генка. — А я тебя свожу на пруд, там в полынье хранится бочка с солеными огурцами. Небось по нынешним временам дома пригодятся? Можешь мне не отвечать. Знаю, всем сейчас жрать нечего.

Новый год не улучшил настроения. Хотя враг был остановлен на подступах к Москве, кровопролитное сражение продолжалось. От Сергея Ильича было всего два письма, он сообщил, что здоров, но по горло загружен работой в своем полевом госпитале и никуда из него не может отлучиться. Правда, ему обещают в порядке повышения назначить начальником эвакогоспиталя, когда появится вакансия.

И все же по инициативе Лели они встречу Нового года отпраздновали. Тёма срубил в лесу небольшую кудрявую елочку и под руководством сестры вместе с дочкой Доры Семеновны Галей из цветной бумаги и картона сделали хлопушки, гирлянды и другие необходимые украшения. Соорудил даже подсветку из нескольких лампочек. Получилось неплохо.

Труднее было с угощением. Но помог добряк Егор Кузьмич, потихоньку вручивший Анне Михеевне щедрый подарок — пару селедок и, что вызвало особый восторг — тарелку с пирожками! Ну, и само собой, главным праздничным блюдом был винегрет, а горячительным напитком — разбавленный спирт. Новогодним сюрпризом стало жаркое: заехавший навестить Дору Семеновну сердечный друг привез кусок говядины.

Этот ее друг, коротенький лысый дядька, страдал одышкой и работал инженером в Омске на заводе, эвакуированном туда из Москвы. Как рассказала Галя позже, мать уже давно изменяет с ним отцу и не уходит только из-за нее. Она звала любовника матери «дядей Гошей» и тихо его ненавидела. По ее словам, коротышка был полным ничтожеством по сравнению с ее отцом, Лыковым.

За праздничным столом собралось довольно много народу.

Кроме шестерых обитателей комнаты и дяди Гоши, к ним присоединилась дружившая с Анной Михеевной молодая и красивая соседка Рита Петельникова. Она тоже жила в их доме с маленьким сыном и была важной персоной — женой известного ученого, лауреата Сталинской премии, работавшего на оборону в сверхсекретной области. Он день и ночь где-то трудился, а их отправил в безопасное место.

Рите было больше двадцати лет, но, миниатюрная и худенькая, она казалась намного моложе, и трудно было поверить, что у нее уже четырехлетний ребенок.