Кэрол Бак - Несгораемая страсть

- Нет! - возразила Кизия, когда Шкаф попытался встать. - Нет, пожалуйста. Не уходи, Шкаф. Я не... нервничаю.

- Нет?

Она поморщилась.

- Ладно, - призналась она, поняв, что ее ответ не вызвал у него доверия. - Может и нервничаю. Но не из-за тебя. А из-за себя самой!

Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:

- Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?

Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.

- Киска? - он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.

- У меня... плохо... получается, Шкаф, - сказала Кизия.

- Что?

Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.

- Ну, это!

- То есть, просыпаться рядом с мужчиной после того, как занималась с ним любовью ночь напролет?

- Да.

- Вижу. - Шкаф кивнул. - И что именно, по-твоему, плохо у тебя получается, пробуждение или любовь?

От нежности в его голосе она чуть было не раскисла. Но солгать ему не осмелилась.

- Кроме Тайрелла...

Он заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Его темные глаза гневно вспыхнули.

- Я не хочу даже слышать о нем, Кизия, - резко сказал он. - Не сейчас. Не в это утро.

Она слегка подалась назад, испуганная его внезапным гневом, но все же полная решимости довести свое признание до конца.

- Что ж, я тоже не хочу говорить о нем, - продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. - Не сейчас. Никогда больше. Но мне нужно, чтобы ты знал... понимал... что кроме него ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому, если я не знаю, что делать или как себя вести...

- Ох, малыш, - воскликнул Шкаф, качая головой. - Ох... малыш.

Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.

- Ты знал, правда? - прошептала она.

- Что знал? Что я у тебя первый после... - Он не мог произнести это имя.

Она кивнула.

- Нет. Не совсем. Но какой-то частью души... надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.

- Эгоистичной?

- Ты рассказывала, что происходило между тобой и... - снова он пропустил имя, - ...вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт... эгоистично.

У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.

- Ох, Шкаф...

- Не надо плакать из-за меня, киска, - хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. - Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!

Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.

- Эй, - сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. - Дай, я сама лицо вытру.

- Незачем вытирать, - ответил Шкаф. Его легкомысленный тон странным образом не вязался с выражением глаз. - Просто промокни здесь и здесь.

На этот раз Кизия засмеялась в полный голос.

- Теперь лучше? - спросила она.

Шкаф улыбнулся, морщинки в уголках его рта стали глубже.

- Гораздо лучше.

Кизия положила салфетку на колени и начала изучать содержимое подноса. Предложенный ей завтрак включал в себя чашку свежих ягод, несколько тостов, обильно смазанных маслом, и кружку черного кофе, уже начавшего остывать.

- Выглядит очень заманчиво, - честно призналась она. Затем, решив сохранять шутливый тон, продолжила, - Хотя один недостаток надо бы исправить.

Шкаф нахмурился.

- Скажи, какой?

Кизия взмахнула ресницами.

- Где же чувство опасности? - спросила она, напомнив о его странной теории, которую они обсуждали накануне. - Если ты, конечно, не украл эти ягоды с поля, охраняемого толпой вооруженных ку-клукс-клановцев и их фанатичных...

- Ой, перестань, - хмыкнул Шкаф.

- А если не перестану?

- Тогда не получишь кусок шоколадного торта.

У Кизии заурчало в животе.

- Где шоколадный торт? - спросила она, мысленно облизываясь. Шоколад был ее слабостью.

Шкаф хмыкнул снова.

- Если ты не соврала насчет той прелестной коробочки, которую принесла с собой прошлым вечером, у нас определенно будет шоколадный торт.

Прелестная коробочка...

Господи, совсем из головы вылетело.

- Точно, - пробормотала она. - Обещанные... сладости.

- Которые мы так и не попробовали.

Шкаф посмотрел на ее грудь. Кизия перехватила его взгляд и торопливо подтянула одеяло.

- По-моему, я ничего не потерял.

Топазовые глаза встретились с карими.

- Я рада, - сказала Кизия после недолгого молчания.

- Если честно, - Шкаф внимательно изучал рисунок на ткани, прикрывающей ее бедра, - сегодня утром я чувствовал себя совершенно сытым.

Она выдержала его взгляд в течение нескольких мгновений, а затем накинулась на еду. Ее собеседник молчал, рассеянно поглаживая ее ногу через одеяло.

- Думаю, я бы легко привыкла к этому, - сказала наконец Кизия, пытаясь не замечать сумасшедший ритм своего сердца.

- От тебя требуется совсем немного.

Кизия в растерянности на него взглянула.

- Скажи одно слово, киска.

- Одно... слово?

- Ага.

- Гм... - задумалась она. - Тортик.

- Не-а.

Она затаила дыхание, заметив выражение, промелькнувшее в глубине его глаз. Но все же сделала следующую попытку.

- Как насчет... пожалуйста?

Ральф Букер Рэндалл замер. Выражение его лица стало серьезным.

- Нет, киска, - спокойно ответил он глубоким и волнующим голосом. - Это слово "да".

Седьмая глава

- Итак, он попросил твоей руки.

Кизия подавила вздох. Это ошибка, - подумала она. Три дня отпуска, проведенные с якобы больной мамой, оказались ошибкой. Разговаривая по телефону, она могла обходить стороной опасные темы. Но с глазу на глаз...

- Кизия?

- Что?

- Нечего "чтокать", юная леди. Не притворяйся, что не слышишь меня. Разве Ральф Рэндалл не предложил тебе пожениться еще месяц назад?

Кизия взглянула на мать. Элоиза Бакстер была красивой женщиной, с кожей цвета корицы, седеющими волосами и светло-карими глазами. Она была замужем в четвертый раз. Первый ее брак распался через шесть месяцев. Второй, с отцом Кизии, длился шесть лет. Третий бросок в пучину семейной жизни оказался неожиданно счастливым, но закончился трагедией, когда ее муж попытался помешать ограблению и был застрелен шестнадцатилетним наркоманом.

Мужем номер четыре стал Уилл Бакстер из Мемфиса, штат Теннеси, бывший военный, нашедший себе работу преподавателя. Они с Элоизой поженились полтора года назад, но судя по всему, их медовый месяц так до сих пор и не кончился. Тем более что предполагаемая болезнь сердца у Элоизы на поверку оказалась растяжением мышц на почве чрезмерного рвения при выполнении супружеских обязанностей.