Лариса Шкатула - Замуж - не напасть

Почему у неё до восемнадцати лет не было парня? Мальчишек знакомых полно, а вот своего, такого, чтобы с ним можно было гулять по вечерам или ходить в кино на последний ряд? Чаще всего она гуляла с двумя друзьями, которые и приходили к ней только вдвоем. А однажды, когда она забыла дома перчатки - дело было зимой - они грели её руки в своих карманах. Один грел левую, другой - правую и каждый потихоньку пожимал её пальцы...

На втором курсе института, на дне рождения её подруги, она и познакомилась с Аркадием - двоюродным братом именинницы, Он как раз приехал в отпуск. Их геологическая партия нашла месторождение, кажется, полевого шпата. Аркадий после трехмесячного отсутствия целыми днями валялся на диване и маялся от безделья. Вот его и пригласили Женьке на голову! Этой дурочке показалось, что перед нею необычный романтический герой, немногословный и мужественный - ведь о геологах пели: "Ты - ветра и солнца брат!"

В довершение ко всему Аркадий пригласил троих девушек, включая Евгению, в ресторан, где расплачивался такими крупными купюрами, которые Кондратьева видела прежде лишь у мамы в кошельке. Стипендию такими деньгами им не давали.

Конечно, теперь-то она понимает, что все делалось в расчете на её наивность: и подчеркнутая скупость фраз, и - не жалобы, упаси Бог! шутливые сетования на нелегкую профессию, которая не позволяет даже нормально встречаться с девушкой. Только познакомишься, и вот уж, труба зовет! Словом, Евгения, не сводя с геолога сияющих глаз, через неделю пошла с ним в загс.

Никаких других парней не было. До Аркадия она даже ни с кем не целовалась. Вопреки анекдотам и всяческим россказням о том, что девушек в их городе не найти днем с огнем, замуж она выходила невинной. Аркадий - её единственный мужчина, так что упрекать Евгению в какой-то гиперсексуальности глупо. И вряд ли она такой уродилась...

Вот какие мысли промелькнули в её голове, когда она сидела с Виктором на этом огромном бревне.

Почему-то никаких угрызений совести она не испытывала. Вроде, незнакомый мужчина, и она уже не девушка, замужняя женщина - свекровь все время напоминала ей об этом, да, видно, напрасно тратила слова!

Они как-то сразу перешли на "ты" и говорили, говорили, словно были знакомы сто лет.

- Я думал, ты будешь кокетничать, тянуть слова, притворяться холодной и недоступной...

- Почему это я должна притворяться?

- Потому что красивые женщины обычно стараются набить себе цену.

Евгения не знала, обижаться ей или нет. с одной стороны, ничего хорошего нет в том, что она производит впечатление кокетки, но замечание, что она - красивая женщина, ей польстило.

- Возможно, - продолжал он между тем задумчиво, что твоя игра потоньше: попытаться превратить мужчину в задушевного друга, сыграть на доверии, он расслабится, размякнет и пожалуйста, бери его голыми руками! Теперь он ничего этакого себе позволить не может, чтобы твоего доверия не обмануть. Не жди, со мной такой номер не пройдет!

- Да не собираюсь я играть на твоем доверии! - возмутилась Евгения. Просто сидим рядом, разговариваем. Это к чему-нибудь обязывает?

- Тогда давай пойдем ко мне, - предложил он. - Все же вечера ещё холодные.

Какой странный мужчина. Он и не пытался маскировать свои намерения.

- Рано! - хмыкнула она, подделываясь под его тон.

- Главное, чтобы не поздно. Раз уж мы так откровенны, хочу успокоить: я не насилую женщин... против их воли.

- А можно насиловать по их воле?

Он внимательно посмотрел на неё и покачал головой.

- Все ясно. Тяжелый случай налицо: примитивные представления о жизни, отягощенные бытовым ханжеством... Конечно можно, Женя. И даже приходится.

Напросилась! Теперь её обвинили в ханжестве. Вот что значит нездоровое любопытство. Незаметно они сползли на скользкую тему. Здесь у них явно разные весовые категории. Наверняка, Виктор даже не представляет себе, насколько неграмотна она в подобных вопросах. То есть, литературу она читала, кино смотрела, но в жизни её все выглядело намного проще. И неинтересней.

- Небось, любишь все расставлять по местам, чтобы было правильно, как положено? - продолжал почему-то злиться он.

- Не пойму, кто ты?

- По специальности? Или по призванию? Не волнуйся, не сексуальный маньяк.

- Все так говорят! - пошутила она фразой из какого-то кинофильма и поймала себя на мысли, что вовсе не боится его. От жизни устала, что ли?

- Скорее, я - исследователь, - задумчиво проговорил он.

- Исследователь женщин?

- А разве это чудо природы всесторонне исследовано? И не осталось никаких тайн?

- И у тебя есть лаборатория?

- К сожалению, однокомнатная. Но с ванной.

- Это удобно, - согласилась Евгения. - Тогда ты - наверняка холостяк!

- Женя, ты неоригинальна. Этот вопрос задает обычно девяносто процентов женщин.

- Женщины, переведенные на проценты... Фраза, достойная исследователя. Можно подумать, речь идет по крайней мере, о гареме царя Соломона.

- Гарем бы я не потянул. Не в смысле мужской силы, а в материальном отношении - их же всех пришлось бы содержать!

Разговор между ними стал выглядеть какой-то балансировкой на грани пошлости и пустого трепа, поэтому Евгения решила: пора и честь знать! Она поднялась с бревна и проговорила светским тоном:

- Благодарю за доставленное удовольствие видеть вас!

- Ну ты даешь! - присвистнул он, не трогаясь с места. - А говорила, что не кокетка. Чего это вдруг ты спохватилась? Вспомнила о супружеском долге? Забыла сварить борщ?

Она фыркнула.

- Я тебе неприятен?

- Отнюдь!

Вот черт, опять кого-то копирует! Неужели действительно она не умеет общаться по-человечески?

- Тогда пойдем.

И она пошла. Не думая о том, что кто-то из знакомых может её увидеть. Об Аркадии она почему-то не вспомнила.

Квартира её нежданного знакомого вовсе не была похожа на вертеп, чего она в глубине души боялась. И, похоже, не было в ней постоянной женщины. И шторы на окнах были, и тахта покрыта хорошим покрывалом, и картина на стене намекала на некий уют... Но огромный музыкальный центр на полкомнаты, инструменты в ящике, у батареи, стопки кассет повсюду...

- Да разведен я, разведен! - вдруг отчего-то сказал он с сердцем что-то такое прочел для себя в том интересе, с которым она оглядывала его квартиру? - Никто посторонний сюда не войдет, никто не постучит! Это моя квартира!

- Пожалуйста, - пожала плечами Евгения. - Я на неё вовсе не претендую.

- Прости! - он поцеловал её руку. - Не обиделась? Я быстро. Поскучай немного.

Он не стал включать верхний свет, зажег торшер с темно-бордовым абажуром и поставил какую-то музыку. Знакомое, подумалось Евгении. Хампердинк, что ли? Но вслух она своих догадок высказывать не стала, чтобы не попасть пальцем в небо. Наверняка он - меломан, знаток... Музыка как-то незаметно захватила её. Она будто лилась потоком со всех стен и мягко окутывала , завораживая. Что там говорил по этому поводу Остап Бендер? "Типичный охмуреж под звуки мандолины". Кажется, она произнесла это вслух, потому что вернувшийся из кухни с подносом Виктор кивнул: