Мейв Бинчи - Ключи от рая

Впрочем, это были его проблемы.

Сказал ли он хотя бы, как его зовут? Должно же быть у него имя. Я не хочу больше об этом думать, это слишком ужасно. Лучше подумать о том, как мне одеться для собеседования. Допустим, я надену мое замшевое пальто и сверху намотаю шарф.

О боже, мое пальто!

Не оставила ли я его в этом такси? Его не было на обычном месте — на мягких плечиках, висевших на внутренней стороне двери. О господи, я знаю, что ты не можешь быть доволен мной. Я знаю, что это очень плохо — тащить таксиста к себе в постель, очень глупо и дурно, но за мной, если разобраться, не так уж много грехов. И я ходила молиться к источнику Святой Анны. Я просила святую сделать так, чтобы Кен полюбил меня, но пока этого не случилось и, наверное, уже не случится. Но послушай меня, Господи, я еле жива, я провалю собеседование, я испортила новую льняную блузку, а теперь, теперь оказывается, я потеряла и свое замшевое пальто тоже.

Я так расстроилась по поводу своего пальто, что забыла про водителя такси и о том, что его нельзя будить.

Я села и повернула к нему свою измученную похмельную голову.

Там никого не оказалось.

В кровати рядом со мной лежало мое широкое пальто, скатанное в рулон. Тяжелое, торчащее и занимающее в кровати ужасно много места. Это свое пальто я приняла за таксиста и напугалась до смерти.

Я в восторге выпрыгнула из кровати. У меня было будущее, я приняла душ и стала искать чистые вещи, которые можно было бы надеть. Потом я должна получить работу в картинной галерее, потом отнести в химчистку все испачканные вещи, а после этого позвонить Кену и предложить ему отпраздновать это, и он вернется ко мне.

Действительно, это дешевое вино действует ужасно, оно способно даже вызывать галлюцинации.

Например, что я затащила к себе в постель незнакомого таксиста!

Нет ничего плохого в том, что я вожу такси. Я считаю, что это во многом хорошая работа. Ты можешь заниматься ею столько, сколько считаешь нужным. Если ты устал, можешь закончить пораньше, если ты хочешь накопить на отпуск, можешь работать на три часа дольше ради дополнительного заработка. В машину каждый раз садятся разные люди, и ты поневоле соприкасаешься с разными гранями жизни и изучаешь людей.

Я вез женщину, которая направлялась на прием в саду Букингемского дворца в Лондоне, и она так нервничала, что ей дважды становилось плохо, и ей приходилось выходить из машины. Я вез актера, которому с трудом давалось заучивание текста роли, и мы с ним повторяли текст в течение сорока минут, в то время как счетчик щелкал. Я вез пожилую пару, которая собралась пожениться, и мне пришлось четыре раза примерять кольцо, и там был такой большой бриллиант, каких мне не доводилось и видеть.

Так что вождение такси совсем не скучная работа и неплохой способ зарабатывать на жизнь.

Мой дядя Сидней, который водит такси и который помог мне устроиться, говорит, что всегда старается получить хоть крупицу полезной информации от каждого пассажира; таким образом в течение всего трудового дня вы получаете интересные и самые разнообразные сведения. Он приходит домой, принося информацию о том, какая ожидается погода, где купить овощи за полцены в связи с закрытием ларьков на рынке, как играть с дамами в бридж.

Я встречаюсь с красивой девушкой, ее зовут Крисси, и она работает в цветочном магазине. Она говорит, что я очень смешно рассказываю о своей работе и должен написать об этом книгу. Чтобы я писал книгу? Я, Хьюго? Нет, этого мне совсем не хочется.

По правде говоря, я хотел бы быть певцом, мне нравится воображать себя на сцене на глазах толпы народа. Я не боюсь людей и их выкриков, хотя это довольно нервная работа. Я знаю нотную грамоту и умею играть на гитаре, но у меня ни разу не было выступления, я никогда на это не решался.

Хотя я пытался. Я участвовал в конкурсах, я посылал им магнитофонные записи, потом записи на CD, но никто не заинтересовался ими. Я не хуже многих, которым повезло. Я писал собственные песни, я перерабатывал песни других авторов. Ничего не помогало.

Я не общался с другими музыкантами. Я знаю, что это звучит странно. В конце концов, если вы чем-то увлекаетесь, почему бы не иметь друзей, у которых те же интересы? Но почему-то я дружил только с теми ребятами, с кем учился в школе.

Они, конечно, любили ходить в клубы и танцевать с девчонками под хорошую музыку, но сами по себе не были музыкальны. Они никогда не хотели ни исполнять, ни сочинять музыку. Так что ничего не менялось.

Они работали в разных местах, и некоторые тоже были водителями. Когда мы собирались вместе, мы говорили и об этом, и об отпусках, и о любимых командах, а иногда мы все собирались заняться бегом трусцой или гимнастикой, потому что все мы отсидели себе задницы и начали обзаводиться животами из-за постоянного сидения в машине. В воскресенье по утрам мы играли в футбол, а потом шли выпить по паре пинт пивка. Но постепенно они, один за другим, обзаводились парами и женились, и теперь из двадцати пяти или двадцати шести человек я единственный холостяк.

Так что теперь у меня с ними еще меньше общих интересов. Они рассказывают о росте расходов на содержание дома, или о строительстве новой крыши, или об укреплении фундамента, или о настилке полов. Отчасти я им завидую, потому что они с таким интересом это обсуждают и проводят все субботы, ухаживая за своими жилищами. У некоторых из них есть дети, которые все похожи друг на друга.

Когда-нибудь и я женюсь и заведу детей, но не сейчас, а после того, как встречу нужного мне человека — такого, который помог бы мне.

Надеюсь, что это будет кто-то, связанный с музыкальной индустрией, потому что я не совсем отказался от своей мечты. Почти отказался, если честно, но не совсем. Когда ты слышишь интервью со звездами, всегда отмечаешь, что в какой-то момент им повезло, например, они встретили кого-то, кто свел их с другим человеком, а тот предоставил им возможность выступить.

Я по-прежнему живу с родителями, но это вовсе не из-за бесхарактерности и нерешительности, как можно было бы подумать про молодого человека двадцати шести лет.

Ну, живу и живу, почему бы и нет? Дома у нас есть микроволновка и большой холодильник с тремя отдельными полками с надписями «Папа», «Мама» и «Хьюго».

Моя сестра Белла, которая живет отдельно с двумя феминистками, сказала, что считает его — наш дом — самым печальным местом из всех ею виденных, более печальным, чем истории болезни у инвалидов, потому что у них больны тела, а в нашем случае болен рассудок. По ее мнению, мы представляем собой троих ужасно печальных беспомощных людей, ведущих жалкий образ жизни, в то время как мы могли бы жить по-человечески.