Линда Дэвис - Гадюшник

— Нет. — Бартроп поджал губы. — Никакого кукловода, как вы изволили выразиться, за мной нет.

— Ну стало быть, вы и несете за все ответственность. — Сара помолчала, стараясь взять себя в руки. — Двое погибших. А сколько судеб искалечено. И ради чего? За кем вы в конце концов охотитесь? Я предоставила в ваше или этой вашей марионетки Баррингтона распоряжение столько улик — и что же? Никто не арестован, никто даже не ушел в отставку. Во всем этом нет никакого смысла, не говоря уж о справедливости. — Тут Сару вдруг осенило. — Разве что это вы убрали Катанью с Кесслером.

Бартроп рассмеялся:

— Ну, это скорее по вашей части. Я имею в виду — месть.

Ответ застрял у Сары в горле. Она некоторое время молча смотрела на него.

— Это ведь вы убили водителя грузовика, разве нет? Ну, того самого, что врезался в машину ваших родителей.

Сара выдержала его взгляд. Глаза у нее сделались совершенно непроницаемыми, словно она полностью отгородилась от окружающего мира. Бартроп снова заговорил:

— Хладнокровная месть, без тени сострадания.

На сей раз, совершенно неожиданно для Бартропа, она прямо-таки взорвалась, слова буквально с кровью вылетали у нее из гортани:

— Сострадание. Не говорите мне о сострадании. Вам не понять… — Она вовремя остановилась. Ей так хотелось все объяснить, так хотелось, чтобы слова цеплялись, выстроились в порядок — неужели не видно? «Ведь в этом же все дело. Месть и сострадание — две единственные вещи, благодаря которым я еще кое-как держусь на ногах. Да, когда-то я отомстила. За своих родителей. Потом за Масами и Данте. Признаю, что и за себя тоже. А иначе куда же мне деться, как жить в этом мире? Вы хоть знаете, на что это похоже? Можете вообразить, каково это — видеть трупы? И представить себе, как живые сделались мертвыми? Стоит мне только об этом подумать… Сара подавила рыдание и продолжала свой беззвучный монолог: — Месть — вот мое единственное орудие. Это крайняя мера, это очень несовершенная мера, мне она вовсе не нравится, видит Бог, не нравится, но это хоть какое-то решение, хоть какая-то форма восстановления справедливости. Неужели ты не понимаешь?» Она в упор посмотрела на Бартропа. Тот сохранял полное бесстрастие.

Он молча смотрел на нее, пытаясь представить, что происходит в ее измученной душе. Сара сидела вся сжавшись, словно готовясь отразить удар. Бартроп решил зайти с другой стороны:

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что у меня были чрезвычайно веские причины начать это расследование.

— Надеюсь, что так. — Теперь она говорила холодно и сдержанно.

— А что вы скажете, если выяснится, что вся операция направлена против одного из главарей мафии, который контролирует контрабанду огромного количества героина и кокаина в Англию?

— Скажу, что надо было предупредить меня об этом с самого начала или обратиться к другому человеку, который бы знал, что поставлено на карту, который не стал бы подвергать ненароком, подобно мне, риску невинных людей.

— Похоже, мы вас недооценили.

— Оставьте свои дешевые комплименты и скажите лучше, что вам от меня надо.

— Хорошо. Мне надо, чтобы вы помогли мне накрыть этого типа. Вот и все. Что же до всего остального, я имею в виду, того, что с вами случилось, меня это не касается.

— А мне плевать на то, касается вас это или нет. Почему нельзя было с самого начала все рассказать, как оно есть? Взамен этого с вашей стороны раздавались только смутные угрозы и подозрения. Неужели вы думаете, что после всего того, что произошло, меня можно так легко подцепить на крючок. — Сара едва не задохнулась от негодования. — Остановите машину.

Бартроп опустил стеклянную перегородку и велел Монро остановиться. Машина притормозила. Сара уже открыла было дверцу, но в последний момент повернулась к Бартропу:

— На самом деле вам не нужна моя помощь. Слышали когда-нибудь о принципе домино?

Бартроп удивленно кивнул.

— Ну и прекрасно, тогда вам остается только следить за костями. Они сами лягут, как надо. — Изо всех сил хлопнув дверью, Сара вышла из машины. Монро вопросительно посмотрел на шефа.

— На работу.

Бартроп сидел у себя за столом и рассеянно смотрел в окно. Позвонил Майлз Форшоу:

— Ну как, вытанцовывается что-нибудь?

— Пожалуй, хотя не совсем так, как думалось.

— А именно?

— Надо запастись терпением.

— А пока? — Форшоу наморщил лоб.

— Пока ничего, — улыбнулся Бартроп. — Ничего. Будем наблюдать и ждать.

— А Йенсен-то что?

— Похоже, она решила, что сыграла свою роль до конца.

— А это действительно так?

— Разумеется, нет.

На следующий день Джейкоб и Джек уныло и бесприютно слонялись по дому в Марокко. Им отчаянно не хватало Сары, а ведь даже звонка от нее ждать не приходилось. Уезжая, она предупредила, что ни звонить, ни писать не будет. Ей не хотелось, на случай провала всей этой затеи с Катаньей, чтобы могла быть прослежена хоть малейшая связь между ней и ними. Беспокоил ее и Баррингтон или тот неизвестный, что стоял за ним. Она вообще не хотела втягивать Джека и Джейкоба в это дело. Они неохотно согласились, но уже через три дня не могли найти себе места.

Чтобы хоть как-то отвлечься, они пошли в кабинет Джека посмотреть дневной выпуск новостей Си-эн-эн; самое милое дело — в течение целого часа им не придется говорить друг с другом. Джек включил телевизор. Они сели рядом на диване. На экране появился диктор. Перечислив важнейшие новости дня, он вернулся к событиям вчерашнего вечера и ночи. Говорил диктор размеренно, спокойно, даже равнодушно, но слова его пронзали, как стрелы. В Риме убит Джанкарло Катанья. Не успели Джейкоб с Джеком оправиться от шока, как прозвучало очередное оглушительное сообщение: в Лондоне убит другой крупный банкир — Карл Хайнц Кесслер. Они в ужасе посмотрели друг на друга.

— Я лечу в Лондон, — сказал Джейкоб.

— Я с тобой, — откликнулся Джек.

Они заказали билеты на следующее утро — это был ближайший рейс из Марракеша в Лондон.

Кристин подошла к авиакассе компании «Вариг» в зале номер три аэропорта Хитроу. Улыбнувшись девушке в голубой униформе, она без всякого акцента заговорила по-португальски.

— Я заказывала билет на вечерний рейс в Рио. Мое имя Джулия Родригес.

— Одну минуту, — улыбнулась девушка, — сейчас посмотрю. — Она быстро ввела в компьютер нужные данные. — Все в порядке. Один билет первого класса. Будьте любезны, вашу кредитную карту и паспорт.

Кристин протянула ей «Визу» с золотистым ободком и паспорт на имя Джулии Родригес. Кассирша — судя по нагрудному знаку, некая «миссис Эрнандес», — взглянула на паспорт, незаметно перевела взгляд с фотографии на Кристин и, явно удовлетворенная, занялась кредитной картой. Она вставила ее в машину, которая тут же выплюнула квитанцию. Кристин расписалась и взяла назад карту с паспортом. Кассирша протянула ей билет: