Мэри Уэсли - Опыт воображения. Разумная жизнь

— А Космо с Хьюбертом?

— Они не слишком увлекаются стрельбой. Они рыбачат. Может быть, нежелание стрелять связано с политическими взглядами Хьюберта? Он пацифист. Он говорит, что Оксфорд буквально кишит левыми. И я полагаю, он один из них.

— Он все это рассказывает, чтобы подразнить тебя. Его политические взгляды никак не мешают ему стрелять.

— Он меня раздражает. Возится с этими безработными, говорит, что по Лондону ходят толпы разорившихся шахтеров.

— Но это так и есть.

— Милли.

— Так и есть, дорогой. Я их видела, и ты их видел. Я знаю, с каким обожанием ты относишься к шахтерам. А что ты так беспокоишься? Боишься, что он вовлечет в лейбористскую партию Космо?

— Боже упаси!

— Космо не собирается стать красным, дорогой. Его все это не интересует. И вообще я больше беспокоюсь о нем, чем ты.

— А что он натворил? Увяз в долгах? От него требуют денег?

— Нет. Это не деньги. Флора Тревельян. Я вижу, как он таращит на нее глаза.

— Она еще ребенок.

— Уже нет. Он не отрывал от нее глаз в Динаре и то же самое сейчас.

— Но в Динаре она была совсем дитя.

— Знаю.

— Ты же сама пригласила ее погостить.

— Роуз загнала меня в ловушку.

— А, Роуз. Ммм… Давно мы не видели ее сына.

— Ты вспугнул его.

— Не я. Если бы ты была более наблюдательной, ты бы заметила, что он отверг Мэбс. Космо сказал, что он приглашал его на лето, а он отказался, сославшись на занятость. А жаль. Пусть бы приехал.

— В любом случае это невозможно. Ты боялся, что он… Мэбс, — Милли вздохнула. — Но слава Богу, сейчас все в порядке, у нее есть Нигел.

— Гм. — Ангус уселся, сложив руки на коленях и расставив ноги. — А на сколько ты ее пригласила, эту маленькую Тревельян?

— В этом-то и проблема. Я забыла. Может, я сказала „приезжай на несколько дней“ — ну, как обычно. Честно говоря, мне и в голову не приходило, что она примет приглашение. Она у нас уже три недели. Мэбс и Таши возятся с ней, и все мужчины довольны.

— Довольны?

— Ох, Ангус, я думала, она прыщавая и некрасивая. Но видишь, все не так, она прекрасно танцует, смешит всех.

— Значит, сейчас она очень опасна.

— Не шути. Только вообрази, что Космо…

— Похоже, она не интересуется ни им, ни Хьюбертом, во всяком случае, не заметно. Робкая, сдержанная девочка.

— Хьюберт не наш сын, и мы за него не отвечаем.

— Ты имеешь в виду, что у нее нет денег и она не та девочка, которую ты бы хотела для сына.

— Совершенно верно.

— Тогда больше ее не приглашай, — Ангус улыбнулся жене. — Кто бы мог подумать, когда я забирал тебя со школьной скамьи, что ты превратишься в такую мудрую особу.

— Ну ладно, Ангус. Ох, дорогой. Если бы только она уехала.

— Но в конце концов ей надо будет вернуться в школу. А если уж ты совсем не находишь себе места — намекни раз-другой или попроси Мэбс.

— Мэбс не станет.

— Тогда терпи до конца. И, как я тебе сказал, больше не приглашай. А ты не преувеличиваешь? Ей же только пятнадцать. В двадцать Космо не способен долго интересоваться кем-то одним. Я, во всяком случае, таким не был.

Милли посмотрела на мужа. „Он все это оставляет мне“, — подумала она.

— Я должна сделать вежливый жест — написать матери Флоры. Ей будет приятно узнать про дочь от кого-то еще, а не только из школы.

— Не помню, чтобы мне понравилась эта пара — и женщина, и мужчина. Они совсем не интересовались ребенком, они полностью были поглощены друг другом. И что же — девочка совершенно невежественная и наивная, она едва ли скажет, кто у нас премьер-министр. Но манеры хорошие.

— Но она прекрасно впишется в общество в Индии, — Милли посмотрела на руки.

Ангус поднял глаза.

— Ты раньше так не беспокоилась.

— Дети были меньше, дорогой, а теперь я в тревоге. С тех пор как Мэбс почти… ну хорошо, с этим все ясно. Я ведь хочу как лучше для них.

— Жизнь была не такой сложной, когда они были детьми. — Ангус встал. Потом взял жену за руку, наклонился и поцеловал ее груди, бормоча по-французски:

— Какие миленькие штучки.

— Твои усы колются и щекочут. — Милли погладила его по голове.

Ангус ласково натянул шаль жене на грудь.

— Ты замечательная жена и прекрасная мать, — сказал он. — Бесценная жена. Ты слышишь это, Бутси? — Он ткнул собачонку, и та громко заворчала в ответ.

— Не дразни ее, дорогой, — сказала Милли, как говорила каждое утро. — Будь добр, дай мне бумагу и ручку. Я напишу несколько писем, перед тем как встану.

Ангус, насвистывая, направился вниз по лестнице.

Космо действительно все время наблюдал за Флорой. Когда они с Хьюбертом окружили ее в воде и он поцеловал девочку, ему очень хотелось сделать это еще раз. Те секунды, что он целовал ее в губы, а Хьюберт — в шею, она, отбиваясь ногами, ударила его в живот и невзначай прошлась ниже, что ужасно возбудило его: этот удар, который мог вызвать боль, вода превратила в подобие ласки. Случайной и бессознательной.

А когда они с Хьюбертом вопили: „Моя добыча! Она моя!“, в этом не было ничего нового, так же они вопили с Мэбс или Таши, играя. Но после поцелуя и удара Космо ощутил в себе что-то иное. Он захотел добыть Флору, но это оказалось трудным делом. Сначала игра в сардины — в присутствии сестры и Хьюберта, и все, что он мог сделать, — это обнять ее за шею и положить голову к себе на плечо, она при этом отодвинулась от него. А потом что-то случилось у них с Хьюбертом, и она насторожилась, так что его надежда притиснуть ее в углу не осуществилась. Он рыскал в темноте и не мог найти Флору.

И только много лет спустя она призналась, что мошенничала — пряталась в шкафу.

В танце было неприлично целовать ее на виду у всех; казалось, когда Флора кружилась с Нигелом и Генри, она чувствовала себя свободней, чем с ним или с Хьюбертом. Он подозревал, что Хьюберт что-то натворил, но не стал интересоваться. Слегка озадаченный, Космо решил подождать момента поудачнее.

Он брал удочку и шел на реку, миновав несколько отмелей, забрасывал блесну, воображение рисовало Флору в разных эротических сценах: ее длинные ресницы щекочут его щеки… и наконец он сжимает ее обнаженное тело так страстно, что исчезает все на свете, остается лишь одно сладкое желание. Весьма опытный сексуальный фантазер, Космо, как и большинство его сверстников, был невинным и мастурбировал, что приносило ему разочарование.

Другой преградой была Мэбс вместе с Таши, проводившая много времени с Флорой, так много, что ему казалось, Флора для нее ширма. Если Таши исчезала с Генри на романтические прогулки, Мэбс, вместо того чтобы делать то же самое с Нигелом, держала при себе Флору, и девочка стала постоянной частью троицы, недосягаемая, как канарейка в клетке.

Как-то днем Космо повернул за речной изгиб и увидел Флору. Она сидела на берегу, обхватив колени руками и уставившись на воду. Он остановился, осмотрелся, желая увериться, что с ней никого нет, прежде чем сел рядом. Она испуганно взглянула на Космо.