Ирина Масарновская - Любовь от кутюр

— Не веришь? — Артур подмигнул ей и пропел: — Глупая вы баба, фитилек у вас горит чрезвычайно слабо. — Потом он наклонился к одной из полок кухонного буфета и вытащил оттуда ворох каких-то бумаг.

Быстро отыскав нужную, он, расправив листок, протянул его Татьяне. Ровным каллиграфическим почерком Армена была написано:

«Расписка. В счет карточного долга Артуру Ольшанину передаю свою личную секретаршу и наложницу Татьяну Орлову. Квалификация высшая в вопросах секса, и в качестве образцовой образованной секретарши…» Дальше шли какие-то цифры, дата и знакомая роспись Долуханяна.

Все поплыло перед затуманенным взором Тани, и она, тихонько ойкнув, рухнула на пол.

Артур обмахивал ее полотенцем и обрызгивал водой, когда она через несколько минут пришла в себя.

Таня с трудом поднялась, села у кухонного стола и, не стесняясь Артура, горько разрыдалась. Он суетился вокруг, пытаясь ее успокоить. Потом поставил перед ней полную рюмку коньяка и суровым голосом приказал:

— Все. Отплакала. Теперь знаешь, с кем дело имела. На вот — выпей, полегчает!

Татьяна дрожащей рукой взяла рюмку и опрокинула ее, не донеся до рта. Темная жидкость струйками потекла на ее шелковую голубую блузку. Увидев, во что превратился ее наряд, Татьяна еще горше расплакалась.

И тут Артур серьезно произнес:

— Ну вот что, дорогая, ты мне действительно очень понравилась. Давай забудем все гнусности, что написал тут этот поганенький Армен и уничтожим поначалу сей документ.

Артур разорвал расписку на мелкие кусочки, пошел с ними в туалет, бросил кучку бумаг в унитаз и спустил воду.

Потом он вымыл руки, спокойно подошел к Татьяне и, взяв ее за плечи, привел в ванную. Положив перед ней пушистое полотенце и махровый халат, тоном, не терпящим возражений, приказал:

— Смой с себя всю мерзость прошлой жизни, переоденься в халат, застирай блузку и что там под ней у тебя есть. А я за это время выставлю эту сволочь Диану с ее… — он на минуту запнулся, — с ее дружком, уберу дом. В кухне будут лежать ключи. Я сегодня ночую в мастерской. Она двумя этажами выше. Если что будет нужно — оставлю номер телефона. Вымойся и ложись спать. Тебе теперь никто не тронет. Понятно? — и он легонько потрепал Татьяну по спутанным золотым волосам…

А потом они стали с Артуром встречаться. Он оказался хорошим человеком и очень умелым любовником. Но Татьяна вдруг стала чувствовать, что с нею что-то происходит странное.

— Понимаешь, Ирина, — говорила она, — я все время ощущала какую-то свою неполноценность. У меня с Артуром были неправильные отношения.

— Что значит неправильные? — поинтересовалась Соловьева.

Татьяна тяжело вздохнула и заговорила, с трудом подыскивая слова:

— Ну, совсем неправильные. Он говорил, что любит меня, но я волновалась, счастлив ли он со мной, не скучно ли ему? Если что-то было не так, я всегда обвиняла себя в этом. И в итоге я дошла до того, что мне уже было страшно даже шевельнуться или сказать что-нибудь.

Я казалась себе все меньше и меньше, пока в один прекрасный день я вдруг не почувствовала, что я просто ничто. Как будто я исчезла…

Да нет, это была не просто хандра. У меня было такое ощущение, как будто я умерла…

Наступила тягостная пауза.

Ирина, боясь нарушить тишину, все же решилась на вопрос:

— И тогда он оставил тебя? Или ты бросила его?

Татьяна смотрела своими измученными глазами в лицо подруги:

— Я просто решила больше не жить вообще. Взяла и наглоталась таблеток. Но, видно, выпила недостаточно, чтобы умереть. Придя в себя, сама вызвала скорую, и меня отправили в больницу. Я просто хотела, чтобы ты об этом знала, — она благодарно посмотрела на Ирину и светло улыбнулась. — И вот теперь я чувствую себя очень глупо.

— Ну что ты, дорогая, это я себя чувствую глупо и мерзко, что столько времени позволила тебе страдать одной. Больше этого не повторится! — Соловьева клятвенно сложила руки на груди…

Однако жизнь распорядилась иначе, и Таня Орлова опять надолго исчезла…

Громадский нашел Татьяну в одном из пошивочных цехов и, не заходя на второй этаж, увел ее к автомобилю, который стоял у входа в Дом моделей.

— Садись! — и он галантно распахнул дверцу.

— Что дальше? — лицо Татьяны побледнело.

— Садись, садись. И не спрашивай.

Машина ехала по Садовому кольцу, вырулила на Тверскую, плавно вписавшись в автомобильный поток. Татьяна подождала, когда «выстрелит» зажигалка, и прикурила сигарету.

— Ты много куришь в последнее время, Тань! — он погладил ее по коленке.

— Убери руки!

— Что с тобой, дорогая?

— Куда мы едем и зачем?

— Едем к тебе домой.

— У меня рабочее время.

— У меня тоже.

— Знаешь, мне надоело всю жизнь подчиняться тебе. Я не могу так больше.

— Почему не можешь? А ты моги! — Георгий следил из окна автомобиля за уличными знаками. — А, черт, кирпич! Как объехать?

— Не знаю, но тут давно роют дорогу.

— У тебя есть что выпить?

— У меня все есть. Но ты за рулем.

— А деньги зачем? Все в этой жизни можно купить, детка.

— А ее ты тоже купил? За сколько, если не секрет?

— Не секрет. Все, что ты видела в ее доме, купил я. Алина в курсе.

— Что мне твоя Алина?

— Что тебе Алина? Да если она услышит или узнает, что ты сейчас говоришь… Я думаю, последствия тебе известны.

В таком вздернутом состоянии они поднялись на лифте в квартиру Татьяны. Георгий чувствовал, что с ней происходит что-то неладное. Он решил ее пожалеть, обнять, успокоить. Но она, как дикая кошка, сопротивлялась его рукам и поцелуям. II когда Громадский железной хваткой зажал ее тело, она стала колотить его руками по плечам.

— Танюша, милая, перестань. Что с тобой? Давай посидим спокойно, поговорим.

— Уходи отсюда, я не хочу тебя видеть! Слышишь?

— Слышу, но не уйду.

Он сгреб ее в охапку и, прижав к груди, аккуратно опустил на диван.

— Танюша, успокойся. Чего ты? Милая…

Она, как ребенок, обхватила его за шею и разразилась потоками слез.

— Тань, в чем дело?

— В тебе, в тебе. Ты меня не любишь, — всхлипывая, отвечала Татьяна.

— Это неправда. С чего ты взяла?

— Я же вижу, как ты на нее смотришь. Думаешь, я не понимаю?

— Таня, послушай. Юлия, конечно, красивая девушка, о такой можно только мечтать. Но я слишком стар для нее. Она меня отвергает…

— Ах, значит, ты пробовал к ней клеиться?

— Нет, не пробовал, но думаю, что это бесполезно.

— Ты врун, ты…

— Ну, говори, что я нехороший, вредный…

— Я хочу выпить, хочу!

— Вот это нормальная речь. Только где, я ведь не знаю.

— В холодильнике. На нижней полке.

— Давай вместе пойдем на кухню, все приготовим.

— Ладно, идем.

Георгий налил Татьяне рюмку водки, а сам пить не стал. Он решил оставить ее дома, как только она успокоится, и вернуться на работу.