Ксавьера Холландер - Поцелуй змеи. Мир полон разведенных женщин

Зазвонил телефон. Клео слышала только то, что говорил Даниел.

— Она меня доведет до ручки. — Пауза. — Ну конечно, я ей говорил. — Пауза. — Она даже не говорит, не то чтобы понимать. — Пауза. — Я знаю, знаю, должен. — Пауза. — Да, конечно, всегда одно и то же. — Пауза. — Если бы мне нужны были такие отношения, то я бы смог найти себе пташку в Сохо, не так ли? — Пауза. — Хорошо, дружище, возможно, позднее. — Даниел повесил трубку.

— Я собираюсь сказать маленькой мисс Валмерштайн, чтобы она упаковала свои вещи и убралась отсюда.

— Послушайте, — искренне сказала Клео, — может быть, вы хотите, чтобы я зашла позднее?

— Нет, конечно, нет. Я же говорил, что будет скучно. И позже будет то же самое.

Клео сварила кофе, Даниел достал пачку печенья, и они вернулись в гостиную.

— Расскажите мне о сенаторе Эштоне.

— Вы же все знаете. — Клео было приятно, что он читал ее статью. Это, пожалуй, лучшее из всего, что сделано ею. Неделя в Вашингтоне, когда она следовала за сенатором по пятам. Шесть часов записанных на магнитофон бесед — неслыханно, ибо он никогда не уделял столько времени журналистам. Рассел сказал, что спрос на журнал вырос, когда появился этот материал. Майк гордился ею. Продюсер с телевидения предложил Клео прослушивание в любое время — для организации шоу, где она могла бы брать интервью.

— Вы замужем? — спросил Даниел.

— Да.

— Счастливы?

— Предполагалось, что вопросы буду задавать я.

Даниел широко раскинул руки.

— Задавайте. Спрашивайте о чем хотите. Только, пожалуйста, не надо глупых вопросов.

— А почему бы нам просто не поговорить? Тему выбирайте сами. Все, что вам нравится.

— Что мне нравится? Я больше ни в чем не уверен. Меня преследует то, что мне не нравится. Плохие браки. Плохие отношения. Плохие фильмы, в которых мне не следовало бы сниматься.

— А чего вы хотите от жизни?

— Хочу иметь рядом красавицу, которая заботилась бы только обо мне. Женщину, которая ставила бы меня на первое место. Верную подругу с неразвитым чувством собственности. Хорошую мать. Прекрасную любовницу. Фантастического повара. Леди с чувством юмора. Вы думаете, она существует?

— Если да, то я предпочла бы такой же вариант мужского рода.

Даниел засмеялся.

— У вас тоже проблемы? — поинтересовался он.

— У кого их нет? — вздохнула Клео.

Даниел скорчил гримасу отвращения.

— Жизнь была бы слишком проста, если бы не приходилось жить рядом с другими людьми.

— Вы явно хотели перефразировать знаменитую строчку Гарбо: «Я хочу быть одна»?

— А вы довольно наблюдательны, милая малышка, не так ли?

Клео залилась краской. Вот уж, действительно, малышка! Рост метр семьдесят и двадцать девять лет от роду. Даниел заставил ее почувствовать себя подростком лет четырнадцати.

— Почему вы не порвете с Хейди, если эти отношения вас не устраивают? — наобум спросила Клео.

Даниел безнадежно пожал плечами.

— Привычка. Одиночество. Вы когда-нибудь возвращались в пустой дом поздно вечером?

— Но ведь у вас много друзей.

— Знакомых, — поправил Даниел. — Эти друзья только для солнечной погоды. Они с радостью проводят с вами время. Если, конечно, ваш последний фильм имел успех.

— У вас ведь должны быть близкие друзья?

— А у вас?

Клео вспомнила Доминик, Рассела и Сьюзен.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — призналась она.

— У меня есть несколько близких приятелей. Этих людей я знаю с молодости. Но у них собственная жизнь. Семьи… — Он замолчал.

— А дети? Вы, должно быть, с ними близки?

— Они вырастают. Становятся взрослыми. Я иногда встречаюсь с Диком. Ему сейчас восемнадцать, и у него есть собственное дело. Послушайте, дорогуша, я сам по себе. Мне сорок девять лет, я прозевал свою личную жизнь и сейчас прилип к этой сумасшедшей датчанке, которую я, естественно, не люблю. Да, не люблю ее, но наша связь классно выглядит в глазах публики. Вы меня понимаете?

Клео кивнула.

— Думаю, что да, но мне очень жаль. Ведь где-то, наверное, все же есть та самая женщина.

— Может быть, поможете разыскать ее?

Почему он вызывает в ней такую нервозность?

— Я уверена, что она где-то есть…

Даниел цинично улыбнулся.

— Конечно.

— У вас развязался шнурок.

Он наклонился, чтобы завязать его. И тут она заметила, что он начал лысеть. Хотя это неважно. Все равно он был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Но Даниел даже не заметил, что она женщина. Для него она олицетворяла блокнот, карандаш и диктофон.

Клео прочистила горло.

— Давайте поговорим о вашем последнем фильме, — предложила она. — Правда ли, что вы послали продюсеру телеграмму, в которой заявили, что никогда с ним больше работать не будете?

— Правда ли, что птицы летают? — засмеялся Даниел.

Маленький Марти, как сумасшедший, тряс Маффин.

— Просыпайся, — умолял он, — моя мама у двери, и, если она тебя увидит, мы пропали.

Маффин открыла глаза, сонно огляделась вокруг. Где она? Ах да!

— Привет, Марти, — проговорила она, еще глубже забираясь под одеяло. Ей снился такой прекрасный сон о песчаных пляжах и о том, как ее, всю в мехах, фотографировали для обложки журнала «Вог». Интересно, сможет ли Джон устроить это? Он мастер всяких сделок. Почему она вечно должна сниматься раздетой, выставляя напоказ грудь?

— Вставай, — шипел Марти. — Тебя надо спрятать хотя бы на несколько минут.

— О, — обиженно воскликнула Маффин, — мне так тепло и удобно.

Послышались громкие стуки в дверь и пронзительный голос миссис Эммы Перл, требующей впустить ее.

— Поторопись! — Марти вытаскивал ее из постели. — В ванную, закрой дверь и не открывай до тех пор, пока я не скажу.

— Но я замерзну.

— Там куча полотенец. Пожалуйста, малышка, сделай это ради меня.

— Хорошо, — позевывая, Маффин позволила затолкнуть себя в ванную.

Марти помчался к входной двери и открыл ее. Миссис Эмма Перл ворвалась в люкс и подозрительно осмотрела все вокруг.

— Кто у тебя?

— Никого.

— Почему ты так долго не открывал?

— Я спал. Послушай, мам, сейчас только восемь часов, зачем было так рано будить меня?

Она заглянула в спальню и, удостоверившись, что там никого нет, грузно бухнулась на кушетку.

— Как будто ты не знаешь? — покачала она головой. — Меня отсылают в Америку. Мать не подходит для твоего сценического образа. — Ее голос поднялся до обычного визга. — С каких пор матери стали плохи для этого?

— Послушай, мам, — Марти украдкой посматривал на дверь в ванную, — я должен подчиняться всему, что мне приказывают, ты же знаешь.

— А кто проследит за тобой? Кто будет смотреть, чтобы ты нормально питался? Хорошо спал? Кто укутает тебя после концерта?