Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

— Союзник? — удивленно переспросил Клайд и сел.

— Да. Меня не удивило бы, если бы Мейбл тайно желала примирения. Мы же разговариваем очень искренне друг с другом, Клайд, так почему бы нам откровенно не признать, что в жизни Мейбл наверняка было не очень-то много поклонников? Она не… она совсем не относится к тому типу женщин, которые очень сильно привлекают мужчин. — На этот раз Клайд заметил в глазах тещи искорки. — А Бушрод начал ухаживать за ней тогда, когда она почти достигла того возраста, когда любая женщина — даже красивая — осознает, что ее чары постепенно гаснут. И, должно быть, его отношение показалось ей ухаживанием сказочного принца, — невозмутимо продолжала миссис Софи. — Какими бы ни были его недостатки как мужа, я не сомневаюсь, что и после женитьбы он проявил себя весьма очаровательным молодым человеком. И я совершенно не понимаю, как Мейбл могла позволить себе лишиться его… гм… дружбы. — Миссис Софи немного помолчала и продолжила вновь: — Имеется еще одна сторона в этом деле, и она тоже может оказаться полезной для нас. Многие богатые нью-йоркцы, похоже, открыли Виргинию, так сказать, только что. И они покупают или намереваются купить огромное количество поместий Старого доминиона. Это и вправду поразительно. Вообще-то я совершенно не понимаю, зачем им внезапно понадобилось выступать в роли провинциальных джентри [1] Нетитулованное мелкопоместное дворянство. , но факт остается фактом. — И снова Клайд уловил в этих мудрых старых глазах веселый огонек. — По-моему, Мейбл доставила бы огромную радость перспектива обосноваться с мужем в качестве землевладельцев. И вот я предложила бы следующее: если бы Мейбл и Бушрод согласились забыть прошлые обиды, построили бы дом в развалинах Амальфи, по оригинальному плану, более отвечающему нынешним потребностям? Этот дом стал бы их домом. А потом, после моей смерти, они бы перебрались в мой дом — если захотят — или сохранили бы его для своих потомков, если таковые будут. На мой взгляд, у них еще могут быть дети. Ведь Мейбл не такая старая, какой выглядит. Но даже если бы она была и старше, то материнство ей совсем не заказано.

— Да, совершенно верно, — пробормотал Клайд. Он никогда не представлял себе Мейбл в роли потенциальной матери и сейчас весьма неохотно сделал это. Поскольку перед ним мысленно восстали прекрасные образы воплощенного материнства, какими были Люси и Кэри. Еще он подумал, что если у Бушрода с Мейбл будет ребенок, то в свое время могут возникнуть какие-либо сложности с тем, чтобы виргинская собственность или ее часть перешли во владение Ларри. Но он тут же напомнил себе, что вряд ли это будет очень важно, если добиться стопроцентной уверенности, что никто никогда не сможет претендовать на бесспорное право Ларри на владение Синди Лу… И тут Клайд понял, что не слышал последних слов тещи.

— …намереваюсь сделать некоторую оговорку, — услышал Клайд, и все его внимание переключилось на ее слова. — То есть условие, заключающееся в том, что все дети Мейбл и Бушрода или дети от брака Бушрода, в который он вступит в случае смерти Мейбл, могли бы унаследовать Амальфи и Сорренто. Однако если Бушрод умрет, не оставив потомства, то собственность автоматически переходит к Ларри.

— Понятно, — произнес Клайд. Он больше ничего не добавил. Он чувствовал, что ему не надо ничего добавлять к сказанному. Однако тут же понял, что миссис Софи так не считает, поскольку она продолжила:

— Теперь, когда эти вопросы мы уладили, насколько это можно уладить в течение одного разговора, я считаю своим долгом обсудить с вами и остальные письма, полученные мною этим утром. Полагаю, вы не забыли того, что я сказала вам совсем недавно. Я сказала вам, что знаю причину, по которой Бушрод не приехал домой немедленно. Мне известно это из его письма, ибо одно из трех писем — от Бушрода. Похоже, у него брюшной тиф — к счастью, случай не тяжелый, и причин для тревоги нет. Но в то время, когда пришла телеграмма о смерти матери, у него была горячка, и его врач, доктор Норчард, похоже, оказавшийся человеком здравомыслящим, решил, что будет лучше не сообщать больному столь прискорбное известие до тех пор, пока он не окрепнет. Поэтому доктор задержал телеграмму. Правда, я не знаю, почему Бушрод, получив наконец телеграмму, не попросил Норчарда отбить ответную, но, вероятно, у него были на это причины, и серьезные. Письмо Бушрода было написано до того, как вы послали вторую телеграмму, в которой извещали о смерти Кэри. Вероятно, через день-два вы сами все узнаете от него. Наверное, понадобится некоторое время, прежде чем Бушрод достаточно окрепнет, чтобы выдержать путешествие через океан, — продолжала миссис Софи. — И, если вы не будете возражать, я напишу ему письмо, где предложу перед отъездом в Синди Лу заехать ко мне в Сорренто. Я бы безотлагательно поставила его в известность о нашем с вами договоре. Полагаю, я смогу представить все в таком виде, что Бушрод сразу поймет свои преимущества и все дело будет улажено без каких бы то ни было отсрочек.

— Неплохая мысль, — заметил Клайд.

— Итак, теперь о третьем письме, — продолжала миссис Софи. — Оно от Пьера де Шане, который хочет выразить свои соболезнования всей семье. Однако это не только письмо-соболезнование. В нем также содержится несколько довольно скверных новостей.

Клайд быстро поднял голову.

— Разумеется, узнав о наших великих утратах, все в замке Монтерегард были глубоко потрясены. Однако беднягу мистера Винсента эти известия поразили более остальных, особенно известие о смерти его единственного сына, и, как часто случается в таких обстоятельствах, его психическое состояние оказало прискорбное воздействие на физическое. С ним случился удар. В конце концов он в некотором роде оправился, но, видимо, не совсем, ибо с трудом говорит и частично парализован. Все время за ним нежно ухаживает миссис Винсент, пытаясь подбадривать его. Конечно, и речи быть не может, чтобы он отправился в долгий путь.

— Мне очень жаль, — единственное, что смог сказать на это Клайд. Однако в глубине души ему было почти безразлично. Конечно, он жалел Винсента Ламартина, который долгое время был его хорошим другом. Конечно, жалел, что горе привело Ламартина к такому удару. Но он не сожалел о том, что Винсентам не удастся скоро вернуться домой, ведь ему, стало быть, не придется делить с ними Ларри. Он мысленно заглянул в будущее и «очами своей души» [2] Выражение Шекспира («Гамлет»). уже видел миссис Винсент, которую никогда не заботила Виктория, отказывающейся от своих прав на нее в пользу Ларри — за вознаграждение, разумеется, но все же отказывающейся. И он мысленно уже представлял себе, как он уговорит сделать то же самое Арманду. Да, в один прекрасный день Виктория, как и Синди Лу, станет принадлежать Ларри. Он вполне обошелся бы без виргинского наследства. И стал бы одним из богатейших людей Луизианы. Его дедушка, Клайд Бачелор, обеспечил бы ему это…