Норман Богнер - Комплекс Мадонны

Тедди не спеша направился в сторону «Брукс Бразерс». Подождав, пока автомобиль отъедет, он перешел улицу и повернул на Нассо-стрит. Он не мог рисковать тем, чтобы Фрэнк узнал, куда он направляется; если все пойдет наперекосяк, Фрэнк сможет дать против него показания.

Закусочная была крошечной, с дюжиной поломанных красных пластиковых стульев на таких коротких ножках, что для ног совершенно не оставалось простора, и посетитель, торопливо запихнув в себя бутерброд, спешил уйти, так как предоставляемые стулом удобства не располагали его засиживаться. После толчеи обеденных перерывов теперь в закусочной было пусто, и ежедневно шнырявшие по огромным административным зданиям шесть парней-рассыльных, среди которых был Лопес, сидели у стойки, курили и тупо разглядывали заявки на сегодняшний день, нацарапанные на грифельной доске, висящей у входа. Лопес сразу же заметил Тедди и двинулся к нему мимо стульев.

— Хотите кофе, босс?

Тедди, поколебавшись, кивнул в сторону остальных парней.

— Они глупы и плохо говорят по-английски, — уверенно заявил Лопес, успокаивая его. — Вам какой?

— Черный.

Лопес толкнул чашечку с блюдцем по прилавку, и часть кофе выплеснулась.

— Сколько вы принесли, босс?

— Пятьсот.

Кофе пах так, словно провел целую вечность в урне, и Тедди захотелось выплюнуть первый же сделанный глоток отвратительного пойла. Лопес внимательно следил за ним — действительно мальчишка, но проживший большую часть своей жизни очевидцем, наблюдающим за ужасными страданиями и болезнями своего собственного народа. Лопес стал частью большой пуэрториканской диаспоры еще в пятидесятые, до того, как наивные и заботливые благотворительные работники успели понять, что сюда переселилась целая культура, которую нельзя было для простоты статистических подсчетов свалить в одну кучу с другими обитателями трущоб, неграми, что между неграми и пуэрториканцами родственного было не больше, чем между коброй и мангустой.

— Нужно семьсот пятьдесят, — сказал Лопес, поднося спичку к дрожащей сигарете Тедди.

— За что лишние двести пятьдесят? — спросил Тедди, вдыхая приторный тошнотворный аромат помады, воздействию которой подвергнул свои курчавые волосы Лопес.

— А разве вы, воротилы с Уолл-стрит, не платите комиссионные тем, кто открывает перед вами новые перспективы?

— Ты чем занимался, читал мемуары Баруха?

— Я имею право на них. Это же я нашел вам пару парней.

Лопес не ожидал возражений, он был застигнут врасплох.

— Ты и так намереваешься урвать себе кое-что, верно?

— Ну давайте сойдемся на шести с половиной.

— Здешний кофе воняет, — произнес Тедди, отодвигая чашку.

— Не я готовил его.

— Это что-нибудь изменило бы?

— Наверное, вам это не так уж и нужно.

— Возможно, — согласился Тедди, поднимаясь.

Лопес расковырял прыщ на небритом подбородке. Все его лицо было покрыто такими же самодельными шрамами, что придавало ему матовую липкость плохо полированного стола. Тедди уже долгие годы умело торговался с изворотливыми миллионерами и магнатами и с самого начала уяснил, что единственный способ добиться успеха — это заставить работать на себя преимущества своего соперника, что является также одним из основных принципов дзюдо. Если бы сейчас с Лопесом Тедди проявил слабость, тот, несомненно, позднее стал бы его шантажировать.

— Играя в покер, нельзя менять ставки, когда заблагорассудится, если с этим не согласны твои партнеры.

Обсосав эту мудрую мысль, Лопес кивнул. Его восхитило то, как Тедди надавал ему по ушам, и он решил воспользоваться той же тактикой в боевых действиях, которые сам собирался вести на Сто двадцать пятой улице, где постоянно рыскал шакалом в поисках схватки. Лопес решил, что две сотни он оставит себе, предоставив двум шестеркам делить между собой оставшиеся триста долларов.

— О’кей, босс, договорились.

— Я не стал ничего записывать, так что тебе придется все запомнить.

— У меня хорошая память.

— Адрес: двести девяносто два, Центральная парковая, Запад. Фамилия этого человека: Фрер, доктор Пол Фрер. Архив хранится в сером стальном шкафу, ребята должны искать на букву «X». Барбара Хикман. — Лицо Тедди затуманилось сомнением. — Читать-то они умеют, а?

— Ясное дело, выпускники Айви [1] Название старейших университетов Новой Англии. .

— Они умеют читать? — настаивал Тедди.

— Конечно, — проворчал Лопес.

— Хорошо. Итак, я хочу, чтобы они забрали с полдюжины дел и магнитофонных пленок — минимум полдюжины, но главное — Хикман.

— Я все понял. Где мы встречаемся?

— Мы не встречаемся.

— А как насчет получения денег?

— Ты зайдешь в здание администрации порта, и слева будут ячейки камеры хранения, а рядом с ними — телефонные автоматы. Ты уберешь то, что принес, в ячейку и положишь ключ в телефонный справочник Манхэттена, на страницу сорок восемь. Деньги будут там.

Лопес повторил указания, и, к облегчению Тедди, сделал это правильно. Тедди даже начал уважать его; так один хищник оценивает владения и силу другого зверя перед тем, как вторгнуться на его территорию или напасть на жертву, которую тот себе наметил.

— Вы уверены, что сегодня вечером там никого не будет?

— Уверен.

Лопес сообщил Тедди свой план — незамысловатый и без насильственных действий. Когда он закончил, Тедди потрепал его по плечу, устанавливая панибратскую близость, которая глубоко затронула темные, потаенные глубины Лопеса, где когда-то обитали чувства.

— Если все будет в порядке, еще двести пятьдесят будут на той же странице Бруклинского справочника, — сказал Тедди.

Лопес ответил озадаченным взглядом, сопровождаемым сморщиванием лба и искривлением рта.

— Не понимаю вас, босс.

— Если у тебя когда-нибудь будет много денег, ты поймешь.

Такси с огоньком «свободно» остановилось перед Барбарой напротив «Гэтсби».

— Перед такими ногами я не устоял, — сказал водитель. — Куда?

— Угол Восемьдесят седьмой и Ист-Энда.

Опустив флажок «занято», водитель дождался зеленого света и сразу же рванул вперед.

— Вы работаете в ООН?

— Да.

— Можно задать вам дурацкий вопрос?

— Это делают многие, одним больше, какая разница?

— Чем там занимаются — я имею в виду, на самом деле?

— Спорят, — резко ответила она, надеясь оборвать дальнейший разговор, но водитель продолжал болтать, несмотря на то, что Барбара больше не раскрыла рот, кроме как для того, чтобы сказать «на здоровье», когда тот поблагодарил ее за чаевые.

Квартира Барбары располагалась на первом этаже роскошного особняка из песчаника конца прошлого века, который претерпел целый букет усовершенствований: новые канализация, электропроводка, душ с шестью рассеивателями, нагреватель и кондиционер с термостатом и трое соседей-невидимок, которые попадались на глаза Барбаре лишь на рождественские каникулы. Несмотря на все эти удобства, особняк сохранил большинство присущих сердцу старого Нью-Йорка черт, и когда молодая женщина проводила какое-то время вдали от него, при возвращении она всегда испытывала чувство: «Вот здесь я живу… Это мой дом», чем никогда не являлась однокомнатная клетушка в «Брабурне», в которой она жила раньше.