Ежи Косински - Игра страсти

Он шел дубовой рощей, чувствуя, что бальные туфли ему жмут. Вот и особняк, свет окон озарял его фигуру, скользившую мимо припаркованных автомобилей. Поднявшись по невысоким мраморным ступеням к входной двери, он нажал на украшенный розеткой звонок.

В ответ на звонок тотчас же открылась дверь. Темнокожий слуга в ливрее приветливо улыбнулся гостю.

— Добрый вечер, сэр, — произнес он.

— Добрый вечер, — отозвался он. — Я опоздал?

— Никогда не поздно получать удовольствие, сэр, — улыбнулся слуга.

С видом старого знакомого Фабиан прикоснулся к его плечу.

— Ты ведь Джозеф, не так ли? — спросил он.

— Брэди, сэр. Просто Брэди, — отозвался негр, тронутый интересом, проявленным к нему новым гостем.

— Скажи мне, Брэди, а где все?

— Мистер и миссис Стэнхоуп и их гости закусывают в библиотеке.

— А мисс Ванесса?

— Мисс Ванесса тоже в библиотеке, — отозвался Брэди.

Взяв Брэди за руку, Фабиан привлек его к себе с дружелюбно-заговорщическим видом.

— Когда мисс Ванесса звонила мне, она сказала, что желает поговорить со мной наедине, прежде чем мы выйдем к гостям. Послушай, Брэди, отведи-ка меня в ее комнаты, а потом найди мисс Ванессу и скажи, что ее ждет старый учитель, но не говори об этом больше никому. Пусть это останется тайной для нас троих. Ты постараешься ради нее, Брэди?

— Разумеется, сэр, — отозвался слуга. — Ступайте за мной. — Они прошли по холлам слишком быстро, и Фабиан лишь мельком заметил мерцание света и полированного дерева, стуча каблуками по мраморному полу, затем ступая по ворсистым коврам, освещенным хрустальным торшером, лучи которого падали на обстановку и лестницу.

Шагнув в сторону, они уступили дорогу нескольким слугам, которые, ловко балансируя, несли подносы с напитками и закусками.

Брэди провел его наверх, в конец длинного коридора, увешанного яркими картинами и портретами. Снизу послышался взрыв смеха и шум голосов.

Остановившись перед какой-то дверью, слуга негромко постучал, затем провел гостя в прихожую, освещенную лишь небольшой лампой в виде каретного фонаря.

— Располагайтесь, сэр, — сказал Брэди, показав на диван. — Мисс Ванесса сейчас придет. — И с этими словами бесшумно исчез за дверью.

Пройдясь по кабинету, Фабиан приблизился к спальне Ванессы. Провел ладонью по комоду, посмотрел на милые безделушки, украшавшие комнату, скользнув взглядом по ее кровати. Это были предметы ее интимной жизни, существовавшие до того, как он вошел в нее, и останутся таковыми после его ухода из нее, — вещи, которые ей дороже, чем любой человек.

Он вернулся в кабинет. Вторая лампа освещала на письменном столе две его заключенные в рамки фотографии: на одной из них, вырезанной из одного журнала, взявшего у него интервью относительно современного состояния конного дела, он был снят верхом на пони на фоне Фейрфилдского клуба. На второй он, сидя верхом на Капитане Ахаве, принимал в Мэдисон Сквер Гарден из рук Ванессы приз за второе место.

На столе лежала стопка распечатанных писем, адресованных Ванессе. Он пощупал толстые конверты и взглянул на обратный адрес на первом из них. Письмо было от Стюарта Хейворда. Фабиан тотчас пожалел, что увидел их. В своих отношениях с миром — будь то природа или люди — он опирался лишь на то, что было результатом его собственных поступков, что требовало его непосредственной реакции. Он больше не станет смотреть в замочную скважину, читать чужие письма, разглядывать чужие вещи, считать чужие деньги. Проникновение без спросу в чужую жизнь в глазах Фабиана было чревато утратой целостности собственного мира.

При звуке шагов он повернулся к двери. Фонарь в прихожей осветил Ванессу. Вечернее платье делало ее более взрослой, более женственной.

Она смотрела на мужчину, ожидавшего ее в ее комнате. Пытаясь разглядеть его в полумраке, она подошла поближе, и на лице ее появилось изумленное выражение. Ни слова не говоря она приблизилась к нему, обняла за шею, прильнув к нему всем телом, прижала свое лицо к его лицу, принялась гладить его лоб и волосы.

— Платье помнешь, Ванесса, — ласково заметил он, высвобождаясь из ее объятий.

Она зажгла лампу, и при ее свете он увидел, как она сияет, как блистает красотой, которая всегда была ей свойственна. Грим подчеркивал симметричность ее губ, а шрам напоминал о ее хрупкости.

— Наконец-то, после всех этих встреч в твоем трейлере, ты мой гость, — произнесла Ванесса. Она сразу заметила официальность его одежды. — Я никогда не видела тебя таким…

— Отцеобразным? — с кривой улыбкой подсказал он.

— Вот именно, отцеобразным, — согласилась она со смехом. Он увидел, как в ее глазах появилась озабоченность, она стала похожей на хозяйку дома. — Когда же ты приехал?

— Несколько часов назад. Я прикорнул у себя в трейлере.

— В трейлере? А где он? — поинтересовалась девушка.

— Возле конюшен.

Подойдя к нему ближе, Ванесса провела рукой по его затылку, затем по спине. Прильнула к нему, обезоружив его смехом.

— Почему же ты не пришел сразу ко мне, чтобы прикорнуть со мной? — прошептала она, целуя его в шею. — Ты ведь останешься со мной, верно?

— Ты должна выслушать меня, — начал он, попытавшись освободиться от ее объятий.

— Не буду я тебя слушать. Теперь это наш дом, твой и мой. — Она умолкла, лицо ее омрачилось грустью. — Ты меня расстроил, Фабиан, уйдя из банка, не взяв… — Она замолчала, и он увидел, как ей трудно продолжать. — Не взяв то, что отныне принадлежит тебе. — Ванесса снова замолчала, черты ее лица исказились словно от боли. — Никто никогда не сделал для меня больше, чем ты. Ты заставил меня почувствовать себя свободной в отношениях с самой собой, с другими. С моими мыслями, моими потребностями, моим телом. Свободной с моей любовью к тебе. Ты не можешь отвергнуть этот дар любви, ты должен принять его. — Она приблизила свои глаза к его глазам. — Ты должен это сделать, потому что я люблю тебя, Фабиан, — прошептала она.

Ничего не ответив, он сжал ее в объятиях. Ванесса склонила голову ему на плечо, волосы закрывали ей лицо, руки блуждали по его телу.

— Этим подарком ты волен распоряжаться по своему усмотрению, — шептала она. — Волен ехать куда угодно. И, прежде всего, волен оставаться со мной.

Он слушал ее, испытывая к ней нежность — как к ребенку, доверяющему ему свои секреты, а не как к женщине, которая была его возлюбленной. Он чуть было не сказал ей, что понимает ее, что никогда больше не откажется от того, что принадлежит ей, что единственное, чего он хочет, это быть рядом с нею, иметь ее возле себя. Но он продолжал молчать.

— Мы не должны заставлять гостей ждать, не правда ли? — заметила она, взяв его за руку.

Неожиданно Фабиан со всей остротой ощутил, что он чужак в ее мире.