Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах

— Что-то вы рано расхрабрились. Побереглись бы, — заботливо заметил Рихард.

— Я-то что… Вот вам досталось. Беда… — А мне — только трубку пришлось выкинуть. Дыму наглотался на всю жизнь. Надо спешить. И так стесняем вас — неудобно.

— О чем вы говорите? Ваша дочь лечит меня лучше всяких врачей.

Озолс удовлетворенно хмыкнул, не спеша извлек из кармана лист бумаги.

— Вот, была страховая комиссия. Так ничего и не установила. А в поселке думают, что это поджог.

Рихард удивленно посмотрел на старика.

— А что, разве сложно? Подкинул паклю на чердак — и все. Тлеет себе помаленьку, а сам уже далеко. И концы в воду.

Лосберг задумчиво прищурился, словно не решаясь разгадать намек.

— Кому вы помешали?

— Да, видно, уж помешал. Рассчитался кто-то сполна.

Рихард долго молчал, затем многозначительно проговорил:

— Может, вы и правы. В душе человеческой есть очень глубокие тайники.

Поздно вечером Зента, управившись с делами, сидела ка кухне. В очках, в наброшенном на плечи теплом платке, она склонилась над библией, шепотом повторяя сотни раз читаные строки. В окно стучал дождь, шумел, гулял, неистовствовал ветер. В доме было тепло, потрескивал огонь в плите. Зента так увлеклась, что не слышала, как открылась дверь. Остановившись на пороге, Артур — в мокром брезентовом дождевике, с чемоданчиком — улыбаясь, смотрел на мать. На лучики морщин вокруг глаз, на рано побелевшие волосы, на загрубевшие в работе пальцы, бережно листающие пожелтевшие страницы. Подошел, осторожно обнял ее за плечи.

— Сынок! Наконец-то… — Она вскочила, радостно захлопотала. — Раздевайся, ты же совсем мокрый. А я как знала: картошки наварила, рыбы нажарила.

— Хорошо! — Артур блаженно потер над огнем руки. — Хорошо все-таки дома.

— Конечно, хорошо, — согласилась мать. — Пивца свежего выпьешь?

— Да уж налей. — Жестом фокусника он достал из чемоданчика новенькие пивные кружки — расписанные, сверкающие глазурью, — поставил их на стол.

— Ой, какие славные! — обрадовалась Зента. — Заработок-то не весь потратил?

Парень не ответил, вновь склонился над чемоданчикам.

— А это тебе, — в руках у Артура была добротная шерстяная кофта.

— Ну зачем ты?.. — укоризненно проговорила мать. А руки невольно потянулись к подарку, глаза засветились радостью.

— Носи на здоровье, теплая. — Скрывая смущение, он бодро принялся за еду. — Ну, какие новости? Ты не болела тут?

— Некогда болеть, сынок. Я ведь теперь в коптильне работаю.

Артур удивленно опустил ложку:

— Ну? Открыли все-таки?

— Там и Айна, и Магда… Да чуть ли не все наши женщины.

— Как платят?

— Очень даже неплохо.

— Я видел, Озолс уже дом налаживает? — как бы невзначай поинтересовался сын.

— Кремень — человек, — уважительно ответила Зента. — Из такой передряги вышел — и на ногах.

— А где они живут?

— Все там же, в Лосбери, — помедлив, ответила мать.

Артур отодвинул тарелку. Спросил, стараясь казаться спокойным:

— Что… и Марта? До сих пор там?

— Ну а где же им еще быть? — мягко возразила она. — Господин Лосберг, говорят, еще в постели. Как же ей за ним не поухаживать? Сам подумай. Нищими остались бы, если бы не он.

Артур поднялся из-за стола, походил по комнате, взял фуражку.

— Я пойду, мама.

— Куда?

— К Рихарду.

— К Рихарду?

— Надо пойти навестить, — отводя глаза, пробормотал он. — Все же неудобно.

Зента недовольно качнула головой, стала собирать посуду.

— Что я могу? — с горечью сказала она. — Был бы отец — не пустил бы. А я… — и вдруг попросила: — Не ходил бы ты, сынок, не унижался…

Он думал долго, тяжело. Все же упрямо сказал:

— Пойду!

Выйдя из дома, Артур решительно двинулся было в сторону Лосбери, но, не пройдя и сотни метров, неожиданно сбавил темп — сомнения, по всей видимости, тревожили его душу. Он низко опустил голову, вглядываясь себе под ноги, словно там была не твердая земля, а зыбкое болото и каждый неосторожный шаг мог оказаться гибельным. Именно в этот момент его заприметила Бирута.

— Артур! — окликнула она. Девушка возвращалась, видать, откуда-то издалека — ее туфли были основательно покрыты пылью. — Вы когда вернулись? Только что? А где же мой? Небось, в трактир завалился?

Артур невольно залюбовался ею: в простой крестьянской одежде, с ярким румянцем на тугих щеках, Бирута была мила и женственна. И еще подумалось, что Лаймону с такой девушкой, наверное, значительно проще.

— Как же — в трактире… Прямо из лодки, в обнимку с будущим тестем…

Румянец на щеках девушки стал еще ярче.

— А ты туда? — показала она взглядом в сторону Лосбери. — Ох, и скучала она здесь без тебя — все уши мне прожужжала.

— И все обо мне? — с горькой усмешкой спросил он. — А, может, еще о ком?

— Не глупи! — рассердилась Бирута. — Поменьше сплетни слушай. У нас тут наболтают с три короба…

— Уже болтают? — насторожился Артур. — О чем?

— Вот — мужики! — фыркнула Бирута. — И Лаймон такой же вредный. Попробуй станцуй с другим хоть разок — башку нагнет, что твой бык, глазищи выпучит — и в драку. — Девушка сменила тон и назидательно заключила: — Ты не суши голову дурью. Иди к ней разберись, не маленькие.

Море было по-осеннему хмурым. Дул резкий ветер, грозно шумел вершинами сосен. Над дюнами с криками носились чайки, Марта и Артур медленно, молча шли по берегу. Потом он сказал, видимо, продолжая начатый разговор:

— Скажи отцу, что я помогу с домом… Если, конечно, он захочет.

— Спасибо, Артур.

Они прошли еще несколько шагов молча.

— Как теперь с университетом будет? — спросил он. — Тоже погорел?

— Вот именно, погорел, — невесело усмехнулась Марта. — Не брошу же я отца.

— Значит, так и будете у Рихарда жить?

— А где же еще? Ему сейчас тоже помочь надо.

— Да, конечно… — как-то сдавленно сказал Артур. И вдруг остановился, порывисто обнял ее. — Я люблю тебя! Слышишь? Ты моя жена! Ты сама захотела ею стать. И я не могу… понимаешь? Не хочу, чтобы ты жила в чужом доме. Рядом с ним.

— Артур, глупенький… Пойми — я не могу сейчас уйти. Это крайне непорядочно. Я должна остаться, пока не снимут бинты. Это мой долг.

— А если их еще год не снимут? — невольно вырвалось у него.

— Я останусь, пока не снимут бинты, — твердо повторила Марта. — Если ты считаешь меня женой, зачем же обижаешь ревностью? Почему требуешь, чтобы я платила неблагодарностью человеку, который спас моего отца? И для тебя сделал не так уж мало.

— Конечно… — неуверенно протянул он.

Девушка сочувственно посмотрела на него, быстро наклонилась, звонко чмокнула в щеку:

— Ладно, мне пора.

— Уже уходишь? — Артур взял ее руку, сжал в ладонях.

— Надо.

— Вечером встретимся?

— Конечно.