Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах

— Ну, я уйду, а ты?

— Про меня запомни одно — матери легче в землю лечь, чем до сыновнего позора дожить.

…С Мартой они встретились, как только он в первый раз вышел на улицу. Бледный, изможденный, непохожий на того Артура, каким она привыкла его видеть, он, запрокинув голову, жадно вглядывался в бесконечную синь неба, из которой доносилась на землю радостная песня жаворонка, слепило жаркое солнце, легкий ветерок теребил его волосы.

Вначале Артур не приметил ее — просто что-то кольнуло в сердце, и он обернулся. Марта почти не изменилась. Разве что стала красивее. Он почувствовал вдруг такую духоту, что непроизвольно раскрыл рот, жадно глотнул воздух и потянулся к вороту рубахи. Затем, сдерживая предательскую дрожь в коленях, медленно двинулся ей навстречу.

Нет, что-то в Марте изменилось. И очень сильно. Когда они приблизились друг к другу и Артур, наконец, осмелился поднять голову, он понял — глаза. Это были совсем другие глаза. Из них сочилось столько невысказанной боли и отчаяния, столько нежности и участия, что он едва не вскрикнул. Горький комок подступил к горлу, сердце отчаянно заколотилось, Что же они сделали с собой? Со своей любовью…

— Ты давно приехала? — едва слышно, одними губами, спросил он.

— Нет, недавно. Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо. У тебя сын?

— Да, сын.

— Вы надолго сюда?

— Думаю, навсегда.

Он посмотрел ей прямо в глаза и неожиданно признался:

— Я виноват перед тобой, Марта! Прости.

Она закусила губу, чтобы не расплакаться.

— Я тоже.

Хотела сказать что-то еще, но в это время из дома вышел Рихард. Сумрачно глянул в их сторону, сделал над собой усилие, подошел, протянул Артуру руку.

— Как себя чувствуешь?

— Спасибо, ничего.

— Что думаешь дальше делать?

— Пока не знаю.

— Если понадобится моя помощь — не стесняйся, — искоса взглянул на Марту. Только не заставляй вытаскивать из-за решетки. Боюсь, в третий раз не получится.

— Постараюсь.

Рихард натянуто рассмеялся.

— Уж сделай нам одолжение. — И сразу же посерьезнел: — Время такое, Артур, не до шуток. — Покровительственно похлопал Бангу по руке, повернулся к Марте. — Эдгар проснулся. Ему, кажется, нездоровится.

Она зарделась, словно ее уличили в чем-то непристойном, умоляюще взглянула на Артура, повернулась и медленно побрела к дому. Наблюдавший из окна за этой сценой Озолс, рассудил по-своему:

— Не играла б ты с огнем, дочка. И себе не поможешь, и парня погубишь.

Наивный старый человек. Он и не подозревал, что они давно сами себя погубили.

Неподалеку от ледника стоял немецкий армейский грузовик. Лагерная артель грузила на него ящики с рыбой. Артур работал вместе с пленными — подносил и подавал ящики стоявшему в кузове хмурому, неприветливому детине. То ли он был зол на кого-то, то ли вообще таким уродился: детина рывком выхватывал груз и, бурча под нос ругательства, швырял ка пол кузова.

— Выше подать — руки отвалятся? — гаркнул он на щуплого паренька в грязной гимнастерке. — Я что — до земли тебе кланяться должен?

— Эй, там, разговорчики с пленными! — осадил конвоир. Приказа не знаешь?

— А тебе был приказ — на погрузку дохлятину ставить? — огрызнулся детина. — Надрывай тут пуп…

— Sprechen verboten! [8] Разговаривать запрещено (нем.). — лениво погрозил автоматом немец — он сидел в тени ледника и наигрывал на губной гармонике.

— Ферботен, все ферботен… — проворчал рабочий, пиная ящик ногой. — Как жрать, так не ферботен. Дармоеды!

Он нагнулся к подошедшему Артуру. Хотя тот держал груз высоко, детина так рванул его, что Банга не смог удержать равновесия и ящик полетел на землю. О него споткнулся один из пленных и упал со своей рыбой.

— Чертовы рохли! — неистово заорал грузчик, спрыгнув на землю. — Руки из задницы выросли? Ящики переколотите, а мне отвечать?

На скандал подоспели другие артельные, возникла толкучка. Бруно, ругаясь и орудуя кулаками, кинулся наводить порядок. И тут в сутолоке Артур неожиданно услышал над ухом хриплый, торопливый шепот хмурого детины:

— Свежей рыбы не продашь?

Банга вздрогнул, оглянулся — Бруно крутился в двух шагах — и все же Банга шепнул отзыв:

— Свежая в море плавает…

К ним приближался охранник с автоматом. Грузчик поспешно пробормотал:

— Скоро придут, жди, — и перехватив настороженный взгляд Бруно, вдруг крепко съездил Артура по уху. — Поживиться вздумал, ворюга? Ящик нарочно разбил? А ну-ка, выворачивай карманы!

— Тихо, тихо! — оттирал его Бруно. — Ты что, взбесился? Да цел твой ящик — чего орешь?

Артур стоял, держась за скулу, и лихорадочно соображал, как предупредить связного. Тот все лез к нему с кулаками, но между ними уже стоял Бруно. И тут Банга вдруг тоже распалясь, кинулся на обидчика:

— Кто, я ворюга? Да я из тебя кишки вытряхну, латгальская морда! Уноси ноги, пока цел! Понял? Попробуй сунуться сюда еще раз — узнаешь.

Он рвался из рук опешившего Бруно, размахивал кулаками. Детина метнул на него быстрый, внимательный взгляд:

— Свяжись с дураком… — пробормотал он и, опасливо оглядываясь, вспрыгнул в кузов.

Артур был почти уверен, что связной его понял. Но для верности крикнул вдогонку:

— В другой раз только сунься сюда! Я из твоей морды барабан сделаю!

— Ладно, ладно, остынь! — с усмешкой оттолкнул его Бруно. — Ну, чего ты взъелся?

— Терпеть не могу латгальцев! — пробормотал Артур, поднимая упавшую брезентовую рукавицу. И напоследок еще раз свирепо погрозил связному кулаком.

Марта в легком платьице с полотенцем в руках подошла к дому Бируты, поднялась на крыльцо, постучала. Несмотря на раннее утро, было уже довольно жарко и безветрено. Дверь открылась довольно быстро, по всей видимости Бирута не спала. При виде Марты ее лицо окаменело в напряженном ожидании.

— Доброе утро! — Марта волновалась не меньше подруги, но старалась скрыть свои чувства, — А я за тобой. Идем купаться!

Бирута стояла не шелохнувшись. Ей показалось, что она ослышалась.

— Есть разговор! — Марта понизила голос до шепота и пугливо оглянулась по сторонам.

Бирута на секунду-другую заколебалась, пристально посмотрела ей в глаза и, бросив коротко «сейчас», скрылась за дверью. Вскоре они шли к морю. Со стороны это выглядело привычно и естественно — давние подружки решили искупаться.

— Понимаешь… к Артуру я не могу. А делать что-то надо. — Она повела головой в одну сторону, в другую, обняла Бируту за плечи, прошептала: — Лаймона завтра увозят в Ригу. Понимаешь?

Бирута резко остановилась, спросила побледневшими губами:

— Ты откуда знаешь?

— Какая разница… Слышала.

Некоторое время они шли молча. На берегу Бирута опустилась на корточки и, просеивая через пальцы песок, долго о чем-то сосредоточенно думала. Наконец подняла голову.