Грейс Тиффани - Кольцо с бирюзой

— Судя по солнцу, уже почти семь, — заметила она, отстраняясь от него. — Меньше чем через четверть часа зазвонит колокол на Кампаниле.

— Я знаю, прекрасная язычница, я знаю.

— Прекрасная язычница. Я хочу быть одной из тех двоих.

Лоренцо налил вина из меха себе в рот и предложил ей.

— Каких двоих?

— В Талмуде говорится, что двое из шестисот тысяч евреев перестанут быть иудеями.

— Что за образованный человек! — заметил Лоренцо, насмешливо подражая испанскому акценту, что напомнило ей на мгновение выходки Ланселота. — И как считает! С твоим умением считать почему ты сейчас не помогаешь своему отцу на Риальто?

— Сам знаешь, почему! Он не хочет, чтобы мужчины вроде тебя смотрели на мои губы.

— Значит, он просто скрывает тебя. Но я хочу жениться на тебе и заставить…

Ей уже надоела эта шутка, но она улыбнулась.

— Когда, Лоренцо? Когда?

Как и отец, она не дура. Джессика знала, не хуже, чем ее подруга Нерисса, что Лоренцо хочет получить ее богатство не меньше, чем ее сердце. Род ди Скиммиа был старинный и благородный. Отец Лоренцо когда-то входил в Совет Десяти. Но старик любил швырять деньгами и в конце концов полностью растратил свое состояние. Не желая пачкать руки торговлей, он все же попытался поддержать свое существование спекуляциями на бирже в Мадриде, но потерял деньги и был вынужден продать свое имение в Терра Фирма Венецианской провинции на материке. У Лоренцо было два брата, поэтому после смерти синьора ему достанется всего лишь малая часть отцовского дома на площади Патриарка-то. Правда, существовал один выход — церковь, но церковь — это не для Лоренцо. У него были друзья среди обедневших аристократов, хотя теперь он все больше искал общества купцов. Эти новые друзья, не столь родовитые, но зато богатые, стоили гораздо больше самого Лоренцо, — у них была привычка давать деньги в долг в обмен на общество знатных синьоров и знакомство с их титулованными сестрами. Лоренцо считал такой обмен честным.

На самом деле он восхищался купцами. Они похожи на Христа, первое чудо которого было превращение воды в вино, торговцы же превращали пряности и шелк в серебряные монеты. Лоренцо гораздо чаще превращал серебро снова в вино, следовательно, опять в воду. Для него это было не богохульство, а чудо.

Хотя и служило причиной его долгов.

Джессика знала о долгах Лоренцо, но полагала, что с помощью денег ее отца его судьба изменится. Имея пять тысяч дукатов, Лоренцо мог бы сам отправиться в торговое плавание в обе Индии — Восточную и Западную, земли, богатые пряностями и рудниками, и обеспечить себе богатство на всю жизнь. Она пока еще не познакомилась ни с кем из семьи Лоренцо, но Лоренцо рассказывал ей, что им начинает нравиться этот план.

— Выбрав меня, ты наконец получишь все, чего заслуживаешь, — говорил ей Лоренцо, целуя ее, когда она торопливо высаживалась из лодки на набережной канала ди Каннареджио. — Дукаты за пряности, и пряности за дукаты, и дукаты за дом на Большом канале. Цепь счастливых превращений.

— Включая мое собственное.

Лоренцо недоуменно посмотрел на нее.

— Обращение.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Чепуха. Несколько капель воды, которыми обрызгают твою голову, да месса в воскресенье.

Она особо не раздумывала над сменой веры. Отец покинул Испанию и никогда не оглядывался назад. Она не оглянется на гетто.

— Ты не проводишь меня до ворот? — спросила она.

— Не могу. — Впервые за этот день Лоренцо взглянул на солнце. — Поздно, клянусь. Я договорился поужинать с Бассанио в Сан-Джакомо дель Орио. Но я пришлю тебе письмо! — Лодочник оттолкнул лодку от берега. — К Нериссе! — подмигнул Лоренцо.

Джессика закрыла за собой дверь дома всего за десять минут до прихода отца. Но Шейлок казался таким усталым и рассеянным, что, когда они помолились и зажгли третью свечу на миноре — светильнике с восемью свечами в честь Хануки [42] Ханука — праздник Света, посвящен победе Маккавеев над греческими завоевателями во II в. до н. э. , он только велел ей отправляться в постель.

— Я тоже хочу спать, — сказал он.

Джессика почувствовала себя виноватой. Отец ужинал с членами общества сефардов, изгнанников, которые всегда говорили на испанском. На мгновение она подумала, не подойти ли к нему и не разгладить ли лаской морщинку между бровей. Но потом отец расстегнул сюртук и вытащил из-за пояса кожаный мешочек, и мысли ее обратились к тому, что же в нем может быть.

Поздно ночью, услышав его беспокойные шаги в комнате внизу, она встала с кровати и пролежала целый час на полу, подглядывая в дырку от сучка в доске пола. В слабом свете свечи, которую отец держал в руке, она увидела, как он вынул кусок стены и спрятал там кожаный мешочек. «Так, — подумала она, — место то же, как всегда».

Пока он возился в стене, она тихо вернулась в постель и закрыла глаза, надеясь, что двойной страсти Лоренцо к ее телу и к ее богатству будет достаточно, чтобы заставить его жениться на ней.

Что знает ее сухарь-отец о страсти?

Это была его гениза — тайник, где он хранил самые дорогие для него вещи. Он запустил туда руки и развернул тряпку, в которой лежало, кольцо с бирюзой. Он держал кольцо в ладонях, стоя у стены со склоненной головой и тихо покачиваясь от усталости. Он тихо шептал что-то, может быть, это была молитва.

Нерисса уехала из Венеции.

Джессика целую неделю ждала записки от Лоренцо. Но когда и на седьмое утро Ланселот вернулся с пустыми руками, она схватила свой плащ, сбежала вниз по лестнице и понеслась по улицам гетто, на ходу повязывая волосы желтым платком. Она быстро прошла в ворота и отправилась в южную часть города, не скрывая своего позорного красного знака в виде сердца и головного убора. Через час Джессика стучала в дверь красивого дома рядом с Ка де’Оро, где менее трех недель назад Нерисса наливала ей вино и предлагала вытянуть усталые ноги на бархатной подушечке.

Слуга, открывший двери, широко ухмыльнулся при виде ее головного убора и сказал:

— Счастливого Рождества, иудейка!

Джессика нахмурилась.

— Я ищу Нериссу, — сказала она. — Нериссу д’Орокуоре из…

— В городе вы ее не найдете, но если вы та красивая дама, которой я подавал вино за неделю до адвента, то у меня для вас есть от нее записка. — Он с любопытством посмотрел на нее. — Конечно, вы очень изменились, вся такая закутанная!

Слуга оставил ее стоять в дверях, и она нетерпеливо сдвинула тюрбан на затылок, чтобы показать свои волосы. Она гадала, куда бы это могла исчезнуть Нерисса и как ей теперь найти Лоренцо, не имея подруги среди проституток. Она завидовала тем дамам, которые свободно прогуливались среди галантных кавалеров, в борделях и других местах, где мужчины бросали кости и играли в карты на деньги.