Мишель Ричмонд - Год тумана

— Знаю, что сейчас думаешь, — говорит Ник. — Но поверь, внутри все куда красивее.

— А я думала, ты живешь где-нибудь на Рашн-Хилл.

— Купил здесь квартиру, как только переехал в Сан-Франциско, уж очень понравилась цена. И кроме того, я полгода в разъездах, так что мне, в общем, некогда сидеть и любоваться на свое жилье.

На площадке третьего этажа Ник снова набирает код и впускает меня в квартиру. Его жилище очаровательно, одновременно и стильно и шикарно. Мебель и аксессуары Ник явно приобрел не в «ИКЕА» и не на распродажах.

— Какой высоты здесь потолки?

— Четырнадцать футов.

— На тот случай, если придут ужинать баскетболисты?

— Вот именно.

Все буквально сверкает алюминием и хромом, мебели мало, и она состоит из прямых углов и четких линий: кожаный диван вдоль одной из стен, три стула нежного оттенка металлик, кофейный столик шириной с мою кровать. В столовой на полу лежит бежевый ковер; из обстановки нет ничего, кроме огромного овального стола со стальными ножками и отполированной до блеска серой столешницей. Спальня отделена сетчатой занавеской. Одна стена полностью занята встроенными книжными полками. Здесь, должно быть, не меньше двух тысяч томов.

— И сколько из этого прочтено?

— Немного, — говорит Ник и слегка смущается.

Квартира напоминает купленный в Хельсинки стильный веничек для взбивания яиц, только в увеличенном виде.

— Просто потрясающе.

— Один из братьев — архитектор, а его жена — дизайнер по интерьеру. Два года назад в честь моего дня рождения они здесь все переделали. Снесли пару стен, выкинули старую мебель. Проблема в том, что я провожу дома слишком мало времени и никак не могу привыкнуть к переменам. Кажется, будто это чья-то чужая квартира.

— Она мне очень нравится.

— Спасибо. — Ник шагает на кухню. — Садись. Что-нибудь приготовлю. Ты, наверное, страшно проголодалась. Хочешь французский тост?

— С удовольствием.

— Отлично, я ведь больше ничего не умею.

Пока Элиот возится, рассматриваю книги на полках и никак не могу определить, чем он руководствовался, покупая и расставляя их. Здесь всего понемногу: «Моя жизнь» Троцкого соседствует с путеводителем по Финляндии, Колетт — с Джеком Лондоном, «Лолита» и «Мадам Бовари» — с несколькими толстыми томами, посвященными падению коммунизма на Балканах. Вижу стихи Одена, Эшбери и Плата, статьи Уайта, пьесы Гарольда Пинтера и самоучитель по игре на банджо. Отдельная полка посвящена албанским писателям Джири Каджане и Измаилу Кадаре. Их произведения есть у Ника в оригинале, а также в переводе на английский и французский.

— Скажу тебе честно, впервые вижу мужчину, у которого на полке стоят книги на албанском языке.

— Ты еще многого обо мне не знаешь.

Обнаруживаю огромное количество книг на французском и немецком языках, биографию Нейла Янга, энциклопедию китайской медицины и множество романов южноамериканских авторов, включая Уокера Перси.

Ник выливает яйца в миску и взбивает с чем-то при помощи веничка.

— Если увидишь то, что понравится, — бери, не стесняйся, — позволяет он.

— Ты это читал? — вытаскиваю Перси.

— Да, возможно, лучшая книга из всех, которые мне попадались. Любишь Перси?

— Я попыталась его прочесть, но не смогла.

— Попробуй как-нибудь еще разок. — Ник окунает ломтик хлеба в «болтушку». — И вообще, возьми книгу себе. Она как будто написана для тебя. В ней есть одна замечательная строчка, которую часто вспоминаю. «Чтобы увериться в возможности счастливого исхода поисков — нужно найти хоть что-нибудь. Не найти ничего — значит отчаяться».

— Как мило. Совершенная правда.

Элиот кладет хлеб на сковородку. Тосты шипят, и вся квартира наполняется ароматом масла и корицы.

— Ты так и не сказала, куда едешь.

— В Коста-Рику.

— Отпуск?

— Нет. Это связано с Эммой. Долгая история.

— А что говорит жених?

— Считает, будто я гоняюсь за призраком. Мы поссорились. К сожалению, «жених» здесь, наверное, не самое правильное слово.

Ник удивлен.

— Очень жаль.

— Неужели?

— Пару лет назад я сам пережил крупный разрыв, и никому такого не пожелаю. Хотя и вынужден признать, как последний эгоист, без жениха ты нравишься мне куда больше.

Элиот поддевает тосты стальной лопаточкой, раскладывает на тарелки, наливает два стакана молока и садится рядом.

— Попробуй.

Откусываю. Тост упруг и похож на губку. Ощущаю вкус масла, корицы, сахарной пудры и чего-то еще, что я никак не могу определить.

— Это самый вкусный французский тост, какой мне доводилось есть.

— Слушай, у тебя есть где остановиться в Коста-Рике?

— Да, забронировала номер в мотеле через Интернет. Неподалеку от аэропорта в Сан-Хосе.

— Отмени броню. Жить в мотеле рискованно. Я знаю одну женщину, которая сдает комнату. У нее дешево и чисто, она очень дружелюбная и немного говорит по-английски. Когда прибываешь по расписанию?

— Примерно в десять вечера. Рейс Сан-Франциско — Коста-Рика, увы, предусматривает остановки в Чикаго и Майами.

— Я скажу ей, что ты приедешь. — Он записывает адрес на обороте своей визитной карточки. — Еще напишу пару ресторанов. Понятно, едешь не развлекаться, но ведь надо где-то есть?

— Спасибо. — Я не в силах сдержать улыбку. — Готова поспорить, если назвать любой город, будь то Будапешт или Анкара, ты немедленно завалишь меня справочной информацией.

Он смеется и поддевает кусок тоста на вилку.

— В общем, нет… хотя, если однажды и впрямь соберешься в Будапешт, лучше остановиться в отеле «Геллерт» — шикарно и недорого. Когда я жил там в последний раз, в гостиной моего номера стояло фортепиано. — Лезет в карман и достает мобильник. — И еще кое-что. Есть один человек, Уиггинс… — Ник нажимает несколько кнопок и записывает телефон на обороте другой визитки. — Позвони ему, когда приедешь в Сан-Хосе.

— Уиггинс?

— Он работает в посольстве и может тебе помочь. По делам ему приходится ездить по стране, так что если его не окажется на месте, все-таки постарайся с ним связаться. Сошлись на меня.

— Как вы познакомились?

— Длинная история.

Интересно, действительно ли этот французский тост настолько вкусный или просто я так голодна? Опустошаю тарелку, поднимаю глаза и вижу, что Ник ухмыляется.

— Прости, — вытираю подбородок. — Но от голода буквально живот свело.

Действительно, еда приносит наслаждение. Может быть, жизнь и впрямь продолжается?

— Не нужно извиняться. Мне нравятся женщины с хорошим аппетитом. Повторяю, держи телефон Уиггинса под рукой. Не забудь.

— Не забуду. — Молоко вкуснейшее; немедленно опорожняю стакан до дна. — Что ты добавил в этот тост?

— В числе прочих ингредиентов — какао и ваниль. — Элиот стирает с моего подбородка пятнышко сиропа. — Расскажи мне что-нибудь.