Марджори Иток - Рассвет на закате

Элинор взглянула на стеклянное блюдо для торта в ее руке, скрипнула зубами, заверила чек и сказала:

— Конечно. Мы просим прощения. Но, миссис Бонфорд, — тут она замялась, не желая играть в благотворительность, но пересилила себя, — еще не до конца вошла в тонкости бизнеса.

Другой клиент оставил в покое викторианский туалетный столик. Тихо выругался сквозь зубы и толкнул входную дверь. Наконец порядок восстановился, с полдюжины других посетителей один за другим удалились, и в конечном счете оказалось, что потеряны лишь подставки времен Федерации для ножей и полукруглый столик с мраморной крышкой.

Проследив, как выходит последний недовольный покупатель, Элинор заметила, что снова пошел легкий снежок, который покрывал тонким влажным слоем подъездную дорожку.

Она чувствовала себя похожей на выжатый лимон, совершенно лишенной сил. После внезапного прилива адреналина ее колени задрожали. Она рухнула в плетеное кресло-качалку и устало взглянула на Бена и Мэри Энн, которые тоже опустились на плетеный диванчик и смотрели на нее. Из задней комнаты не доносилось ни звука.

«Пусть всем займется Тони», — подумала она.

Мэри Энн нарушила тишину.

— Ну что за невезение! — сказала она, отбрасывая назад взъерошенные седые волосы.

Бен кивнул.

Элинор пожала плечами и сказала:

— Мы остановили ее. По крайней мере, сейчас.

Они уставились друг на друга, сознавая, что все может повториться. Затем Бен встал и сорвал второй транспарант с окна, скомкал его и швырнул через всю комнату так сильно, как только мог. Бумажный ком покатился, подпрыгивая, по полу и остановился возле деревенского комода.

— Вот хорошенькое местечко для этого, — коротко бросил старик.

А из задней комнаты все еще не доносилось ни звука.

Может быть, они вообще ушли?

Но, с другой стороны, может, и не ушли. У Тони Мондейна свои методы.

Через некоторое время из задней двери появился Тони Мондейн, крепко обнимая за плечи Джилл Бонфорд. Она еще не вполне была успокоена, но явно укрощена.

— Сводка новостей, — сказал Энтони бодрым тоном, — миссис Бонфорд согласна все продать мне, и детали всех не касаются. — Он подмигнул. — Все вступает в силу сразу после подписания документов и оплаты. Завтра, например. А в отпущенный промежуток времени, дети мои, мы с миссис Бонфорд отправляемся отпраздновать нашу сделку, и я обещаю, что сегодня вы нас больше не увидите. Ну, почему я не слышу аплодисментов?

Бен и Мэри Энн, облегченно вздохнув, захлопали в ладоши. Если Тони намеревался стать владельцем магазина, то Бену и Мэри Энн было совершенно наплевать, что думает по этому поводу Джилл Бонфорд. А вот Элинор все еще была слишком разозлена, чтобы проявлять осторожность.

Джилл улыбалась, одинаково ненавидя всю троицу, но выполняя свою собственную роль в игре. Если бы она могла дать волю чувствам, она послала бы их к черту и поставила бы Тони условие: он получает магазин, если не наймет их обратно. Но ее шанс и так был невелик. Поэтому ей оставалось лишь смириться с их угрюмыми взглядами.

Ну ничего, они еще свое получат. Особенно Элинор Райт. Особенно. Только посмотрите на нее! Она сидит тут в своем модном шерстяном платье. А волосы ее покрашены искусно, даже не определишь, то ли это дорогой пепельный оттенок, то ли благородная седина. И она так довольна собой, она… эдакая кошечка, которая никогда не боялась завтрашнего дня или тяжелых времен. И ей не приходилось задумываться, выживет ли она на следующее утро или нет. Все ей удавалось, этой Элинор Райт. Определенно. Все удавалось.

Джилл ненавидела подобных женщин.

— Бай-бай! — сказала Джилл Бонфорд.

Когда они втроем прошли в заднюю комнату, там еще чувствовался аромат дорогих духов Джилл. Не говоря ни слова, Мэри Энн прошла в крошечную уборную, взяла освежитель воздуха и опрыскала помещение.

Зазвонил телефон.

Элинор с улыбкой села в кресло и взяла трубку.

— «Антиквариат Бонфорд», — сказала она. — Элинор Райт слушает.

Звонила Марта, вдова Мэтта. Она сказала:

— Элинор, дорогая, я наконец набралась храбрости и занялась разбором письменного стола Мэтта. И, кажется, некоторые бумаги, которые я нашла, касаются вас. Я ничего не смыслю в таких вещах, но я видела ваше имя, название магазина и подпись мистера Бентона. Нет, точнее — мистера Бентона Бонфорда. Питера нет в городе. Не могли бы вы подъехать и забрать бумаги? Может быть, мы выпили бы кофе. Ведь я вас не видела с тех пор, как вы заболели.

Элинор взглянула на листок с текущими делами дня. Не было ничего срочного, кроме одного телефонного звонка на ферму прямо за городом. Надо прицениться к гарнитуру для столовой. И они так давно не виделись с Мартой, которая была Элинор как родная.

Она договорилась о встрече, повесила трубку и оглянулась. Томасин спрыгнул с коленей Мэри Энн и перебрался к Элинор. Он лизнул ее шершавым языком и уперся мохнатыми лапками в ее живот.

Восприняв это как сигнал, Мэри Энн пошла назад в магазин, чтобы заняться известным протиранием китайского фарфора на полках. Бен прислонился к своему уэлшевскому буфету, скрестив руки точно так же, как это делал Бентон, и спросил:

— Ну так как?

Она знала, что он имеет в виду. Пожав плечами, она вздохнула:

— Надо принимать вещи такими, как они есть.

Она никак не могла побороть искушение сказать о кольце, которое по-прежнему находилось в ее сумке. Она уже видела потрясение в его глазах. Разочарование. Он не поймет ее, даже если она скажет о медицинских счетах, которые предстоит оплатить.

Бен являлся представителем почти исчезнувшего поколения, с нерушимыми убеждениями в том, что вещи, присущие мужчинам, являются для женщин абсолютным грехом и обрекают их на геенну огненную. Порядочная женщина не будет продаваться.

Он разглядывал свои коротко обстриженные ногти сквозь треснувшие стекла очков.

— Вы не думаете, что он передумает?

— Купить магазин? Нет. Он действительно хочет приобрести его, Бен.

— Но она… Она-то уберется отсюда?

— Я… я думаю, да. Думаю, уберется.

— Ну, хоть что-то хорошее.

Что-то принуждало ее быть честной:

— Тони доводит до конца все, за что берется.

Последовала гневная вспышка:

— Тогда мне хотелось бы, чтобы он занялся своими чертовыми делами в Сент-Луисе, а нас оставил бы в покое! — Тут Бен замолчал, вздохнул и покачал головой. — Я слишком стар да и не переживу, если все здесь переменится, — сказал он. — Но я думаю, что выбора нет. Работа есть работа.

— Особенно в нашем возрасте, — грустно сказала Элинор.

Но он парировал:

— Да к черту возраст! Я-то, может быть, и старик, но вы — чертовски привлекательная женщина. К тому же у вас такая же хорошая репутация, как была у Джулии. Дела здесь обстоят плохо, киска, вы думаете, что пора податься куда-нибудь на другую работу, и помните, я благословляю вас.