Марджори Иток - Рассвет на закате

— Мы оплатим их.

— Нет, нет, счета мои. Это моя ответственность.

— Элинор, разве ты не знаешь, что, когда людей венчают в церкви, их напутствуют словами «чтобы жили вы вместе в горе и радости…»

— Бент, да ты едва меня знаешь, если не считать библейского смысла. — Элинор зарделась, и он нашел это очаровательным.

Он тихо продолжил:

— Нам предстоит научиться делить горе и радость. Всему свое время. Мы справимся. Ты забыла одно важное слово, Элинор. Я ведь сказал тебе, что мы — партнеры. — Он не отрывал глаз от нее, и, казалось, его взгляд можно потрогать. — У меня было время поразмыслить о своей жизни, Элинор, — сказал он, — когда я топал по снегу и пытался забыть о застывших ногах. Я понял, чего мне не хватало прежде. Джилл не была моим партнером — она была моей забавой и моей ошибкой. А мне надо разделить то, что я имею, с кем-нибудь. Ты можешь научиться любить моих коров с их нежной бархатной шкурой и шелест кукурузы, колосящейся зелеными рядами под солнцем, а я научусь любоваться полировкой старого уэлшевского буфета и любить комоды, которым уже две сотни лет. Может быть, и мы проживем так же долго.

— Проживем еще двести лет? Боюсь, что мы поздновато начали.

— Тогда, черт возьми, — сказал Бентон, протягивая к ней руки, — давай не будем больше задерживаться! — Она рассмеялась, ее сердце пело, сознавая истинность его слов. Партнеры. Партнеры! И она хотела, Господи! Как она хотела, чтобы Бобби был с ними. И видел бы свою маму и Бентона Бонфорда. Что-то подсказало ему, о чем она думает. — Слушай, — сказал он нежно, — вот еще о чем я подумал. У нас не может быть детей. Мы слишком старые. Но я держу пари, что найдется пара ребятишек, которые в нас нуждаются. А нам надо только поискать. — И ее лицо, внезапно просиявшее от счастья, безмерно обрадовало его. — Я научу их возделывать землю, а ты обучишь их всяким штукам про эти розовые стеклянные вещицы. Из Бента получится отличный дедушка. Договорились?

Поток солнечного света омыл его серебристую шевелюру, его небритые щеки, могучую грудь под расстегнутым воротом рубашки.

Элинор кивнула.

— Договорились, — ответила она, протягивая ему обе руки и прижимаясь к его груди. И на секунду замерла. — Но я помню и о других обещаниях. Где чистая постель? Хрустящие простыни? Музыка?

Бентон разомкнул ее руки, заставил их скользнуть под его рубашку и сойтись на его широкой теплой спине. Он сказал, дыша в ее макушку:

— В доме тети Джулии спален достаточно, только вот не знаю, удастся ли нам закрепить какую-нибудь из них за собой, учитывая склонности Чарли. С простынями все обстоит нормально, а если не будет электричества, чтобы завести музыку, я могу насвистывать какой-нибудь мотивчик. А поскольку, кажется, снова начинается снег, то у нас в распоряжении будет целый день.

— Тилли, — сказала Элинор, обращаясь к пурпурной корове. — По-моему, мне сделали предложение.

— Ты можешь и отказаться, — весело сказал Бентон. — Но мне кажется, что все закончится свадьбой. И хотя это становится совсем немодно в двадцатом веке, мне плевать.

Земля уплыла из-под ног Элинор после долгого сладкого поцелуя. Затем она пришла в себя и взяла в руки пурпурную корову.

— Есть вещи, — сказала она, глядя в глупые, с длинными ресницами, глаза Тилли, — относящиеся к девятнадцатому веку, которые я не считаю столь уж неприемлемыми, и среди них, я полагаю, вопрос о замужестве. Отметь, я сказала, я полагаю. — Партнер. Вот это ей нравится.

Бентон подал Элинор пальто и подозвал Чарли. Элинор оделась, протянула руку к полке и почесала ушки спящего кота.

— Надо сбежать, пока не пришел Бен, — сказала она.

Чарли протопал к ним из кладовки, он выглядел вполне отоспавшимся. Кот встрепенулся и обменялся с псом долгим, напряженным взглядом.

Бентон нацарапал записку, оставив ее на уэлшевском буфете Бена. Она гласила: «Уехали домой».

Элинор, сияя от счастья, подумала: «Господи, что за чудесное слово: “домой”!»

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Джон Генри Белтер (1804–1863) — родился и получил известность в Германии. В 1844 году переехал в США и обосновался в Нью-Йорке, открыв магазин по продаже мебели, а затем фабрику. Прославился изготовлением мебели из полиандрового дерева с изысканной резьбой. Образцы его искусства можно увидеть в Метрополитен-музее в Нью-Йорке.

Ампир (от франц. empire, букв. — империя) — стиль позднего классицизма в западноевропейской архитектуре и прикладном искусстве (первая четверть XIX века), возникший во Франции в период Империи Наполеона I.

Бентвудовский стул — стул, изготовленный из одного куска многослойной фанеры, изгибаемой под струей горячего пара. Первый стул по этой технологии был изготовлен Самуэлем Грэггом (1772–1855), запатентовавшем свое изобретение в 1808 году.

Уэлшевский кухонный шкаф — шкаф, в котором открыты верхние ряды полок. Производство таких шкафов впервые было налажено в XVIII веке в Уэльсе в Англии.

Тиффани — династия американских золотых дел мастеров, ювелиров, декораторов и дизайнеров, которым принадлежит сеть дорогих ювелирных магазинов во всем мире. Среди их клиентов были русские цари, королева Англии Виктория, шах Ирана. Упоминаемая в романе лампа изготовлена по эскизу Фрэнсиса Тиффани приблизительно в начале XX века.

Мебель эпохи Регентства отличает прочность, доброкачественность, удобство. Филипп Орлеанский в начале XVIII века был регентом при малолетнем французском короле Людовике XV, что дало название определенному направлению в прикладном искусстве.

Мебель эпохи Федерации — мебель, изготовленная в Америке до начала Гражданской войны (1861–1865).

Обюсонский ковер — ковры светлого оттенка с симметрично-геометрическим рисунком, заполненным изображением больших букетов роз. Их выпускала ковроткацкая фабрика во Франции, в Обюсоне.