Санта Монтефиоре - Соната незабудки

— Любовь — странная вещь, правда?

Флориен ощутил что-то, чего никогда прежде не испытывал. Это чувство ничем не напоминало влечение к демонически привлекательной Алисии, не имело ничего общего с инстинктом собственника. Это было что-то нежное, теплое и грустное. Они какое-то время молча лежали вот так, плечом к плечу. Флориен пытался понять, что с ним происходит, а Леонора думала о будущем. И вдруг он осторожно взял ее за руку. Леонора задержала дыхание, боясь разрушить колдовство момента. Она закрыла глаза и попробовала убедить себя, что он предлагает ей свою дружбу, не больше. Она не осмеливалась поверить, что у них может что-то получиться… Она погладила его руку, подавляя желание отчаянно закричать. А Флориен, подобно святому Павлу в Дамаске, видел свет. Он переполнял его, заставлял смеяться от счастья, повергал ниц, требуя смирения и благоговейного страха. Он повернулся и заглянул ей в глаза. А потом поцеловал ее. Леонора совершенно этого не ожидала, поэтому лежала неподвижно, как поленце в костре.

Когда Флориен отстранился и снова посмотрел на нее, ему показалось, что красота девушки раскрылась, подобно цветку. В золотом свете угасающего костра она казалась прекрасной, словно его поцелуй преобразил ее, как поцелуй сказочного принца. Она улыбнулась ему нежной и застенчивой улыбкой. Ее любовь наполнила его силой, и он ощутил, что способен свернуть горы. И если Алисия опустошила его душу, то Леонора наполнила ее уверенностью, поэтому, когда он снова поцеловал ее, ушли последние сомнения — она дарит ему любовь от всего сердца.

На этот раз Леонора ответила, обвив его шею руками и поцеловав в ответ.

— О, Леонора, я был таким глупцом, — воскликнул он, прильнув губами к ее виску, вдыхая запах природы, впитанный ее волосами.

— Ты вовсе не глупец, — пробормотала она.

— Теперь уже нет. Я больше никогда не буду глупцом.

— Да нет же, будешь! Жизнь — бесконечная кривая. Не думай, что ты уже познал ее. — Она легко рассмеялась, когда он провел по ее шее своим колючим подбородком.

— Как же я мог не замечать тебя, Леонора? Я просто не понимаю. — Он покачал головой и посмотрел ей в глаза. — Ты ведь всегда любила меня, правда?

Она кивнула.

— И всегда буду любить.

— Я люблю тебя, Леонора. Мне казалось, что я люблю Алисию, но теперь я понимаю разницу. — Он взял ее руку и положил себе на сердце. — Разница вот здесь. — Переполняемый желанием наверстать упущенное время и убеждая себя, что не сможет жить без нее, он сделал ей предложение. К их общему удивлению, это предложение было моментально принято.

— Да, я выйду за тебя, — ответила она, не скрывая своей радости. — Не могу поверить, что это происходит наяву! Я так долго тебя любила и уже привыкла ничего не получать взамен.

— Такого больше не будет. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

— О, Флориен, я не заслуживаю тебя!

— Как же ты ошибаешься! Ты уже была добра ко мне, когда мы были детьми. Я никогда не забуду твоей доброты. Кроме того, мы любим одни и те же вещи — сельскую жизнь, сад, природу, собак, лошадей. Мы любим прекрасный старенький дом твоей тетушки. Любим широкие просторы и свободу, как настоящие цыгане. Мы можем поехать, куда захотим. Все, что нам нужно, — наш шатер и наши лошади. Мы ненавидим города, смог и шум. Видишь, мы две стороны одной монеты. Ты не цыганка, но я сделаю тебя цыганкой.

Леоноре казалось, что ее сердце вот-вот взорвется от счастья.

— Когда ты попросишь моей руки? — спросила она.

— Что?

— Тебе придется просить разрешения у моего отца.

Флориен замер. Ему вдруг показалось, что его мечты на глазах рассыпаются в прах. Отец никогда не позволит Леоноре выйти замуж за цыгана.

Казалось, Леонора прочитала его мысли.

— Отец согласится. Ему не нравится образ жизни Алисии, поэтому он обрадуется тому, что, по крайней мере, одна из нас будет устроена. А что касается цыганской жизни… Ему все равно, как я живу, лишь бы я была счастлива. — Она хотела добавить, что плохо знает своего отца, потому что видела его всего несколько недель в году, и он уже давно не имеет на нее влияния.

— Ты уверена?

— Конечно, уверена. О ком стоит беспокоиться, так это об Алисии.

Флориен встрепенулся.

— Думаешь, она будет возражать?

— Боюсь, что да. Она — собственница. Даже если вы уже не любите друг друга, когда-то же ты был ее возлюбленным! Ей это не понравится.

— Что же делать?

— Ничего, — ответила Леонора без колебаний. Флориен хотел услышать больше, но девушка была слишком мягкосердечна, чтобы говорить о сестре плохо. Вместо этого она просто добавила: — Мы оба должны быть очень добры к ней.

— Она приедет и все увидит сама, да? — с надеждой спросил он.

— Конечно. И придет в ярость. Она недавно вернулась из Антиба, где была со своим последним кавалером. Я не помню его имени, они так часто меняются… Нет смысла запоминать. Если они хорошо провели время, она порадуется за нас. Если же бедный молодой человек надоел ей, будет буря. Давай надеяться, что она счастлива. Алисия бывает очень мила, когда она счастлива.

Представив себе Алисию с другим мужчиной, Флориен захлебнулся злостью, но ничем себя не выдал. Он вспомнил ее слова, так беззаботно произнесенные в лесу: « Я принимала любовников, когда мне этого хотелось. Много-много мужчин ». Эти слова по-прежнему терзали его мужскую гордость. Он надеялся, что их с Леонорой помолвка причинит Алисии боль. Надеялся, что она пожалеет, что позволила ему уйти. И захочет вернуть его, но теперь уже слишком поздно. Он не хотел ее, но жаждал мщения.

На следующее утро Леонора взяла машину тети Сисли, чтобы съездить к родителям на побережье. Она оставила тетушку изнывать от любопытства, потому что та никогда не видела Леонору такой прекрасной, светящейся от счастья. Она догадывалась, что это как-то связано с Флориеном. Только мужчина может заставить женщину сиять, как солнце. Она знала… Когда-то она светилась так же. Теперь, глядя на себя в зеркало, она думала, что похожа на потрепанную старую рептилию. Но рептилии умеют выживать.

Леонора проехала по крошечным, извилистым деревенским улочкам, похожим на тоненькие ручейки. Дома были красивыми: их белые стены купались в буйном цветении роз, манивших к себе бабочек и пчел. Над морем в поисках морской рыбы и крутых обрывов для гнезд парили чайки. Воздух был свежим и солоноватым. Дом Одри и Сесила стоял на краю деревни, далеко от других коттеджей. Узкая песчаная тропинка соединяла его с пляжем. Толстый рыжий кот спал на подоконнике.

Когда машина Леоноры подъехала к дому, Грейс выбежала навстречу, совсем как собаки тети Сисли.

— Грейси! — засмеялась Леонора, обнимая свою маленькую сестренку. — Почему ты не в школе?