Санта Монтефиоре - Соната незабудки

— Я обожаю это время суток, — вздохнула Одри, думая о Луисе. — Так романтично! Хочется, чтобы день продолжался, а он внезапно исчезает, унося с собой все свое очарование. Наверное, в этой скоротечности и кроется загадка красоты природы.

— С кем ты будешь танцевать? — спросила Айла, оживившись. Танцы интересовали ее намного больше, чем такие мелочи, как закат. — Я потанцую со всеми. Собственно говоря, я буду танцевать всю ночь. Полагаю, ты до рассвета будешь кружиться с Сесилом.

— Возможно, — осторожно ответила Одри, и легкая улыбка тронула уголки ее губ. На свете существовал только один мужчина, с которым она хотела танцевать.

— Как именинница, ты можешь танцевать с тем, кого выберешь сама, — засмеялась Айла.

— Юные леди, вы неотразимы! — Отец подошел к ним сзади, стуча каблуками начищенных черных туфель.

Сестры обернулись и с обожанием посмотрели на него.

— Я очень горжусь вами, девочки, — добавил он, с удовольствием отмечая для себя прелесть их округлившихся фигурок и великолепную осанку. — Ваша красота делает мне честь!

Одри и Айла светились от счастья. Отец нечасто делал дочерям комплименты, а когда делал, это значило, что они их действительно заслужили. Даже Айла, не любившая сантиментов, ощутила прилив особой нежности к отцу.

— Совсем недавно вы были крошками, — продолжал он, думая о быстротечности времени. — Как ты знаешь, Одри, год твоего рождения был отмечен визитом принца Уэльского и его брата, принца Георга. Кажется, только вчера я танцевал с вашей мамой в этой самой комнате, а ты в это время спала дома в своей кроватке.

— А мама танцевала лучше всех, — добавила Одри со снисходительной улыбкой. Она слышала эту историю тысячу раз.

Генри Гарнет сделал паузу.

— Да, действительно, — продолжал он, не скрывая восхищения. — Никто не кружится в вальсе с такой грацией, как ваша мама.

— А тетя Эдна и тетя Хильда? — спросила Айла. Ее лицо вдруг утратило выражение язвительности, и на нем заиграла немного глуповатая детская улыбка.

Генри не мог не улыбнуться в ответ, представив тучное тело тети Эдны, неуклюже кружащейся в паре с каким-нибудь красавцем мужчиной, пригласившим ее на танец, и тетю Хильду, худую и сухонькую, которая могла и сломаться от вибрации сильных аккордов музыки.

— В отличие от вашей мамы у них нет к этому способностей, — ответил он дипломатично.

Айла расхохоталась.

— У них нет никаких способностей, — добавила она.

— Айла, а тебе не кажется, что ты несправедлива к тетушкам? — спросил он. — Вам обеим повезло, потому что вы унаследовали грацию вашей матери. Одри, сегодня вечером я хочу пригласить тебя на первый танец.

Лицо Одри озарилось улыбкой. Девушка с благодарностью посмотрела на отца.

— С удовольствием.

— Молодым людям придется немного подождать, — добавил Генри Гарнет. Радостное согласие его дочери позволило ему почувствовать себя молодым и полным сил.

Гости прибывали, оставляя подарки на столе у входа, но Одри искала в толпе лишь одно лицо. Тетя Эдна вошла вместе с мамой, затем появилась тетя Хильда с четырьмя своими бледными дочерьми и мужем Гербертом, чопорно вышагивавшим в своем белом галстуке и во фраке. Сестры Персон впорхнули в зал, щебеча, подобно двум весенним воробышкам, за ними проследовали полковник Блис и Шарло Осборн, которая ослепила присутствующих блеском своего серебристого платья и серебристых же волос, собранных в высокую прическу и украшенных великолепным жемчугом. Когда остальные «крокодилицы» увидели ее идущей под руку с полковником, они тотчас собрались в тесный кружок и с упоением сплетничали до тех пор, пока последний, подобно льву, не набросился на них, разогнав эту стайку хищников, столпившихся над куском старого мяса.

Оркестр играл, гости общались, а Одри делала все возможное, чтобы быть вежливой, приветствуя вновь прибывших, и не забыть сделать любезный комплимент по поводу платья или прически. Ни одна женщина не должна была уйти с приема, не услышав приятных слов о своем очаровании и красоте.

— Роуз, твои дочери прелестны. И невероятно обаятельны, особенно Одри, — с неподдельным восхищением произнесла Филлида Бейтс.

Прежде чем Роуз успела поблагодарить ее, Синтия Кляйн, стоявшая к ним спиной, резко обернулась, чтобы поддержать подругу.

— Я согласна с Филлидой, — решительно сказала она. — Огромное удовольствие — видеть в девушках такую грацию и деликатность. Здесь достаточно дурнушек, от которых мужчинам впору снова сбежать на войну. По правде говоря, при виде их безжизненных маленьких мордашек у меня на глаза наворачиваются слезы, — громко прокомментировала она.

Роуз вспыхнула и огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что этого никто не слышал.

— Ты абсолютно права, Синтия, хотя я бы никогда не осмелилась заявить об этом с такой прямотой, — согласилась Филлида. Ее тараканье лицо при этом сморщилось от удовольствия.

— Красота — не более чем внешняя оболочка, — тактично возразила Роуз, питая надежду, что кто-то подойдет и спасет ее.

— Дорогая, но мы все смотрим именно на эту оболочку, — фыркнула Синтия. — Какая польза от прекрасного характера, если он скрывается под непривлекательной внешностью? — продолжала она с настойчивостью пожилых людей, полагающих, что имеют право говорить все, что думают.

Но в этот момент появился долгожданный спаситель — к ним подошел стройный и красивый Сесил Форрестер.

— Добрый вечер, миссис Гарнет, — сказал он, кланяясь. Затем подошел к «крокодилицам» и, назвав каждую по имени, поприветствовал дам. — Какой чудесный вечер, не правда ли?

Он сделал хозяйке изысканный комплимент, похвалив убранство комнаты. Роуз горячо поблагодарила его.

— Вот это — по-настоящему благородный молодой человек, — сказала Синтия. — Сесил, в этой комнате есть молодая особа, достойная вас. Предлагаю вам окольцевать ее, пока этого не сделал никто другой.

Роуз снова зарделась.

— Вы возводите меня на пьедестал, миссис Кляйн, однако, боюсь, я этого не заслуживаю, — скромно ответил он.

— Очень даже заслуживаете, — настаивала Филлида.

— Надеюсь, вы потанцуете с именинницей, — сказала Синтия, вопросительно подняв брови.

— Да, — подтвердил Сесил и повернулся к Роуз. — Сочту за честь.

— Я так рада, — ответила та смущенно. — Не слушайте Синтию, она слишком добра к нам.

— Полно, Роуз, ты ведь меня знаешь! Филлида, скажи Сесилу, что я всегда говорю только правду.

— Если вы имеете в виду Одри, миссис Бейтс, то меня не нужно убеждать. Эта девушка — само совершенство, — сказал Сесил, поднимая глаза, чтобы отыскать Одри в толпе.

— Пойдемте, Сесил, я уверена, мой муж будет рад вас видеть, — сказала Роуз, найдя удачный предлог, чтобы удалиться. — Прошу прощения, — обратилась она к «крокодилицам», которые, стоило ей отойти, пустились на поиски следующей жертвы.