Санта Монтефиоре - Соната незабудки

— Мамочка, — сказала она позже, найдя мать с книжкой в саду.

Одри отложила книгу и взяла ее за руки. Грейс взобралась к ней на колени и прижалась к ее груди.

— Почему папа так несчастлив?

Вопрос сразил Одри наповал. Прежде дочь ни о чем подобном ее не спрашивала.

— Он не так уж и несчастлив, моя любовь. Просто жизнь иногда подбрасывает нам сложные задачи…

— Да нет же, он несчастлив. Эти колдовские напитки превращают его в чудовище. Мне не нравится, что он кричит на тебя.

— О, не обращай внимания! Я к этому привыкла. — Она погладила ребенка по волосам и поцеловала в высокий лобик.

— Мне не нравится видеть, как ты грустишь. А ты иногда грустишь, правда?

— Все иногда грустят.

— Я никогда не бываю грустной.

— Тогда тебе повезло.

— Почему я не такая, как все? — вдруг спросила Грейс.

— Ты не «не такая», любовь моя, просто ты особенная.

— Но ведь я знаю, что никто больше не видит духов и фей!

— Ты очень одаренная. Бог даровал тебе внутреннее зрение и способность воспринимать мир чувств. Не бойся этого. Тебе очень повезло. Ты никогда не будешь одинокой. — Затем она улыбнулась, вспомнив похороны Айлы, когда погасло пламя двух свечей. — У меня была сестра по имени Айла. Она умерла, когда была еще совсем юной. Я очень грустила, потому что очень ее любила. На похоронах, в церкви, я вдруг почувствовала ее присутствие. Я не видела ее, но отчетливо ощущала, что она рядом. Затем, будто расстроившись, что ее не видят, Айла погасила две свечи на алтаре. Айла всегда была шаловливой девчонкой. Значит, ты не очень отличаешься от других. Айла в тот день тоже явилась мне. Тебе повезло, что ты всегда видишь духов. А я видела Айлу только однажды.

— А какой была Айла? — спросила Грейс.

— У нее были длинные светлые волосы, спадавшие на плечи и на спину переливающимися непослушными локонами, и сияющие зеленые глаза. На ее губках всегда играла капризная улыбка, и она много смеялась. Она бы полюбила тебя.

— Я думаю, что она — та женщина, которая приходит ко мне и сидит на краешке кровати каждую ночь. Она гладит меня, целует в лобик. Она очень красивая и добрая. Я с нетерпением жду ее, когда ложусь спать.

Одри доверяла дочери, потому что уже слишком много раз была свидетелем проявлений ее странного дара, чтобы относиться к этому скептически. Она посмотрела на дочь глазами, полными слез, и крепко обняла ее.

— Конечно же, твой духовный друг — Айла, любовь моя. Она присматривает за тобой. Как бы мне тоже хотелось увидеть ее, — добавила она шепотом.

Мать и дочь долго сидели обнявшись. Одри вспоминала свою сестру, а затем перенеслась мыслями к Луису. Когда она снова посмотрела на лицо дочери, то увидела, что та уснула.

Вернувшись в Англию, Алисия снова стала наслаждаться игрой с сердцем Флориена. Это была новая, очень увлекательная забава. Она затаскивала его в сарай, нежно занималась с ним любовью, шепотом обещая верность и заверяя в своей любви со слезами и вздохами, а позже игнорировала его, чтобы несколько дней спустя, когда ей это было нужно, снова поманить к себе. Флориен плыл в этом жестоком море, позволяя волнам сильно избивать себя, но не тонул, потому что на горизонте ему виделись более спокойные воды и он страстно желал туда добраться.

Леонора молча наблюдала, как Флориен бледнеет и худеет с каждым днем. Она молчала, когда он высаживал не ту луковицу в саду или когда давал цыплятам еду поросят, потому что понимала, что с ним происходит. Она сама стала мрачной и рассеянной. Она угадала намерения Алисии, потому что видела бесчисленное количество парней, с которыми та флиртовала в Аргентине. Ей очень хотелось открыть ему глаза, развеять печаль, но Алисия была ее сестрой, а семья, как всегда говорила их мать, должна держаться вместе. Кровь гуще воды… И Леонора была покорной, словно преданный пес. Как обычно, она не осуждала Алисию. В конце концов, не ее вина, что Господь сделал ее такой коварной и красивой. Она жалела мужчин, потерявших покой из-за сестры, и тоже их не осуждала. Она воспринимала страстную влюбленность Флориена как неизбежность, но, тем не менее, ее сердце сгорало от любви к нему.

Год пролетел быстро, и вскоре близнецы в последний раз покинули Коулхерст-Хаус. Одри предполагала, что они вернутся в Аргентину, но к ее удивлению и грусти старшие дочери решили остаться в Англии. Леонора осталась, потому что любила Флориена. Алисия же понимала, что, в отличие от Англии, в Херлингеме не найдешь ни богатого герцога, ни принца, за которого можно было бы выйти замуж. А потом умер Генри.

Это произошло внезапно. Сердечный приступ посреди ночи, и он тихо скончался во сне. Роуз чувствовала себя опустошенной. Генри был для нее любимым мужчиной и другом, и она любила его всю свою жизнь. Сесил, Одри и Грейс пришли к ней по первому зову. К тому времени тетушка Эдна и тетушка Хильда уже сидели в гостиной.

Горели свечи. Увидев тело своего деда, лежащее на столе, Грейс улыбнулась бабушке:

— Теперь он с Айлой, правда?

Роуз была благодарна малышке за ее непосредственность, и снова разразилась слезами.

— Ты абсолютно права, дорогая. Я счастлива от мысли, что они теперь вместе. Я скоро присоединюсь к ним обоим. Какой радостью будет снова увидеть их, — сказала она, утирая слезы.

— Как бы мне хотелось, чтобы он забрал с собой Герберта, — прошептала Хильда Эдне.

— Так всегда бывает: люди, которых мы любим меньше всего, надолго остаются с нами, — ответила Эдна. — Милый Генри был очень хорошим человеком. Я прекрасно понимаю, почему Господь решил вернуть его себе. Боюсь, твой муж, Хильда, еще какое-то время будет с тобой. « А ты — с нами », — зло вздохнула она. С возрастом Эдна стала менее терпимой.

После смерти Генри Сесил решил, что пришло время вернуться в Англию. На этот раз Одри согласилась с его планами.

— Это к лучшему, — сказала она. — В конце концов, близнецы обосновались в Англии, и мы должны снова стать семьей. Грейс едва знакома со своими сестрами, а это очень плохо.

— Я рад, что ты согласна, — серьезно ответил он. Теперь Сесил очень редко улыбался.

— Я буду скучать по маме, тетушке Эдне и Херлингему. Но мы расстаемся не навсегда. Путешествовать с каждым разом становится все легче. Думаю, я смогу полюбить Англию.

— Ты ее полюбишь. Это прекрасная страна. Я думаю, нам нужно начать все сначала, Одри.

Она посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Он был прав, так дальше продолжаться не может: они не могут вечно делать друг друга несчастными. Одри — своими воспоминаниями, Сесил — выпивкой.

— В Англии я не возьму в рот ни капли.

Одри опустила глаза.

— А я оставлю в прошлом все свои воспоминания.

Они с удивлением смотрели друг на друга. Впервые за многие годы супруги нормально общались.