Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II

Страстно заливались в предвкушении ночи лягушки. Бледный туман, тихое дыхание задремавшей земли, наползал на тяжелые от вечерней росы травы, сбивал с толку обманчивыми видениями. Все вокруг казалось фантастическим, нереальным. Колдовство сумерек изменило все, что было обыденным и знакомым днем. Оборотням да лешим бродить бы по этим извилистым тропкам в такой обманчивый час.

Шли размеренно, неторопливо. Оберегая начищенные ботинки, Первый выбирал дорогу посуше.

— Я понимаю, — без упрека в голосе рассуждал он, — с Путнынем вам жилось вольготнее. Он на многое просто закрывал глаза. Естественно, меня вы теперь считаете чуть ли не личным врагом.

— Ошибаетесь, Раймонд Гунарович, не личным, а врагом дела, за которым и я, и сотни других людей.

Гулко ахнула птица в чаще, захлопала крыльями.

Первый остановился, равнодушные глаза его сузились. Артур ожидал вспышки гнева, но Круминьш оказался куда как выдержанным. Только головой покачал.

— Вот-вот, Артур Янович, настораживает меня такой ваш подход. «Мое дело», «мое хозяйство», отрыжки кулацкой философии, — ход был тонкий: Первый давал понять, насколько он выше любой личной неприязни. — С хозяевами мы разобрались еще в семнадцатом.

Давно бы привыкнуть, но Артура приводила в бешенство такая наглая демагогия.

— А сейчас добиваете! Лучше всех знаете, когда и что сеять, где строить, как ловить! Зерно гноим, рыбу за борт вываливаем! Вы ее даже принять не можете. И все системы работают нормально, — передразнивая дикторов радио и телевидения, сорвался-таки Артур. — Да еще в чужом кармане любите считать — не дай бог, кто-нибудь из нас лишнюю копейку заработает!

Банга понимал, что его ярость бессильна и бесполезна, но она была единственным облегчением для униженного человека.

— Копейку? — насмешливо переспросил Первый. — Нет, Артур Янович, тут, пожалуй, не копейкой пахнет. Я думаю, вам хорошо знакомы последние документы партии. Или у вас особое мнение по их поводу?

— Да, особое, — напрямик резанул Артур. — Мы с соседями сидим на одном берегу, у одного моря. Когда начинали, они побогаче нас были, а теперь… У вас забота о том, чтобы не дело поправить, а районные показатели. И красиво выглядеть!

За разговором они вышли на небольшую поляну и здесь остановились. Вокруг только сосны и тишина. Как будто и нет в полукилометре широкой современной автострады. И вообще ничего нет, кроме безгрешной, чуждой людским страстям природы. Нелепыми, как в сюрреалистическом видении, казались здесь, в спокойном первозданном мире деревьев, травы, глухих лесных сумерек, эти двое в строгих пиджачных парах, крахмальных сорочках под галстук. Но люди не замечали своей нелепости и неуместности.

— Так вот, я согласен с ними объединяться, но сперва пусть сделают то, что давно могли сделать. Опыта своего мы не скрываем — берите и учитесь. А плодить захребетников — не есть партийная позиция. Вот такое у меня особое мнение.

— Значит, опытом поделиться согласны, — Круминьш сделал небольшую паузу и как бы невзначай бросил: — А как насчет шведской снасти?

— Что-что? — насторожившись, переспросил Артур, явно застигнутый врасплох.

Первый сразу почувствовал это и не упустил случая дать почувствовать председателю всю шаткость и щекотливость его положения.

— А то, что произносить красивые слова можно, имея на это моральное право и чистые руки… Кстати говоря, хороший хозяин рыбу за борт не выбрасывает. Хотя о чем я — существует комиссия, коллектив, и вам придется ей давать самые подробные объяснения. Думаю, выводы последуют соответствующие… Объективные, — не без издевки добавил Первый.

Но Артур еще не понял, не оценил, насколько тут глубоко копнули. Его лишь разозлила двусмысленность слов Первого.

— Я готов дать любые объяснения, но только не вам — это уже была откровенная дерзость, — а компетентным специалистам, которые относятся к своим служебным обязанностям как профессионалы, а не жонглеры цифрами, директивами и прочими бумажонками. — Он круто развернулся и пошел назад, к машине.

Сквозь деревья уже виднелось шоссе, когда, шагая крупно и размашисто, Круминьш нагнал Артура. До опушки оставалось несколько десятков метров.

— А вы не думаете, что эти объяснения могут оказаться для вас не таким простым делом, каким оно представляется сейчас?

— Семь бед — один ответ, — безразлично отозвался Артур. Для него разговор был окончен.

— Как знать!

На обочине возле оставленной Круминьшем «Волги» стояли еще две таких же машины. В свете фар маячили силуэты неторопливо прохаживающихся мужчин. Один из них был в прокурорской форме. Он недовольно взглянул на Круминьша. Больше никто не выказал удивления по поводу длительного отсутствия двоих. Молча стали рассаживаться по машинам. Заминка вышла, когда Артур собрался сесть к Круминьшу, с которым ехал с самого начала. Лысеющий прокурор указал ему на распахнутую дверцу своей машины.

— Нет, попрошу вас в нашу машину, Артур Янович.

Артур непонимающе оглянулся, но «Волга» Первого уже рванула с места. Председателю ничего не оставалось, кроме как выполнить весьма корректный приказ.

Глухо шумел ветер в вершинах сосен. Эдгар шел один. Вдалеке еще догуливала свадьба, слышались песни и смех. В ночном небе вспыхивали одна за другой зеленоватые звезды. На прощание опять палили из ракетниц.

Луч света неуверенно зашарил по стволам сосен, накатил издали стрекот мотоцикла. Генератор работал плохо, поэтому свет пульсировал, то исчезая, то появляясь снова. Когда мотоцикл лихо тормознул рядом, Эдгар даже присвистнул от удивления. За рулем уверенно восседал Валдис. А ведь только что еле на ногах держался.

— Слушай, родственник, — не глуша мотора, крикнул он, — давай быстро в правление! Тебя по междугородке вызывают. Обзвонились, даже дома искали…

— Меня? Откуда? — От волнения у Эдгара даже горло сжалось. Неужели Лилька?

— А хрен его знает. Баба какая-то бормочет в трубку, ничего не понять.

— Где правление? В какую сторону? — и, не дождавшись ответа, Эдгар бросился в темноту.

— Стой, чудик! — Валдис развернул машину на заднем колесе и мигом догнал его. — Садись, подброшу.

Эдгар колебался, всматриваясь в водителя строже инспектора ГАИ.

— А ты как, вообще, нормально на этой штуке?

— Эх ты, а еще вертолетчик! Не боись — земля рядом, и он лихо поднял на дыбы своего трескучего стального коня.

В полупустой комнате Эдгар сразу увидел на столе черный обшарпанный телефон, рядом лежала снятая трубка. Он так резко схватил ее, что чуть не уронил аппарат.

— Лилька! — закричал он срывающимся от нетерпения голосом. Трубка молчала. — Алло! Лиля, это ты?

— Нет, это не Лиля, — неожиданно прорезался строгий женский голос. Видимо, на том конце только что подняли трубку.