Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II

— Да вы их вконец разбалуете, Андрис Ягонович! — рядом с ним уже стояла Илза, молодо разрумянившаяся, польщенная вниманием и щедростью Калныня.

Мужики и вправду чуть стушевались, задавленные такой широтой натуры. Но тут кто-то шебутной выкрикнул:

— Не робей, мужики! Им там каждый день по пол-литре выдают за вредность!

Рыбаки дружно заржали.

— Навались! — чьи-то сильные руки бережно вытащили желтый пластиковый ящик. С десяток помощников подхватил драгоценный подарок.

— Не кувырни, не кувырни, раззявы, — переживал за всех Ивар.

Илза даже не заметила, когда шофер успел достать и поставить на сверкающие никелем колеса ярко-красную детскую коляску, увешанную погремушками и пупсами. Восхищенно и завистливо заахали женщины. Осторожно трогали лоснящуюся от новизны обивку, покачивали на мягких рессорах кузов.

— Ну, что же ты, — Илза со смехом подтолкнула дочь к Калныню. — Благодари за подарок, к столу зови.

— Ты не смущайся, дочка, — ласково подбодрил Калнынь. — С сегодняшнего дня вы — ячейка. Должны ее расширять, множить. Тогда полнее и богаче будет все наше общество. Так что не затягивайте с вопросом! А теперь, хозяюшка, приглашай к столу, угощай.

— Подходи, подходи, Калнынь! Угощайся, пока есть чем, — не упустил подколоть Марцис.

— Это почему же — пока? — не уловив подвоха, добродушно хмыкнул тот.

— А потому, что скоро нечем будет. Нас же с дорогими соседями решили объединять? Видать, им своего колхоза мало, теперь наш решили угробить. — Бригадир оглянулся по сторонам — нет ли постороннего уха, — голос понизил: — Слушай, Андрис, а может, у вас там, наверху, вредитель какой замаскировался или враг народа? Как какую-нибудь хреновину утвердить — с нашим удовольствием, как что-нибудь дельное — извини-подвинься.

Недобрая тень набежала на лицо Калныня.

— Ты бы насчет верха не очень. Это из тебя кулак прет. Лишь бы свое брюхо набить да под себя все подгрести.

— Точно, оно ведь не так обидно, когда у всех брюхо пустое, — вперед выступил Хенька, еще не остывший от стычки с плоскомордым. — Мир хижинам, война дворцам! Дворцы разрушили, а хижины, придет время, сами развалятся!

— Ну, хватит, мужики. Вы-то небось уже хватили как следует, а теперь на трезвого кидаетесь, — примирительно ушел от больной темы Калнынь. — А, между прочим, я вам новость привез. — Он полуобернулся в сторону Марты и слегка поклонился ей: — Ваша настойчивость, Марта Якабовна, вознаграждена. Буквально вчера принято решение о строительстве средней школы в поселке.

Марту покоробило от его барственно-снисходительного тона.

— Вы как будто делаете мне личное одолжение. Эту школу нужно было построить двадцать лет назад, — сухо ответила она.

— Да что же это такое на самом деле?! — на правах хозяйки возмутилась, наконец, Илза. — Ободрали гостя, как липку, да еще живьем готовы слопать! А ну-ка, дорогие мои, всех прошу к столу.

Разом выстрелило несколько бутылок шампанского, полилась шипучая пена. С бокалом в руке Калнынь встал и дождался, когда воцарилась полная тишина.

— Дорогие мои земляки, — начал он, — думаю, за все, за что можно было выпить, вы уже выпили. Но есть у меня тост, которого не поднять не могу. Он за тебя, Илза. Ведь сегодня и твой день тоже…

Сидевшая напротив Илза улыбнулась смущенно и обняла Бируту.

— Когда-то я тебя, совсем девчонку, — продолжал Калнынь, — привез сюда с маленьким узелком и огромным глобусом учить наших заброшенных, истерзанных проклятой войной ребятишек, начать здесь новую светлую историю. Помнишь тот глобус, Илза?

— С дыркой от пули, — подсказала Хельга. — Он теперь у нас в школьном музее.

— Неужели сохранили? — растрогался Калнынь. — Молодцы… Так вот, хочу тебе пожелать, чтобы твои, нет, наши дети продолжали эту историю достойно. Знаю, что тебе несладко пришлось. Одной, без мужа, такую дочь вырастить это…

Калнынь запнулся, увидев, как побледнела Илза, проглотив неподатливый комок в горле. Она старалась, но не могла удержать подступивших слез. Не в силах овладеть собой, Илза кинулась прочь из-за стола. За нею вскочила Бирута. Среди гостей прошелестел шепоток, кое-кто с осуждением поглядывал на Калныня — кто тебя, мол, за язык тянул.

Калнынь смущенно откашлялся, вопросительно оглядел сидящих за столом, не понимая, чего он такого несуразного сморозил.

— Это завсегда — где бабы, там сырость, — проворчал Марцис; его тоже задела недотепистость Калныня.

Но кто-то находчивый рявкнул спасительное «Горько!», чтобы не дать погибнуть тосту, и гости оживились, начали чокаться, заговорили. Жених, довольный тем, что наконец вспомнили о деле, потянулся было к невесте, но в этот миг из мощных динамиков вырвалась в сад музыка. Около магнитофона, громоздкостью напоминавшего шкаф, Эдгар поправлял только что прилаженные соединительные провода.

Повскакивала с мест заскучавшая молодежь. Сразу образовался круг, в котором азартно заизвивались, задергались в бурном африканском ритме «Бони М» парни и девушки. Воспользовавшись устроенным им самим шабашем, Эдгар бесцеремонно, прямо из-под носа ошалевшего от неожиданности жениха, уволок невесту в круг танцующих. Живые волны скрыли новую пару. Валдис заметался было, попытался пробиться за невестой следом, но ничего не вышло. Только белое облачко фаты всплывало то тут, то там, как в водовороте. Быть скандалу, если бы не чья-то тяжелая лапища, которая увлекла Валдиса на дальний конец стола — а там теплая мужская компания обещала поддержку и понимание. Жених особенно не сопротивлялся.

А за домом уже палили из ракетниц — верный признак, что рыбацкое веселье набрало силу и входит в зенит. Ярко вспыхивали в темнеющем небе голубые и зеленые кометы, с шипеньем сваливались в сырую от росы траву. В восторге и ужасе от близости выстрелов взвизгивали девчонки.

А Илза все плакала, уткнувшись в старое пальто ка вешалке за дверью. Слышать не хотела справедливых упреков Бируты:

— Это надо — наприглашать столько народу! Чуть не два колхоза приперлись — и все из-за него одного! — старательно пилила она. — Миллионерша! Что, он так не приехал бы? Будто не знаешь, что всем этим мужикам все равно к кому и куда, лишь бы выпивка была дармовая!

— Жди, приехал бы… Что-то не похоже, — всхлипывала Илза. — Марту вместо себя прислал, ничего умнее не придумал.

— Ну чего ты себя заводишь? — без особой уверенности в голосе увещевала Бирута. — Сама знаешь, какие у него сейчас неприятности.

— А у него всегда неприятности. Только у меня сплошные удовольствия. Дочку одна растила да всю жизнь от нее скрывала, что родной отец в соседнем колхозе живой-здоровый, даже не кашляет.

— А кто, кроме тебя, дуры, виноват? Он никогда от Хельги не отрекался. Сама ведь его гнала.