Франсуаза Саган - В ловушке любви

— Боюсь, моя девочка, — возразила она с грустью в голосе, — что вся эта интересная работа не даст вам многого. Я имею в виду финансовую сторону дела. Но с другой стороны, — обратилась она к Юлиусу, — если девочка так хочет быть независимой, — последнее слово было произнесено с непередаваемой интонацией, — то бога ради. Современные молодые женщины буквально одержимы этой идеей: они хотят работать!

— Ну, в моем случае — это скорее необходимость, — отозвалась я.

Она открыла рот, но передумала и закрыла. Но я прекрасно знала, что она хотела сказать мне: «Маленькая глупышка и хитрюга. Ты говоришь так, потому что за твоей спиной стоит Юлиус А. Крам…» Наверное, она бы и сказала все это, если бы не мой взгляд и не слегка испуганное лицо Юлиуса. По этому лицу она поняла, что не все тут так просто.

— Я очень хорошо вас понимаю. Если вы не возражаете, то я сейчас же поручу одной из своих секретарш найти вам квартиру. Таким образом вы можете спокойно заняться поисками работы, сходить в редакцию… А пока все не устроится, я думаю, вы можете воспользоваться гостеприимством Ирен, тем более, что она сама вам его предлагает.

Я молчала. Юлиус натянуто хихикнул.

— Уверяю вас, это не продлится долго, моя секретарша решает проблемы исключительно быстро.

Я попалась в эту ловушку и кивнула.

И действительно Юлиус меня не обманул: его секретарша быстро обделывала дела. На следующий же день она пригласила меня посмотреть одну однокомнатную квартиру на улице Бургонь. Квартира имела выходивший во двор холл, а цена ее была смехотворно низка. Секретарша, высокая блондинка в очках, имела очень решительный вид. Когда я поздравила ее с такой удачной находкой, она лишь ответила бесцветным голосом, что в этом заключаются ее обязанности. А во второй половине того же дня я посетила рабочий кабинет Дюкре, главного редактора газеты. Я даже и не подозревала, что Ален Малиграсс имел такой вес в Париже. Я была очень удивлена и обрадована, когда задав несколько вопросов и объяснив мои прямые обязанности, Дюкре тут же зачислил меня в штат с очень приличным жалованием. Я сразу же побежала поблагодарить Алена Малиграсса. Последний был очень удивлен, но в то же время и очень рад за меня. Воистину мне везло. В тот же вечер я покинула квартиру на улице Спонтини. Опираясь на подоконник, я стояла и смотрела на двор, слушая симфонию Малера, льющуюся волнами из приемника, который мне всучила хозяйка. Неожиданно я почувствовала себя независимой, практичной и совершенно свободной. Теперь я могу лишь сказать, что будучи всегда очень наивной, я так и не изменилась с годами.

В порыве хорошего настроения я позвонила Алану. Его голос звучал в трубке спокойно и тихо. Это очень удивило меня. Я предложила ему встретиться завтра в одиннадцать часов. Он ответил: «Да, конечно, я буду ждать тебя дома». Я решительно отказалась. Теперь я ощущала себя одной из тех женщин, ловких, решительных и хладнокровных, которые чудесным образом лишены нервов и со знанием дела составляют счастье своих мужей, детей, патронов и консьержек. Короче, я видела себя героиней пресловутых женских еженедельников. Очевидно, этот волнующий образ придал решительности моему голосу, и Алан сдался, согласившись встретиться со мной в стареньком кафе на авеню Турвиль.

Я проснулась с тем же чувством силы и воли и сразу же отправилась на свидание. У меня было ощущение, что для меня начинается новая жизнь. Алан уже ждал меня, сидя перед чашкой кофе. Когда я подошла, он отодвинул стул, встал и самым естественным образом помог мне снять пальто. Неужели все пройдет хорошо? Неужели эти жуткие три недели приснились мне в кошмарном сне? А три года были наваждением? Может быть, этот сидящий передо мной молодой человек, учтивый и вежливый, наконец, поймет меня.

— Алан, — начала я. — Я подумала и решила пожить немного одной. Я нашла себе однокомнатную квартиру, работу… Думаю, так будет лучше… для тебя и для меня.

Он вежливо кивнул головой. Какой-то он был в то утро сонный.

— Что за работа? — спросил он.

— В газете. Буду писать об искусстве. Главный редактор газеты — друг Алена Малиграсса. Знаешь, Ален был столь любезен, что помог мне.

Какая удача, что человеком, который помог мне, оказался Ален. Он был слишком стар, чтобы ревновать меня к нему.

— Очень хорошо, — сказал он. — Ты неплохо выкрутилась… или давно готовилась?

— Просто повезло, — ответила я легкомысленно. — Причем два раза: с квартирой и с работой.

Его вид становился все более и более сонным. Казалось, что он уже согласен на все.

— Квартира большая?

— Нет, — ответила я. — Одна комната и небольшая гостиная. По там очень спокойно.

— А наша квартира? Что мне с ней делать?

— Это зависит от тебя. От того, остаешься ли ты в Париже или уедешь в Америку.

— А как ты хочешь, чтобы я поступил?

Я ерзала на стуле, не зная, что ответить. Я ожидала увидеть Отелло, а встретила Мальчика-с-Пальчик.

— Тебе решать, — отозвалась я с опаской. — В любом случае твоя мать давно соскучилась.

Он рассмеялся тем веселым, молодым смехом, которому я так долго и беззаветно верила.

— Моя мать играет на бирже или в бридж, — сказал он. — И что я скажу ей, когда вернусь один?

Я подалась вперед и положила руку ему на рукав.

— Скажешь ей, что у нас не сложилось. Потом ты вовсе не обязан тут же сообщать ей о разводе.

— А должен ли я так же сообщить ей, — голос Алана перестал быть сонным, теперь он уже стал свистящим и резким, — сообщить ей, что отвратительный и богатенький старикашка увел у меня жену? Один бог знает, Жозе, каких любовников ты себе выбирала, но по крайней мере, насколько я знаю, они были молоды и красивы. Я еще никогда не видел ничего более отвратительного, чем твое бегство с этим невероятным стариком и его гориллой-шофером. И давно ты стала его любовницей?

Так, все начиналось заново. Но я должна была быть готова к этому, ведь это повторялось каждый раз.

— Но это же не так, — сказала я. — И ты прекрасно знаешь, что это не так.

— Тогда с помощью какого чуда ты нашла себе работу, ты, которая не умеет ничего делать? И квартиру? Ведь ты никогда в жизни не могла решить ни одной проблемы! Ты убегаешь без единого франка в кармане и через пару дней возникаешь в моей жизни этакой победительницей. У тебя уже есть квартира и работа. И ты еще хочешь, чтобы я тебе поверил? Ты что, издеваешься надо мной?

В самом начале встречи, рядом, у стойки, какой-то человек спокойно пил пиво. Теперь он отшатнулся и поторопился отойти подальше от нашего столика. Он удрал к дальнему концу стойки и во все глаза смотрел оттуда на нас. Официант тоже повернулся к нашему столику. И тогда я поняла, что Алан говорит слишком громко. Я уже настолько привыкла к взрывам его голоса, впрочем, как и к его прерывистому шепоту, что уже не замечала, когда он переходил грань. Он бросил на меня злобный взгляд. Ненависть переполняла его. Ну вот мы и приехали. И тут же все планы, которые я лелеяла, новая жизнь, показались мне смехотворными и абсолютно фальшивыми. Словно все мне досталось даром. А истинным было лишь лицо сидящего передо мной человека: униженное, полное отчаяния и страдания лицо, которое долгое время было для меня воплощением самой любви.