Лайза Беннет - Идеальная ложь

Бордман провел ее в первый ряд, где рядом с офицером суда сидела Люсинда, не накрашенная и выглядевшая изнуренной.

— Это он организовал снаружи этот маленький комитет по встрече? — спросила Мэг, улыбаясь Люсинде. Кто-то, видимо, Бордман, мудро посоветовал ей не вставлять в нос кольцо. От рыжей краски на волосах Люсинды осталось всего несколько полосок, а ее новая более короткая стрижка, с покрашенной перьями челкой, делала ее похожей на беспризорника. Люсинда, когда-то поражавшая своими бунтарскими, шокирующими манерами, сжалась на своем месте в комочек. Она выглядела юной и уязвимой — и очень испуганной.

— Не знаю, — сказал Бордман. — Но местные газеты действительно публикуют красочные обзоры, посвященные тому, как он раскусил это дело. До меня дошли слухи, что в следующем году прокурор будет выставлять свою кандидатуру в сенат штата. И это для нас, скорее всего, хорошие новости. Судья ненавидит политиков «от юриспруденции».

— Эй, Люси, — позвала Мэг. Девушка повернулась, встала и импульсивно заключила Мэг в крепкие благодарные объятия. Мэг не могла удержаться, чтобы мельком не взглянуть в ту сторону комнаты, где находилась Ларк, хотя сейчас чувствовала, что все по ту сторону прохода следили за ней.

Судья, женщина за пятьдесят, с живой, деловой манерой держаться, заняла свое кресло, и Бордман, оставив Мэг сидеть позади Люсинды, подошел туда, чтобы проконсультироваться с ней и окружным прокурором. После короткой дискуссии, сопровождавшейся со стороны Пирсона большим количеством кивков, суд приступил к рассмотрению дела.

— Ваша честь, — обратился к суду Пирсон. Для такого маленького роста голос у него был громкий — выразительный баритон, сдобренный чрезмерным количеством апломба. — Дело, которое мы сегодня рассматриваем, является очевидным случаем убийства. Подзащитная была обнаружена в момент фактического обладания предметом, позднее идентифицированным как орудие убийства. Это было на месте преступления в момент наступления смерти, зафиксированный коронером. Ее арестовали в состоянии оцепенения, вызванного большой дозой алкоголя. Она признает, что была «не в себе», чтобы отдавать себе отчет в том, что происходило во время убийства. За те недели, когда я занимался расследованием этого дела, я выяснил, что Люсинда чрезвычайно беспокойная и неблагополучная девушка…

— Господин прокурор, — сказала судья, прерывая Пирсона, — пожалуйста, ограничьте свои рассуждения о характере подозреваемой фактами, а не предположениями.

— Разумеется, — сказал Пирсон с улыбкой, кивая головой и заглядывая в одну из карточек, которые держал в руках. — В этом семестре подозреваемая прогуляла в местной средней школе в общей сложности десять дней занятий. Она подозревается в порче собственности графства и провоцировании нарушений общественного порядка…

— Заведено ли на нее досье, мистер Пирсон?

— По существу, нет, ваша честь… — начал тот, но судья оборвала его.

— Я предлагаю перейти к рассматриваемому преступлению, которое представляется достаточно запутанным и неоднозначным. Прогулы оставим для другого случая.

В конце зала суда послышалось хихиканье, которое, казалось, вывело окружного прокурора из равновесия сильнее, чем замечание судьи. Он взял паузу для консультации со своими помощниками, прежде чем убедительным и самоуверенным тоном заключил:

— Я считаю, что это очевидный пример убийства второй степени. Настаиваю, что обвиняемая представляет опасность для общества и для себя самой, и требую, чтобы она была оставлена под стражей без освобождения под залог вплоть до рассмотрения дела судом присяжных.

Мэг не помнила, в какой момент она положила руку на плечо Люсинды, но когда окружной прокурор закончил свое выступление тяжелым взглядом в сторону девушки, она почувствовала, что Люсинда задрожала. Мэг наклонилась к ней и прошептала:

— Все будет хорошо. Судье он не нравится. Держись.

По сравнения с отполированной и явно заготовленной речью Пирсона, выступление Бордмана было сдержанным и построенным в форме диалога.

— Я склонен согласиться с окружным прокурором — это очевидный случай убийства. Но кто убил Этана Мак-Гована? С моей точки зрения, на этот вопрос не отвечает ни один из фактов, которые нам удалось собрать. Очевидцев преступления нет. Косвенные улики, о которых все мы знаем, — орудие убийства в руках подзащитной, ее близость к месту совершения преступления, — можно легко объяснить.

Я не утверждаю, что суд графства ошибается, расследуя вопрос о присутствии Люсинды в мастерской в то утро. У нас у всех есть вопросы в этой связи, включая саму Люсинду, которая не может вспомнить, что произошло.

Произнося свою маленькую речь, Бордман расхаживал взад-вперед, бросая быстрые взгляды то на судью Марин, то на полный слушателей зал суда, то на окружного прокурора и Ларк. Теперь он повернулся и обратился к Люсинде:

— Да, в тот день она выпила. Плюс к этому находилась в состоянии наркотического опьянения. Она, в свои семнадцать, пыталась справиться со вспышкой эмоций, с которой не должны сталкиваться даже самые опытные взрослые люди. Люсинда пыталась справиться с изменой — в самом центре ее жизни — и, увы, ей это не удалось. Поэтому она постаралась искусственно заглушить боль в надежде, что спиртное и наркотики сделают ее сильнее. Но они не сработали. Разыгрывая из себя взрослую, решая вопросы, как взрослый человек, она потерпела неудачу. А теперь она признается нам, что не может вспомнить, что произошло в мастерской в то утро.

Позвольте, я вам кое-что скажу. Я не верю, что Люсинда убила своего отчима. Но даже если она это сделала, — во что, повторяю, я не верю, — она могла бы это сделать лишь в силу экстремальных эмоциональных обстоятельств и, возможно, в целях самозащиты. Я не собираюсь углубляться в обсуждение хорошо известной в городе репутации жертвы преступления, но…

— Я согласна, в данной ситуации это мудрое решение, — прервала его судья Марин. — Пожалуйста, продолжайте ваше выступление.

Бордман кивнул ей.

— Хорошо. Обсудим этот вопрос позднее. Я не хочу вносить еще больше слухов в дело, которое и так уже ими перегружено. Факты таковы: очевидцев нет; улики являются косвенными и могут быть интерпретированы различным образом. И еще: Люсинда Мак-Гован достаточно долго жила в этом аду. Она ни для кого не представляет опасности, досье регистрации задержаний на нее нет. Ее единственное преступление, если это вообще преступление, заключается в том, что она оказалась не способна вынести бремя взрослой жизни в самом неудачном месте и времени.

Мэг почувствовала, что плечи Люсинды трясутся. Она заплакала, голова ее поникла.