Лайза Беннет - Идеальная ложь

— Они были просто восхитительны, исчезли в мгновение ока. Генри и Дэвид поставляют закуски на все открытия в моей галерее, — объяснила Ханна, усаживаясь рядом с Этаном.

Мэг села по другую сторону освещенного свечами стола. Между ними на белой скатерти стоял стакан с мелками для рисования и ваза, полная чайных роз. Доносилось печальное пение Эллы Фитцджеральд: «Ты меня бросишь, захочешь остаться друзьями…»

— Все же я пошел на Биеннале, — сказал Этан, имея в виду выставку молодых художников в музее Уитни, проводившуюся раз в два года. — И не увидел там ничего особенного. Посмотрел на экспонаты и подумал, что я с другой планеты.

— Но это правда, ты действительно с другой планеты, — ответила Ханна, потягивая вино, которое им разлил один из владельцев заведения, даже не спросив, что они хотели бы заказать. — У тебя совсем другое восприятие. Многое из того, что ты увидел в музее Уитни, сделано под влиянием современной школы.

— Все выглядело таким безжизненным, эгоистичным…

— Да, конечно. Ведь ты романтик, дитя дикой природы. Это так свежо и актуально!

Этан посмотрел в стакан, потом на свои руки. Мэг в тусклом свете свечей различила на его лбу шрам.

— Только не надо этих высокопарных слов! Побереги их для друзей-критиков и клиентов.

— Я не восхваляю тебя, Этан. Я хочу помочь тебе определиться. Двенадцать лет ты бродил в темноте, и теперь надо, чтобы ты нашел свой путь в искусстве.

— Зачем? Ты сама сказала, что мне нет места в мире искусства, если понимать под этим словом то, что выставляют на Биеннале. Знаешь ли ты, кто является моими кумирами? Огюст Роден [4] Роден Огюст (1840–1917) — выдающийся французский скульптор. и Луис Комфорт Тиффани [5] Тиффани Луис Комфорт (1848–1933) — американский художник, дизайнер и бизнесмен, лидер стиля «модерн» в национальном искусстве. . Если бы только мне удалось соединить в своих работах гениальность одного и мастерство другого…

— Я думаю, ты именно этим и занимаешься. Считай, что это комплимент. Прошу тебя, не перебивай меня.

— Ханна, это я прошу тебя! — засмеялся Этан, качая головой и отгораживаясь от нее руками. — Эта выставка не идет из головы. Лучше, когда я работаю один и не ищу чьего-то одобрения.

— Знаешь, в этом я сомневаюсь, — ответила Ханна, подавая Генри знак, что они готовы сделать заказ.

Этан и Ханна беседовали на протяжении всего ужина, который был просто великолепен: артишоки, винегрет, мясо гриль. Мэг не следила за разговором. Она слушала и размышляла о том, что одна из ведущих галерей Манхеттена серьезно относится к таланту Этана. Этана, который принадлежит Ларк. Она была удивлена и ей было стыдно, что она в него не верила. Мэг всегда считала, что работа для Этана — что-то вроде хобби, и выставка в галерее Джадсон — всего лишь случайность. Она боялась, что на открытии им с Ларк придется стать свидетелями позора и унижения Этана, которого будет высмеивать Манхеттенский бомонд. Но на самом деле все было по-другому.

— С тобой хочет познакомиться Луиджи, — сказала Ханна почтительным тоном, не ускользнувшим от Мэг.

— Не может быть… из самого «Гуггенхайма» [6] Музей Соломона Р. Гуггенхайма в Нью-Йорке (Solomon R. Guggenheim Museum). ?

— Только познакомиться, — ответила Ханна, вынимая ложкой лимон из своего «эспрессо». — Возможно, когда-нибудь за ужином. Через неделю-две я организую какую-нибудь вечеринку у себя дома. Но не обещаю.

— Ханна, я так тебе благодарен!

— Пойми, Этан, это касается не только тебя. Речь идет также обо мне, моей оценке, моем взгляде на творчество, о моей репутации и успехе моей галереи, в конце концов. Я ничего не делаю просто по доброте душевной.

Хотя Мэг очень устала и пыталась намекнуть, что пора бы расходиться по домам, после ужина Этан настоял на том, чтобы всем вместе пойти в джаз-клуб в Трибека.

— Ты просто обязана разделить со мной радость, — уговаривал он Мэг, когда Ханна пошла в дамскую комнату. — Ты нужна мне, я просто не могу переживать это счастье в одиночку.

И они праздновали! Этан заказал бутылку шампанского, как только они вошли в подвал «Войслес Войс», стены которого были выкрашены в черный цвет. По периметру небольшой комнаты были расставлены два десятка разваливающихся столиков, в воздухе стоял дым сигарет. Небольшое деревянное возвышение в дальнем конце комнаты представляло собой сцену, на которой, должно быть, выступал инструментальный ансамбль. На сцене стояли пианино и контрабас. Они были первыми посетителями, и Мэг почувствовала, что Этан разочарован — вечер внезапно стал терять обороты. Обычно Мэг не пила шампанского после десяти вечера, но в тот вечер приподнятое настроение Этана передалось и ей. Ханне, пожалуй, тоже. Несмотря на то что шампанское было просто ужасным, они выпили всю бутылку еще до того, как ансамбль заиграл старые знакомые песни с таким мастерством, с каким игрок перетасовывает карты. Прозвучали «Осенняя листва», «Звездная пыль», «День и ночь». В руках Этана появилась вторая бутылка шампанского. Музыка играла громко, и он не услышал, как Мэг сказала: «Мне хватит». Он наполнял ее бокал снова и снова. Музыканты играли на удивление хорошо. В какой-то момент шампанское стало казаться вкуснее, и Мэг поняла, что уже пьяна. Потом внезапно в ее руке оказалась сигарета. Ханны и Этана за столом не было. Они танцевали. Она обняла его за шею, он шептал ей что-то на ушко. Сделав шаг назад, он посмотрел на Ханну особым взглядом, который так хорошо знала Мэг. Она не видела лица Ханны, но слышала ее странный смех…

«Они пишут любовные письма, но не мне…»

Музыка Гершвина, казалось, была написана специально для Мэг, но что она сделала, чтобы заслужить ее? Почему Ларк так повезло, она сразу встретила своего мужчину, а Мэг так часто обжигалась, что уже сбилась со счета? Упиваясь жалостью к самой себе, Мэг наблюдала, как Этан танцевал с Ханной на площадке, которая постепенно заполнилась людьми. Ей казалось, что они прижимаются друг к другу слишком тесно. Гибкая и стройная Ханна очень хорошо смотрелась рядом с крупным, сильным Этаном. В какой-то момент ей показалось, что Этан целует Ханну в лоб, но она не была уверена. Точно так же он целовал своих дочерей и ее, Мэг. Это было невинное спонтанное выражение чувства, которое ничего не значило. Последнее, что запомнилось Мэг, — растущее чувство беспокойства.

— Эй, малышка, — кто-то теребил ее плечо, убирая волосы с лица. — Пора домой.

О Боже! Мэг резко выпрямилась. Она спала, опустив голову на сложенные на столе руки.

— Этан, я… должно быть… Который час?

— Два часа ночи. Ты типичная гуляка.

— Что я натворила?

Зал заметно опустел.

— Честно сказать? — Этан сел рядом. — Ты уверена, что хочешь это знать?