Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Нежная душа

Между бровей Элизабет залегла морщинка озабоченности. Внимание ее обратилось к Шарлотте. Девочка сидела, закрыв глаза и прижавшись к Эрмин.

«А Шарлотта? Какая муха ее укусила? В канун Рождества она подарила мне салфетку, на которой сама вышила: “Моей дорогой Бетти”. Я хорошо о ней забочусь. Но вот Жо… Он бывает таким упрямым!»

Эрмин, которая, как все полагали, была занята только своим малышом, тоже одолевали тревожные мысли. Признание Шарлотты глубоко ее взволновало. По ее мнению, большинство мужчин своим поведением время от времени заслуживали порицания, за исключением ее собственного супруга.

«Какой ужас! А ведь до кончины жены Жюль Лапуант был серьезным и порядочным человеком. Овдовев, он начал пить. Теперь я лучше понимаю нашего кюре, добрейшего отца Бордеро [5] В действительности первым кюре Валь-Жальбера был аббат Жозеф-Эдмон Трамбле. Он занимал этот пост с 1911 по 1927 год. . Он часто увещевал работников фабрики не пить спиртного, говорил, что алкоголь — это открытая дверь для всех пороков. И не ошибался. Подумать только, что Шарлотта могла потеряться или даже умереть от холода! Почему, ну почему она не пришла просить помощи у мамы?»

Тошан потер шею. Мирей, как раз накрывавшая на стол к завтраку, предложила ему горячего кофе. И у домоправительницы имелись свои соображения о происходящем.

«Мсье Клеман, конечно, красавец, и все же я бы предпочла, чтобы наша Эрмин вышла замуж за мсье Ханса. Они лучше подходят друг другу. Пианист и певица с прекрасным голосом — какая замечательная вышла бы пара! Тошан, нет, Клеман, не так образован, как мсье Ханс. И элегантности в нем ноль. Господи, эти черные волосы, эта коса! Но Эрмин его обожает. И с этим ничего не поделаешь. Готова поспорить, с годами она превратит его в джентльмена!»

Мирей удовлетворенно тряхнула своим густым, аккуратно подстриженным каре. Кругленькая, маленькая, эта пятидесятивосьмилетняя женщина обладала даром располагать к себе любого. Тошан тоже относился к ней с большой симпатией. Время от времени он заходил в кухню и наблюдал, как Мирей управляется с кастрюлями и сковородками.

«Вы энергичная, проворная, и еда у вас выходит вкуснейшая!» — с довольным видом нахваливал он домоправительницу.

Мирей чувствовала себя польщенной. И если она позволяла себе отзываться о муже Эрмин неодобрительно, то только из опасения вызвать неудовольствие хозяйки. Лора была дамой весьма властной и требовательной, а Мирей дорожила своим местом.

— Мукки наелся! — объявила Эрмин. — Пойду поменяю ему пеленки и заодно сама переоденусь в нормальную одежду. Мои штаны совсем мокрые.

— Я с тобой! — воскликнул Тошан.

Шарлотта вздрогнула. Она успела задремать. Но стоило девочке понять, что она находится в бело-бежевой гостиной Лоры, как на ее лице появилась слабая улыбка.

— Мне показалось, что я все еще поддеревом! — сказала она сонным голосом.

— Нет, моя радость, ты в теплой комнате, с нами! — отозвалась Эрмин. — Мирей даст тебе молока с булочками. Бетти, Шарлотта сегодня останется со мной. Ночевать она тоже будет у нас.

— Почему? — удивилась Элизабет. — Она заслужила наказание, а ты ее балуешь.

Тошан успел подойти к жене, и она передала ему малыша.

— Я скоро приду, — шепнула она ему на ухо.

И знаком попросила Лору выйти вместе с ней в коридор.

— Мамочка, прошу тебя, скажи Бетти, но так, чтобы Шарлотта не слышала, что девочку нужно защищать от отца, Жюля Лапуанта. Я тебе все объясню.

Щеки Лоры порозовели от волнения.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила она.

— Мама, он напивается и плохо себя ведет. Теперь ты понимаешь? У Шарлотты были серьезные основания для побега. Жозеф пригрозил, что ей придется вернуться жить к отцу, и она испугалась.

— Господи, это невозможно! — вздохнула Лора.

В молодые годы ей пришлось торговать своим телом, чтобы выжить, поэтому она не сочла нужным изображать непонимание.

— Бедная крошка! Теперь мне многое понятно, — сказала Лора. — Не волнуйся, Эрмин, я поговорю с Бетти.

Успокоенная, Эрмин поднялась в свою комнату, к Тошану. Он уже уложил сына на кровати и снимал с него пеленки.

— Наш Мукки такой маленький, а уже пытается танцевать! Только посмотри на него! — сказал он, смеясь.

— Прошу тебя, называй его Жослином, это доставляет маме столько удовольствия, — сказала Эрмин первое, что пришло в голову. — Это его христианское имя. На будущей неделе кюре в Шамборе его окрестит. Тебе придется привыкнуть звать его настоящим именем.

— А я, по-твоему, должен откликаться на имя Клеман? — помрачнев, спросил молодой отец. — Вы тут, в Валь-Жальбере, разводите слишком много церемоний.

— У нас есть более важные темы для разговора, Тошан! — сказала Эрмин, укладываясь рядом с сыном. — И мне совсем не хочется с тобой ссориться. Не сегодня. Ты выслушаешь меня?

Он кивнул, но на лице так и осталось обиженное выражение. В нескольких словах она рассказала ему, что заставило Шарлотту одеться потеплее и, прихватив пару печений, убежать из поселка. Тошан позабыл про свои обиды.

— Мне эта девочка нравится! — воскликнул он после недолгого молчания. — Она храбрая. Если никто не может ее защитить, нам придется забрать ее с собой, к моей матери. Тала будет счастлива поселить ее у себя.

— Это очень мило с твоей стороны, — сказала Эрмин, не осмеливаясь поднять на мужа глаза.

До этой минуты они не затрагивали тему, которая волновала умы обоих. Что они планируют делать в ближайшем будущем?

— Мы ведь совсем не готовы к отъезду, — наконец заговорила Эрмин негромко. — Мы только что приехали, и зима едва началась. Мы навестим Талу в начале лета.

— Навестим? — удивленно переспросил супруг. — Эрмин, мы вернемся туда, где наш дом. В начале лета, пусть так, хотя я спрашиваю себя, чем буду заниматься все это время. Работы здесь нет, мужчины ездят в Роберваль и в Шамбор. Твой поселок опустел. Пожалуй, мне это нравится, вот только я не могу сидеть сложа руки в доме твоей матери. Я привык зарабатывать на хлеб, или, по крайней мере, помогать. Этот мальчик, Арман Маруа, управляется по хозяйству, заготавливает дрова. А у меня нет возможности сделать хоть что-то полезное. Неужели ты думаешь, что я смогу просидеть в гостиной полгода, не ударяя палец о палец?

— По крайней мере, работать тебе не обязательно. Мама предложила нам свое гостеприимство. И Валь-Жальбер еще не опустел, в нем живет добрых пять десятков людей.

Эрмин погладила мужа по щеке, гладкой и смуглой. Он поймал ее пальчики и поцеловал их.

— Сходи покатайся на коньках за отелем, — пошутила она. — Каток остался на прежнем месте. Если помнишь, там я увидела тебя в первый раз. Это было тринадцатого марта 1929 года. Мне было четырнадцать лет, и я возвращалась от мадам Дунэ, дорогой Мелани. Она тоже уехала из поселка. Жаль! Теперь она живет у одного из сыновей, в Робервале.