Кэрол Мэттьюс - В радости и в горе

По заведенному порядку она проследовала за коридорным в свой номер, оказавшийся большой квадратной комнатой с двумя двуспальными кроватями. Обычная комната в обычной гостинице функционального назначения с истертым под ногами полом. Она задумчиво подошла к окну, раздвинула полинялый тюль — и сразу увидела, что солнце на улице, хоть и за солнцезащитным оконным стеклом, светит очень ярко. И конечно же, вместо манхэттенского неба из ее окна было видно только множество кондиционеров на конторском здании напротив.

Джози задвинула тюль. Сквозь его дымку эти кондиционеры не так бросались в глаза. Вообще-то на Манхэттен стоит посмотреть, особенно если вы стоите на земле или, наоборот, находитесь на высоте. По достоинству оценить величественность этого центра мира можно только на расстоянии. А находясь где-то посередине, между стен и на неопределенной высоте, видишь только ряды угнетающе высоких, надвигающихся друг на друга домов.

Мелочи у Джози не было, пришлось дать коридорному непомерно большие чаевые. Как только он вышел, она с наслаждением упала на ближайшую постель. Сейчас она закроет глаза и без усилий ускользнет от этого мира в царство сна. И пусть внизу этот бурлящий энергией город трещит себе электрическими искрами в ожидании ее появления. Однако она обещала матери позвонить сразу же, как приедет. И зачем только она дала такое обещание! Наверное потому, что приятно знать, что есть кто-то, кто беспокоится о тебе, даже если это просто мама, а ведь именно это и придает жизни смысл. Кто вначале, мать или Марта? Боль или радость? Надо сначала избавиться от боли, а Марта подождет.

Даже в наше время высоких технологий дозвониться иногда бывает непросто. Джози представила, как мать, несмотря на то, что сейчас жила уже одна, суетливо сметает все крошки своего раннего ужина со стола в гостиной, где она всегда ела.

— Алло?

— Привет, мам. Звоню, чтобы сказать, что добралась нормально.

— Ах, это ты, дорогая? А я уже начала волноваться.

Джози снисходительно улыбнулась, прощая ей эту небольшую ложь.

— Не волнуйся. Все в порядке.

— Как там погода? Буран еще не начался?

— Здесь жарко и солнечно.

— В феврале-то? Быть того не может!

— И тем не менее.

— Никогда не выходи замуж за синоптика, дорогая моя. Нельзя верить ни одному слову этих людей. Как долетела? Не разговаривала ни с кем из этих странноватых людей?

— Как же, разговаривала. С одним убийцей, двумя психопатами и кое-кем, у кого, по его собственным словам, любимое развлечение — пожирание маленьких детей.

— Ну и шуточки у тебя, Джозефин Флинн. Ты на меня совсем не похожа.

— Я сидела рядом с очень приятным мужчиной.

— На самом деле приятным?

— Да. Нет, он не юрист, ты же их не выносишь.

— Сейчас, когда по каждому пустяку приходится консультироваться с адвокатом, может, и неплохо иметь юриста в семье.

— Приму к сведению.

— Сегодня утром, когда я ела свои обычные хлопья, я прочитала в «Дейли Мейл»… Вот, подожди… — Джози услышала шуршание газеты. — Ты знаешь человека по имени Билл Гейтс?

— В общем, да…

— Почему бы тебе не позвонить ему, раз уж ты в Америке?

— Я не столько знаю его, сколько — о нем. Я не знакома с ним. Мы даже никогда не были с ним в одном помещении. Даже не были с ним одновременно в одной и той же стране, насколько я знаю. И уж точно мы никогда не ели чипсы из одного пакетика.

— Разве это так важно?

— В какой-то степени.

— Он не женат.

— Он женат.

— Но в «Мейл» об этом не написано.

— Мама, он возглавляет компанию «Майкрософт».

— Тогда он должен хорошо разбираться в компьютерах. Хорошо, когда муж понимает в них что-то. В моей персоналке, например, все еще сидит грипп.

— Не грипп, а вирус.

— А в качестве заставки — Памелла Андерсон с обнаженной грудью. Кстати, Кевин, молодой человек из соседней квартиры, всегда очень любезен и заглядывает ко мне, чтобы узнать, не нужна ли мне помощь.

— Забавно, что…

— Так ты ему позвонишь?

— Биллу Гейтсу? Весьма маловероятно. Да и потом, он, возможно, живет в каком-то другом городе, не в Нью-Йорке.

— Но там же есть телефонные справочники, так ведь? Можно посмотреть его номер.

— Мама, он самый богатый человек на планете.

— Ну и что из этого? Возможно, сейчас на твоем холодильнике и наклеен логотип «Гринписа», но ведь были же времена, когда и ты не была чужда роскоши.

— Ну, все это давно в прошлом, и теперь приходится по одежке протягивать ножки. Думаю, что Билл Гейтс — человек немного не моего круга.

— Не понимаю, почему ты такого низкого мнения о себе, Джози.

— Я и сама не понимаю. Возможно, потому, что муж, бросившись к другой женщине, прошелся по мне, как каток по асфальту.

— Ты всегда была лучшей в балетном классе.

— Я ушла из него, когда мне было пять лет.

— Возможно, тебе следовало остаться, — загадочно заметила мать.

— Ладно, мама, этот разговор с брачным агентством и психологической консультацией в одном твоем лице уже влетел мне в копеечку. Буду заканчивать и пойду пройдусь по Манхэттену. — Вспомним о правилах Последовательного Завершения Разговора. Пять.

— Иди-иди, девочка моя, — проворковала мать. — Куда ты хочешь сходить?

— Посмотрю, что интересного, пройдусь по магазинам… Может быть, схожу на экскурсию. Но в основном по магазинам, конечно, в первую очередь по магазинам. Хотя… — Ей совсем не хотелось, чтобы мать знала о Мэте Джарвисе. Четыре.

— Так что же все-таки: экскурсия или магазины?

— И то и другое понемногу, — невинно ответила она. Три.

— Молодец. Жаль, что я не могу пройтись с тобой.

А мне совсем не жаль. Два.

— Передавай Марте мой самый теплый привет. И помни, что Билл Гейтс, возможно, обрадуется твоему звонку…

Один. Джози повесила трубку. Что же это такое? Неужели ее мать и в самом деле хочет свести ее с Биллом Гейтсом или у нее что-то с головой от перелета на другой конец света?

Джози запустила пальцы в волосы и закрыла глаза, подавляя зевок. Ей хотелось спать больше, чем когда бы то ни было, но она согласилась встретиться с Мэтом, а прошел уже почти час. И зачем только она согласилась изменить свои планы ради кого-то другого, с кем она всего-то выпила пару бокалов за компанию, хотя дала себе зарок не позволять больше никому из мужчин руководить собой, будь то Билл Гейтс, Билли Бантер, Билл Бейли, Неистовый Билл Хикок или любой другой чертов Бил. Да затем, что иначе бы она одна-одинешенька бродила по городу и думала о том, почему же все те, кто ей встречается, оказываются совсем не теми, кого она хотела бы встретить.

И если ходить по магазинам в гордом одиночестве, когда рядом нет никого, кто бы мог сказать тебе, что ты выглядишь так же потрясающе, как кинозвезда Гвиннет Пэлтроу, или так же шикарно, как владелица какого-нибудь поместья с собственным почтовым кодом, совсем не весело, то осматривать в одиночку достопримечательности — это уж просто невыносимо. Как можно в одиночестве ахать и охать, разглядывая великолепную архитектуру или захватывающий дух пейзаж? Если вы будете стоять посреди улицы и издавать эти ни к кому не обращенные вульгарные звуки, то скорее всего вас посадят под замок, несмотря на то, что комик Бенни Хилл сделал себе на этом карьеру. Какая радость путешествовать по миру, если рядом с вами нет того, кому было бы интересно послушать о ваших впечатлениях. Можно, конечно, все рассказать и сослуживцам, но если вы через каждое слово будете говорить «Манхэттен, Манхэттен», то это им очень скоро надоест.