Мэри Брэддон - Аврора Флойд

Сэмюэль Проддер растревожился, когда этот человек заговорил с ним о сверкающих черных глазах и о сердитых взглядах, бросаемых на Джэмса Коньерса; разве он сам не видел, как глаза племянницы его бросали молнию на этого человека только за четверть часа до его смерти?

— Должно быть, она была зла, — заметил трактирщик Гэррисону.

— Она была зла, — отвечал продавец собак, — но она была женщина хорошая, несмотря на это, и добрый друг для меня.

Он налил себе стакан пива и вылил его в свое объемистое горло, пробормотав:

— За ее здоровье.

Другой человек вошел в комнату, пока мистер Проддер курил трубку и пил грог, человек необыкновенно бледный, вошедший в комнату тихими шагами, как будто он не имел прав находиться тут, и сел за одним из столов.

Сэмюэль Проддер помнил этого человека. Он видел его в окно освещенной комнаты в северном коттедже, куда было перенесено тело Джэмса Коньерса, следовательно, было невероятно, чтобы этот человек видел капитана.

— Это, кажется, Стив Гэргрэвиз, из Парка, — сказал трактирщик, — он нам расскажет подробно. — Вот мы говорили об убийстве, Стив, — прибавил он.

Гэргрэвиз потер голову своими неуклюжими руками и взглянул украдкой, но проницательно на каждого члена маленького общества.

— Да, — сказал он, — кажется, теперь ни о чем другом не говорят. Уж в Парке-то плохо, а в Донкэстере еще хуже.

— Вы в город, Стив? — спросил трактирщик, который казался в весьма хороших отношениях с бывшим конюхом Меллишского Парка.

— Да, я в городе пока; я без места после этого происшествия. Вы знаете, как меня выгнали из дома, в котором я жил с самого детства, и вы знаете, кто это сделал. Нужды нет, я теперь без места, но вы можете дать мне элю, у меня достанет денег заплатить за него.

Сэмюэль Проддер взглянул на Стива с значительным интересом. Он играл небольшую роль в великой катастрофе, но вряд ли мог набросить какой-нибудь свет на тайну. Ведь он был бледный полоумный слуга убитого, потерявший все по милости преждевременной смерти его господина.

Стив выпил пива и сидел молча, такой непривлекательный, неприятный между всеми другими.

— В манчестерской газете много толков об этом убийстве, Стив, — сказал трактирщик, начиная разговор. — Мне кажется, что это дело не прекратится так спокойно. Я полагаю, не будет ли другого следствия.

Лицо Стива, почти всегда не выражавшее ничего, и теперь выразило только одно полное равнодушие; глупое равнодушие полоумного, для тупого рассудка которого даже убийство хозяина было каким-то темным событием, не имевшим силы пробудить его внимание.

— Да, я уверен, что скоро поднимутся хлопоты, продолжал трактирщик, — газеты очень сильно намекают, что убийство сделал кто-нибудь в доме, кто-нибудь, более знавший этого человека и, следовательно, имевший более причин сердиться на него, нежели посторонние. Вы, Гэргрэвиз, жили там, вы, верно, видели и слышали то, чего другие не имели случая видеть и слушать. Что вы думаете об этом?

Гэргрэвиз задумчиво почесал в голове.

— Газеты умнее меня, — сказал он наконец. — Где такому ничтожному человеку, как я, спорить с ними! Я думаю, что думают они; я думаю, что кто-нибудь в доме сделал это, кто-нибудь, имевший причины сердиться на покойника.

Неприметный трепет пробежал по телу Стива, когда он заговорил об убитом. Странно было, с каким удовольствием другие трое рассуждали об этом страшном предмете, возвращаясь к нему настойчиво. Это было страннее, нежели то, что Стив Гэргрэвиз неохотно разговаривал о таком ужасном происшествии.

— А кто же, вы думаете, имел причину питать на него злобу, Стив? — спросил хозяин. — Не поссорился ли он с мистером Меллишем как-нибудь насчет конюшен?

— Мистер Меллиш и он никогда не разменивались ни одним сердитым словом, сколько мне известно, — отвечал Стив.

Он сделал такое сильное ударение на слове «мистер», что трое мужчин переглянулись с удивлением, а капитан Проддер вынул трубку изо рта и так крепко ухватился за спинку соседнего стула, как будто имел серьезное намерение бросить его в голову Стива.

— Кто же мог иметь злобу на этого человека? — спросил кто-то.

Сэмюэль Проддер сам не знал кто это спрашивал, потому что его внимание сосредоточивалось на Стивене Гэргрэвизе, и он не спускал глаз с его бледного лица.

— Кто приходил к нему поздно ночью в северный коттедж, — прошептал Стив, — кто бранил его сердитыми словами, бросал на него гневные взгляды? Кто написал к нему письмо — это письмо у меня и я его сохраню — приглашал его быть в лесу в такое-то время в самую ночь убийства? Кто встретился с ним там в темноте? Это и другие могут сказать так же, как и я. Кто сделал это?

Никто не отвечал. Все переглядывались между собою, глядели на Стива, разинув рот, но не говорили ничего. Сэмюэль Проддер схватился за спинку кресла еще крепче, и его широкая грудь поднималась под его модным жилетом, как бурное море; но он сидел в тени и никто не обращал на него внимания.

— Кто убежал из дома и спрятался после следствия? — прошептал Стив. — Кто боялся оставаться в своем собственном доме, а должен был убежать в Лондон, не сказав никому ни слова, куда отправляется? Кого видели утром перед убийством с ружьями и пистолетами мужа, а это видел я сам, кто был это?

Опять ответа не было. Бурное море еще сильнее бушевало под жилетом капитана Проддера, но он не говорил ни слова. Может быть, он узнает еще что-нибудь и ему понадобятся все стулья в комнате, как орудие для утоления своего мщения.

— Вы разговаривали, когда я вошел, об одной молодой женщине и мистере Джэмсе Коньерсе, сэр, — обратился Стив к Мэтью Гэррисону. — О черноглазой женщине вы говорили; может быть, это была его жена?

Продавец собак вздрогнул и думал несколько минут, прежде чем ответил.

— Да, она была его жена, — сказал он наконец довольно неохотно.

— Она была выше его по званию — не так ли? — спрашивал Стив. — У ней была куча денег — э?

Продавец собак вытаращил глаза на говорившего.

— Вы, верно, знали, кто она? — спросил он подозрительно.

— Кажется так, — прошептал Гэргрэвиз. — Она была дочерью мистера Флойда, богатого лондонского банкира, и вышла за нашего сквайра, когда ее первый муж был еще жив; она написала к покойнику письмо и просила встретиться с ним в ночь убийства.

Капитан Проддер отбросил стул — это было слишком бедное орудие для его гнева — и одним прыжком бросился на Стива, схватил его за горло, опрокинув стол, с которого полетели рюмки и стаканы.

— Это ложь! — заревел моряк. — Как ты смеешь говорить ложь? Дайте мне что-нибудь, чем я мог бы связать этого человека, или я убью его своими кулаками. Это на дочь моей сестры Элизы осмеливаешься ты лгать таким образом? Лучше держи язык за зубами, когда находишься в одной комнате с ее дядей. Я хотел сидеть здесь тихо, — закричал капитан, смутно вспомнив, что он выдал себя и свою цель. — Но как мог я сидеть спокойно, когда лгут на мою родную племянницу? Берегись! — прибавил он, тряся Стива так, что зубы Гэргрэвиза застучали, — или я всуну все твои кривые зубы в твое безобразное горло, чтобы не допустить тебя лгать на единственную дочь моей покойной сестры.