Деннис Робинс - Невеста рока. Книга первая

Генриетта ждала своего часа — возможности избавиться от Фауны. Ей приходилось ежедневно навещать больную, выражая при этом фальшивое сострадание и сочувствие. Но теперь она ненавидела ее жестокой, жгучей ненавистью.

И, похоже, судьба оказалась на стороне Генриетты. Ибо очень скоро ей уже не нужно было бояться недовольства мужа. После удара Джордж впал в беспамятство, быстро завершившееся смертью. Удар случился спустя несколько минут по его возвращении из клуба, где он играл в фараон с другими джентльменами. Пасмурной февральской ночью слуги обнаружили его скрюченное тело на полу.

— До встречи завтра, милорд Памфри, — так прощался с ним один из его друзей, когда Джордж уходил из клуба.

Но никто больше не увидел Джорджа Памфри живым. Вскоре бедняга Джордж уже лежал в гробу. У его изголовья и возле ног горели свечи, и только сдавленные рыдания нарушали тишину дома, навсегда оставляемого его хозяином. Генриетта в истерике лежала в постели. Рядом с ней находились ее ближайшая подруга Кларисса и заплаканные дочери с черными вуалями на лицах. Генриетта надрывно рыдала, печалясь (если не испытывая облегчения), что лишилась своего супруга и господина.

Но почти сразу после того, как удалились врач и старухи, обмывшие тело, Генриетта вспомнила о нежелательном присутствии в ее доме Фауны. Она ликовала, став полновластной хозяйкой дома Памфри. Теперь ее слово — закон. С важным видом, присущим благородной вдове, она призвала к себе миссис Клак. Несколько слов, произнесенных шепотом, и вот довольная домоправительница со свирепым лицом вошла в гостиную, где несчастная девушка, сидя в постели, ела суп, принесенный ей новой служанкой.

Фауна мгновенно переменилась в лице. За неделю, проведенную ею здесь, она действительно немного прибавила в весе и оправилась. Впалые щеки покрылись румянцем, покруглели. Фауна восхитительно смотрелась в шерстяной шали с кружевами, наброшенной на плечи. Ее блестящие волосы вновь свивались в красивые локоны. Но при виде неуклюжей зловещей фигуры миссис Клак, черной тенью нависшей над ней, Фауна в ужасе выронила ложку. Все ее тело напряглось от страха.

Ведь милорд обещал, что она никогда больше не увидит миссис Клак! Так что же случилось? И тогда миссис Клак подошла к кровати вплотную и зловещим тоном проговорила:

— Встать!

Фауна смотрела на нее широко открытыми от страха глазами.

— Да, мэм… — За пять страшных лет Фауна навсегда затвердила эти слова и теперь еле слышно произнесла их, глядя на злобное жирное лицо с несколькими обвисшими подбородками. — Но почему… что случилось?.. — сдавленным голосом прибавила она.

Не скрывая радости, миссис Клак проговорила:

— Его светлость скончался от удара. И миледи желает, чтобы ты убиралась из ее дома. Ты и так достаточно навредила своими влюбленными взглядами, которыми одариваешь мужчин, и гнусными попытками заработать поцелуи от знатных джентльменов! Его светлость избаловал тебя, вертихвостка! Но теперь ты не сможешь больше подмигивать мужчинам и пачкать ковер ее светлости. С этим покончено, ты, мерзавка! Давай вставай, да поживее!

Фауна приложила ладони к щекам и продолжала в ужасе смотреть на миссис Клак. Сердце ее отчаянно забилось. И снова страх и печаль охватили ее при мысли, что опять чья-то безжалостная лапа опускается на нее. Одна неделя покоя и умиротворения… всего одна неделя! И вот… Увы, увы! Ее добрый, благородный хозяин скончался. Теперь Фауна поняла, почему ей слышались жалобные причитания и всхлипывания. И почему его светлость не наведался к ней, как обычно.

Никогда больше не ощутит она прикосновения его ласковой руки к своим волосам, не порадуется его слабым, но таким искренним попыткам хоть как-то подбодрить ее… Никогда больше не услышит его голоса, который всегда так успокаивал ее, даже когда он произносил это нелепое прозвище — Букашка. Увы…

— Да покоится его душа в мире, — прошептала она слова из запомнившейся ей христианской молитвы, и слезы заструились по ее щекам. Все тело девушки содрогалось от рыданий.

Но миссис Клак не собиралась попусту тратить время, равно как проявить хоть каплю уважения к тому, что она называла «горести этой черномазой». Ведь миледи ясно дала понять, что чем быстрее девчонка уберется из дома, тем лучше. Она набросилась на Фауну и сорвала с нее шелковый пеньюар.

— Ишь чего удумала! Наряжаться в одежды миледи! А ну снимай это и надевай свои лохмотья!

Под мышкой миссис Клак сжимала сверток с грубым домотканым платьем Фауны, которое та носила раньше. Домоправительница швырнула платье в лицо квартеронке. Девушка встала, начала переодеваться, дрожащими пальцами завязывать ленты и застегивать пуговицы. Но в глазах ее стоял образ покойного хозяина, и она зарыдала еще сильнее. Миссис Клак добавила несколько жестоких слов о том, что его светлость, может быть, и не умер бы так скоропостижно, если бы не Фауна, ставшая причиной многочисленных ссор милорда с женой. Во всем виновато ее бесстыдное поведение, которое нанесло непоправимый урон здоровью его светлости.

Фауна была слишком потрясена, чтобы понимать зловещие упреки домоправительницы, выплеснутые с немалым наслаждением. Дрожащими руками она обернула свои роскошные волосы вокруг головы и упрятала под чепец. Несмотря на жгучую ненависть к миссис Клак, девушка не смогла удержаться, чтобы не попросить:

— Прошу вас, мэм, будьте так добры… позвольте мне произнести молитву у тела его светлости, ведь я очень любила его.

Миссис Клак презрительно фыркнула.

— Черномазая не имеет права любить белого джентльмена! И ты ни в коем случае не должна пакостить своим присутствием помещение, где находится покойный джентльмен. Ишь чего захотела, потаскушка!

Подавленная гордость вновь взбунтовалась против этого гнусного оскорбления, и впервые Фауна осмелилась возразить своей мучительнице.

— Бог свидетель, что я не потаскушка и не сделала ничего дурного! — закричала девушка. — И у меня есть право помолиться за душу моего хозяина. И никто не остановит меня!!!

С этими словами Фауна пронеслась мимо растерявшейся домоправительницы и выбежала в коридор. Миссис Клак побежала за ней, но ее толстый живот и короткие ножки не позволяли ей догнать непослушную девушку, чтобы преградить ей путь.

Фауна знала, где находится спальня милорда. С глазами, полными слез, она распахнула двери и заглянула внутрь. На мгновение она оцепенела. Какой богатой, огромной была спальня его светлости… именно такой и должна быть опочивальня аристократа. Но что-то ужасное царило в ней… Было слишком темно, горели лишь четыре огромные римские свечи, стоявшие в высоких подсвечниках, установленных в изголовье и у подножия огромной кровати под балдахином. Тело лорда Памфри, словно бы ставшее меньше, напоминало лежащую статую. Сейчас лицо покойного вовсе не показалось Фауне знакомым и добрым лицом ее хозяина. Во время удара благородные тонкие черты лица исказились до неузнаваемости и стали некрасивыми. По обеим сторонам кровати стояли на коленях плакальщицы со скорбно сложенными руками. Девушка окинула их взглядом, затем неуверенно подошла к смертному одру. Она подумала, что сможет по крайней мере поцеловать руку его светлости и прошептать молитву.