Тони Парсонс - One for My Baby, или За мою любимую

Конечно, существует множество людей, которые знают меня дольше, да и относятся ко мне куда лучше. Это и мои товарищи по колледжу, и коллеги по школе фонда принцессы Дианы. Но только дело в том, что никого из них я не могу назвать своим настоящим другом.

Впрочем, в том нет их вины. Виноват, скорее, я сам. Так произошло, что я сам позволил им всем сначала отдалиться от себя, а потом и вовсе забыть о моем существовании. Я не перезваниваю, если кто-то пытается найти меня по телефону. Получив приглашение прийти в гости на праздничный обед, я всегда нахожу какую-нибудь идиотскую причину, чтобы отказаться. Короче говоря, я не прикладываю никаких усилий, чтобы сохранять нашу дружбу.

Все они отличные люди. Просто дело в том, что я сам не дорожу их теплым ко мне отношением. Скажем проще: мне они безразличны, а дружба, как известно, прохлады не терпит.

Правда, с некоторыми из своих старых товарищей я все же несколько раз встречался, вернувшись из Гонконга. Мы вместе пили кофе и более крепкие напитки, но каждый раз мне казалось, что мои попытки восстановить дружбу остаются напрасными. К тому же я почему-то всегда скучал в обществе своих прежних друзей. Единственной личностью, с кем бы мне хотелось поддерживать теплые отношения, был и остается Джош. Он выступает в роли последнего связующего звена с Гонконгом, напоминая о той прежней жизни, которую я без остатка делил с Роуз. И если бы я расстался с Джошем, то, наверное, распрощался бы навсегда и с Гонконгом. А мне этого совсем не хочется.

— Ты всегда был только туристом, — категорично заявляет Джош, как только мы устраиваемся в ирландском кабаке, где отдыхают англичане-бизнесмены в деловых костюмах. — Ты слишком близко к сердцу принимал все местное население, постоянно таращился на пейзажи и искренне восхищался ими — одним словом, относился к миру так, словно он представляет сплошной огромный Диснейленд. Кроме того, ты успел накупить массу никчемных безделушек, чтобы расставить у себя на каминной полке по возвращении домой. Вы с Роуз являлись всего лишь чудной парочкой туристов, путешествующих по свету.

Зачем Джошу понадобилось звонить мне и приглашать сюда на пару кружек пива? Неужели он не мог скоротать вечерок в компании таких же, как он сам, молодых и преуспевающих адвокатов? Все дело в том, что я для него являюсь тем же самым, чем и он для меня, — последним напоминанием о его собственном счастливом прошлом.

Сейчас Джош работает в Сити. Он хорошо зарабатывает, обзаводится нужными связями и постоянными клиентами, а скоро и сам станет полноправным партнером в частной юридической компании. Он говорит, что совсем не скучает по нашей жизни в Гонконге. Но я считаю, что ему очень не хватает того ощущения безграничных возможностей, которое охватывает всех экспатриантов. Только вдали от родины ты начинаешь сознавать, что жизнь полностью открылась для тебя, что ты наконец-то стал свободен и теперь можешь осуществить все свои давнишние мечты. Вернувшись домой, ты напрочь забываешь об этом. И внезапно понимаешь, что снова стал тем же человеком, которым, собственно, и был до отъезда в дальние края.

Мне кажется, что Джош считает себя обманутым. В Гонконге он был именно тем, кем всегда считал себя, — этаким светским львом, надменным и неотразимым, получившим образование в самых престижных учебных заведениях, где за год нужно выложить не менее 15 тысяч фунтов.

На самом деле все не так. В Лондоне его видят насквозь и понимают его истинную сущность.

В недавнем прошлом в семье Джоша действительно водились большие деньги. Его отец прилично получал, работая в страховой компании Ллойда. Поэтому первые десять лет своей жизни Джош не испытывал ни в чем нужды. Он посещал частную школу, брал уроки большого тенниса и жил в огромном особняке в пригороде Лондона. Но его отца внезапно хватил удар, и с того момента у Джоша все пошло наперекосяк.

В двенадцать лет его перевели в обычную общеобразовательную школу, где сверстники постоянно издевались над его слишком правильной речью. По мнению мальчишек-одноклассников, так мог разговаривать только принц Чарльз. Вскоре отец Джоша потерял работу, а сам он — собственное будущее. А ведь ни одна страховая компания мира не может вернуть вам ваше будущее. К тому времени как Джош превратился в подростка, у него оставались только собственное имя, хороший английский и талант производить благоприятное впечатление на незнакомых людей. В этом он преуспел. Да так, что не раз вводил в заблуждение даже меня, не говоря уже о посторонних.

Но есть в компании, где работает Джош, и те, кто действительно рос в богатых семьях, посещал Итон, Хэрроу и Вестминстер и о роскошной жизни знает не понаслышке. В таких семьях деньги не кончаются никогда, а отцы в сорок лет чувствуют себя великолепно. Эти джентльмены лишь молча улыбаются при виде Джоша. Их-то ему никогда не одурачить.

Как ни странно, но Джош пытается делать вид, будто то, что он имеет, — и свой диплом юриста, и скудно, но модно обставленную квартиру на верхнем этаже престижного дома, и новехонький «БМВ»-купе — досталось ему очень легко. Однако это далеко не правда. Я-то знаю, как ему пришлось попотеть, чтобы устроить свою жизнь. И это возмущает Джоша. Наверное, именно поэтому он постоянно подшучивает надо мной, используя каждый удобный случай. И все же между нами существует некая таинственная связь, которую не понять посторонним людям. И она будет существовать всегда.

— Гонконг… — задумчиво произносит Джош и тут же продолжает: — Как ты можешь тосковать по Гонконгу? Вспомни все эти свадьбы и похороны, которые проходят на непонятном для тебя языке. Или береговую линию, меняющуюся всякий раз, как ты на нее посмотришь. Или тебе нравилось, когда в кинотеатре посреди сеанса у всех начинают трезвонить мобильники? А может, ты получал удовольствие, тщательно разглядывая морепродукты, перед тем как их съесть, чтобы, упаси боже, не подцепить гепатит В? И никто вокруг не улыбается. Ну, кроме филиппинок, разумеется. Ты вспомни эту всеобщую одержимость, когда дело доходит до денег, секса или простого шопинга! Причем приоритеты расставляются именно в таком порядке. А уже потом следует вторая очередь: угроза тайфунов, местная поп-музыка и так далее. Кстати, о погоде. Ты, кажется, уже забыл, что там царит такая влажность, что на подошвах ботинок почти сразу прорастает мох. Зато кондиционеры в супермаркетах работают на славу — того и гляди, воспаление легких заработаешь. Нет, наверное, больше всего меня забавляло то, как люди выбрасывают свой хлам прямо из окон, не утруждая себя дойти до ближайшего мусорного контейнера. Помнишь, как красиво летел холодильник с восемнадцатого этажа?