Тони Парсонс - One for My Baby, или За мою любимую

Потом, когда все заканчивается, она прячет лицо, трется щекой о мою щеку, смеется и называет меня своим любимым учителем. Она говорит: «сэнсэй» — и прижимает меня к себе с силой, которая меня немало удивляет. Я тоже смеюсь и все никак не могу прийти в себя. Мне хорошо и спокойно. Как же мне повезло!

Проходит еще некоторое время, и Йуми засыпает в моих объятиях, а я наблюдаю за тем, как медленно догорает свеча, и вот теперь единственным освещением в комнатке остаются тусклые спирали электрокамина. И только потом, ощутив себя счастливым (а этого со мной не случалось уже очень долгое время), я сам начинаю дремать.

Но перед тем, как погрузиться в сон, я замечаю в углу большой красный чемодан. У меня создается впечатление, будто Йуми только что прилетела или, наоборот, собирается куда-то уезжать.

Первые лучи солнца пробираются в комнату, и я просыпаюсь. Йуми еще спит, по-прежнему обнимая меня руками и ногами. Ее белая шевелюра раскинулась так, что мне виден только кончик ее носа. Я улыбаюсь, все еще не веря, что она лежит рядом со мной.

Я осторожно высвобождаюсь из ее объятий, соскальзываю с матраса и быстро натягиваю джинсы. Затем тихо выбираюсь из комнаты и, мягко ступая по коридору, направляюсь на поиски туалета.

Неожиданно на меня налетает совершенно голый мужчина. В темноте его глаза угрожающе сверкают, блестят колечки, вставленные в нос и нижнюю губу. У него бритая голова. Он широко раскрыл рот, и мне отчетливо видна его огромная черная глотка. Кажется, он намеревается вцепиться зубами мне в горло.

— Боже мой! — вскрикиваю я, отскакивая назад.

Но тут до меня доходит, что этот тип всего лишь зевает. Вот его челюсти снова сомкнулись. Он несколько раз шлепает губами, чешет обнаженную мошонку и сонно хлопает глазами, глядя на меня.

— Не возражаешь, если я пойду первым, приятель? — интересуется он, и я улавливаю в его голосе австралийский акцент. — У меня была нелегкая ночка.

Меня трясет. Я прислоняюсь к стенке коридора, пытаясь успокоить сердце, готовое выскочить из груди. Слышится звук спускаемой воды, и мужчина возникает в дверном проеме туалета. В следующую секунду он уже исчезает в темноте.

А в комнате на огромном матрасе лениво поворачивается Йуми, теплая, как утренний тост, и гладкая, как шарик мороженого. Я пытаюсь описать ей жуткую встречу с неизвестным в коридоре.

— Все в порядке, — сонно бормочет она. — Это мой сосед.

Мы чудесно проводим уик-энд. Именно такие выходные мне больше всего по душе. Кажется, ничего особенного не происходит, но мне подобное времяпрепровождение все равно очень нравится.

Мы просыпаемся поздно, и Йуми заявляет, что сама приготовит завтрак. Но тут выясняется, что кто-то (может быть, как раз тот жуткий сосед с пирсингом) украл из общего холодильника ее хлеб. А молоко, которое она купила совсем недавно, скисло. Поэтому завтрак временно отменяется. Мы вместе принимаем душ. Эта идея нам нравится, хотя в душевой ведем себя на удивление скромно. Потом мы направляемся в небольшое кафе в конце переулка и заказываем себе полный английский завтрак. Йуми очень долго возится с огромным количеством жареных продуктов, но потом все же справляется.

Затем мы совершаем прогулку и заходим на рынок, где Йуми долго разглядывает всевозможную одежду на прилавках секонд-хенда. Но, видя ее счастливое лицо, я чувствую, что и сам становлюсь счастливым.

Мы идем, держась за руки, и Йуми временами целует меня, когда я этого совершенно не ожидаю. Я узнаю о ней много такого, чего никогда не замечал в школе Черчилля. Она любит необычную одежду. Вот, например, сегодня Йуми выбрала себе какое-то диковинное платье старинного покроя. Мне даже показалось, что оно могло принадлежать Элле Фитцджеральд. Поэтому не удивительно, что на девушку-азиатку с копной белых волос пялятся все вокруг. Но я даже горжусь тем, что вышагиваю рядом с ней. Она великолепна, забавна, умна. Потом мы снова заходим в кафе, где пьем кофе с молоком, и Йуми рассказывает о своей семье, которая осталась в Осаке.

Ее отец был трудолюбивым человеком и работал день и ночь в крупной корпорации, пока его не сократили. Мать Йуми — типичная японка, которой в один прекрасный день стало ясно, что теперь именно она вынуждена содержать семью на свою секретарскую зарплату. Сестра Йуми — способная скрипачка. Родители любят ее больше, ведь она, в отличие от старшей сестры, не красит волосы в белый цвет и не ходит гулять с такими же блондинами мальчиками. Йуми решила отправиться в Лондон еще и потому, что в Японии жизнь стала напоминать некую пьесу, где все знают свои роли назубок. Все, кроме нее.

После этого мне хочется рассказать о своей жизни. Я говорю о том, как преподавал английский в Лондоне, потом уехал в Гонконг и встретил Роуз. Я рассказываю ей и о том, как потерял любимую женщину в результате несчастного случая. Йуми берет меня за руку, а ее карие глаза наполняются слезами. Я даже делюсь с ней тем, что отец завел себе подружку.

И тут вдруг вспоминаю, что должен купить продуктов для бабули. Я жду, что Йуми сейчас уйдет домой или отправится по своим делам, но она заявляет, что тоже хочет пройтись со мной по магазинам. Итак, мы выбираем супермаркет, где я покупаю обычный набор продуктов для бабушки: хлеб, заменитель масла под названием «Не могу поверить, что это не масло», печеную фасоль в консервах, солонину, колбасный фарш в банках, бекон, сахар, молоко, чай в пакетиках, печенье с заварным кремом, шоколадное печенье, имбирные пряники и, наконец, один банан. Этот банан всегда наводит меня на грустные мысли. Из-за него мне кажется, что я не просто покупаю бабушке продукты, а возвращаюсь в какие-то давно ушедшие дни.

Моя бабушка всегда радуется новым знакомствам и, увидев Йуми, встречает ее с распростертыми объятиями. В ее комнате играет Синатра (кажется, это специально для меня, мой любимый альбом!). Бабуля и Йуми присаживаются и начинают беседу, а я в это время раскладываю покупки по местам.

Йуми говорит бабуле, что ей обязательно нужно посмотреть на храмы в Киото, на снег на горе Фудзи и, конечно же, на цветущую сакуру. Бабуля согласно кивает и даже обещает обязательно навестить эту прекрасную страну при первой же возможности.

— Какие у нее великолепные зубы! — замечает она, как только Йуми исчезает в ванной. — Наверное, так на них действует рис. Откуда эта девушка, ты говоришь? Из Китая?

— Из Японии, ба.

— Сегодня все хотят научиться говорить по-английски, — справедливо добавляет бабушка.

Йуми ведет себя, как и полагается образцовой гостье. Она поддерживает бабулю во всем: смело пробует предложенные угощения и даже притоптывает в такт пластинке.

— О, какая у вас очаровательная старая музыка! — восхищенно произносит она.