Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. В ладонях судьбы

— Если бы все солдатские жены вам подражали, Гитлеру пришлось бы опасаться высадки грозного женского десанта, — пошутила журналистка. — Дорогая моя подружка, как же вы меня расстроили! Решиться на такую авантюру!

Эрмина мечтательно улыбнулась. В глубине души она понимала, что ступает на путь, полный опасностей, но ей нужно обязательно победить, чтобы быть достойной любви своего мужа. «Я искуплю свою вину, когда полечу к нему, преодолев все преграды, — воодушевленно думала она. — Мне не следовало увлекаться Овидом, как выразилась моя мама. Я предала Тошана, когда кричала от удовольствия под ласками другого мужчины. Но я докажу ему, что мы неразлучны, что он мой муж на веки вечные».

Бадетта наблюдала за подругой, любуясь ее красотой и грациозностью движений. Металлический звук, донесшийся из кухни, заставил ее вздрогнуть.

— Вы слышали, Эрмина? Что это? Ведь внизу никого нет!

— Оставайтесь здесь, я схожу посмотрю.

— Прошу вас, будьте осторожны! Ваша экономка днем не запирает дверь на ключ. Кто угодно мог проникнуть в дом!

Эрмина была уже в коридоре. Из кухни снова послышался шум, словно кто-то звякал железной посудой.

— Шарлотта? — удивилась Эрмина. — И как давно ты спустилась? Что за манеры! Ты должна была зайти в гостиную и поздороваться с нами.

— Нет, я ужасно выгляжу. Ночью мне было плохо. Посмотри, я в халате и у меня синяки под глазами. Не хочу, чтобы твоя подруга Бадетта видела меня в таком состоянии! Мне захотелось выпить чего-нибудь горячего, но только не чай и не кофе. Я готовила себе какао.

— Ты действительно выглядишь плохо. Тебе следовало позвать меня, я принесла бы тебе все, что нужно.

Растрепанная Шарлотта хлопотала, дрожа всем телом. Не осмеливаясь взглянуть в лицо Эрмине, охваченная паникой, она наконец заявила:

— Предупреждаю сразу: даже не думай просить меня сопровождать тебя во Францию. Я никогда не сяду в самолет и придерживаюсь мнения Бадетты, что здесь, в Валь-Жальбере, мы в большей безопасности.

— Ты что, подслушивала?

— Я не нарочно. Ты говорила достаточно громко, я слышала тебя даже с лестницы. Мимина, я же не могла заткнуть уши!

— Какая же ты дурочка! Я и не собиралась увозить тебя отсюда, девочка. Бадетта — совсем другое дело. Я предложила ей поехать, потому что она француженка и журналистка.

— Я не девочка, — простонала Шарлотта. — Боже мой, ни секунды покоя! У меня болит живот, поднялась температура, и у меня даже нет своей кухни, чтобы приготовить себе какао! О, это просто наказание божье — жить не в своем доме!

Это жалобное причитание ошеломило Эрмину. Она тут же ощутила себя виноватой в том, что заняла дом своей подруги.

— Да что с тобой, Шарлотта! Сегодня Рождество, а ты в таком мрачном настроении! И упреки твои беспочвенны, ведь ты сама решила поселиться здесь, у моей матери. Можешь успокоиться: в таком случае мой скорый отъезд тебе только на руку. Пойдем выпьешь свое какао в гостиной, и мы все обсудим.

Заинтригованная, Шарлотта позволила себя увести. Ей уже было очень стыдно за свое поведение. Однако, едва проснувшись, она начала скучать по Людвигу, с горечью представляя его рядом с собой, обнаженного, страстного, ласкового.

— Итак, в связи с моим предполагаемым отсутствием, — продолжила Эрмина, — нужно как следует все продумать. Я планирую пробыть во Франции до конца лета. Заключу другие контракты. Поэтому я не хочу, чтобы дети были изолированы с Мадлен. Мама будет счастлива взять их к себе.

Вдохновившись, Эрмина усадила Шарлотту на софу. Обеспокоенная Бадетта внимательно слушала ее.

— Я все предусмотрела. Мукки с Луи могут взять себе комнату мадемуазель Дамасс. Четыре девочки прекрасно разместятся в бывшей детской вместе с Мадлен. А ты, Шарлотта, можешь вернуться в «маленький рай», если хочешь. В этом случае учительница поселится в моей розовой комнате, которую ты сейчас занимаешь.

— Правда? — воскликнула Шарлотта. Лицо ее порозовело, и она больше не дрожала. — Я не решалась заговорить с тобой об этом, Мимина, но я сожалела о нашем соглашении. Здесь я чувствую себя все более неуютно. Я не могу пригласить своего брата на ужин, побыть с племянниками.

— Но, мадемуазель Шарлотта, разве вам не будет страшно одной в доме зимой? — спросила журналистка. — Или у вас есть поклонник, быть может, жених?

— Что вы такое говорите, Бадетта! — воскликнула Эрмина. — Даже если бы Шарлотта с кем-нибудь встречалась, она не стала бы принимать его с глазу на глаз!

— Разумеется нет, — подтвердила девушка, стараясь держаться как можно увереннее. — Я действительно считала, что мне будет лучше у мамы Лоры, в семье. Но увы! Я ошиблась. Мне нужно хоть немного независимости. В любом случае по соседству живет мой брат, к тому же я смогу взять к себе старого Мало. Я люблю эту собаку. Ты не возражаешь, Мимина?

— Это замечательная идея, и Тошану будет приятно, ведь он считает этого пса очень умным и хорошим охранником. Нам предстоит много работы, но, если ты довольна, одной проблемой уже меньше. Не знаю, как вам объяснить, но я бы уехала в Париж прямо завтра, если бы это было возможно. Я ощущаю нечто вроде призыва, притяжения, которое не поддается логике. И это позволяет мне чувствовать себя по-настоящему взрослой, и я смогу избавиться от порой тягостной опеки своих родителей. Что касается моих детей, я знаю, что они будут в надежных руках.

— А Киона? — спросила Шарлотта. — Она спит вместе с тобой. Наверняка ее очень расстроит твой отъезд!

— Во-первых, у нее теперь есть отец и мама, похоже, относится к ней с любовью. Во-вторых, Киона сама мне посоветовала ехать на поиски Тошана…

Тошан был один в маленькой комнатке в мансарде, где прятался. Стояла ночь, судя по кусочку темно-синего неба в квадратном окошке с ржавой решеткой.

«В доме не слышно ни звука, — подумал он. — С трудом верится, что Симона с сыном живут здесь, а также семья ее подруги Брижитт. Либо меня засунули слишком высоко, либо она мне лжет».

Ему казалось довольно странным, что он ничего не знает о месте, куда его привезли тяжелораненым, на волоске от смерти, если верить Симоне. Метис был уверен в одном: он прыгнул с парашютом над территорией Франции.

«Мне хотелось бы выйти на улицу, вдохнуть воздух полной грудью. Что это за городок? Или деревня?»

С тех пор как пришел в себя, он не переставал страдать от того, что находится взаперти. Он чувствовал, что его крепкий организм скоро поправится и тогда у него будет лишь одно желание — оказаться на свежем воздухе, в лесу.

«Я должен был связаться с человеком, возглавляющим местную организацию Сопротивления. Я помню все указания, но мне нужна карта, чтобы сориентироваться на местности». Испытывая все большую нервозность, Тошан закрыл глаза, чтобы не видеть серый потолок в бурых пятнах, освещаемый пламенем керосиновой лампы.