Катя Ткаченко - Любовь для начинающих пользователей

Он снова краснеет, милый, краснеющий мальчик.

Придётся всё же носить дома лифчик, а то у племянника крышу сдует.

— Вкусно! — говорит Симба, доедая последний пережаренный бифштекс. — Спасибо!

— Это тебе спасибо, — отвечает племянник, — ты ведь их принесла!

— Ты их хорошо поджарил, — говорит Симба, — правильно…

— Я впервые в жизни бифштексы жарил! — с гордостью признаётся племянник и вдруг замолкает.

— Ты это чего? — спрашивает Симба.

— Ничего! — выпаливает племянник и склоняется над тарелкой.

— Ещё раз спасибо, — говорит Симба. — Помой посуду, ладно?

Племянник кивает, а Симба возвращается к компьютеру.

Она не виновата, что племянник подумал о том, что когда–нибудь должно с ним случиться, тоже — впервые.

Естественная мысль для мальчика его возраста.

Но она тут ни при чём, так что пусть терпит, пока не настанет его время.

Этот идиот прислал очередной ответ.

Бессмысленная перепасовка по сети, нелепый обмен баннерами.

Ты — мне, я — тебе!

С картинкой он ничего не стал делать, просто поменял надпись.

Вместо «Что тебе надо?» — одно слово: «Тебя!»

Пол под ногами покрывается иголочками страха. Симбе кажется, что из правого верхнего уголка письма выглядывает отвратительная рожа, развязно подмигивающая ей: заходите, у нас сезонная распродажа, Симбы подешевели на 25 %.

Уже ясно, что эту игру Симбе не выиграть, даже если она напишет на очередном баннере «Отвали!».

Он не отвалит, он сетевой маньяк, она уже встречалась с такими.

Они все больные на голову!

Симба машинально набивает в «Фотошопе» «Отвали!» и посылает адресату.

«Я не простыня и не одеяло, — думает она, — да и вы не молодые бычки!»

Очередное письмо не заставляет себя ждать. Аттачмента в нём нет, зато в текстовом поле видна короткая фраза.

«Я умею ждать!»

И подпись: граф Дракула.

«Ну что ж, — подытоживает Симба, — по крайней мере по баннерам я веду в счёте!»

И отправляет ещё один баннер. На фоне странных серебристых существ с мохнатыми ушками написано: «С днем рожденья! Симба».

И добавлен смайлик, вот такой: «: —))».

Я тупо долбал монстров, монстры огрызались, временами пытались меня замочить, но у них это плохо получалось — я всегда остаюсь живым, а когда силы уже на исходе, обязательно натыкаюсь на очередную аптечку или флакон со спасительным эликсиром.

Обычно это занятие — долбать монстров — доставляет мне искреннее удовольствие, если не сказать больше: абсолютный кайф! Напрасно папенька с матушкой считают, что игры — полный отстой и можно заняться чем–то более полезным для будущей профессиональной деятельности. Особенно эта моя будущая деятельность не дает покоя папеньке, такое ощущение, что он собирается втемяшить мне в башку всё то, чем сам бы хотел, но так и не смог заняться.

А тут монстры! И сколько ни объясняй родичам, что для меня это как для какого–нибудь придурка сплав по горной реке, папенька с матушкой ни черта не понимают, нависают с двух сторон и талдычат, талдычат — мол, зря время тратишь, возьми лучше книжку почитай (это матушка), в тренажерный зал сходи (папенька), в общем — ни секунды покоя!

Но сейчас долбание монстров не приносило мне никакой радости.

Совсем рядом за своим компьютером сидела Симба, и если я поворачивал голову вправо, то мог видеть её профиль и красную челку, растрёпанную и мокрую от жары.

Я ничего не мог с собой поделать, моя сумасшедшая тётушка с комфортом поселилась в моей черепной коробке и вытеснила оттуда всё остальное.

И дело не в том, что я влюбился в неё, — это не имело бы смысла, влюбляться в родственниц бесполезно, не знаю почему, но уверен, что это так. Тем более что она старше, а я для неё — просто мальчик, которого ей сдали на хранение. Лучшее, что она могла бы придумать, — поместить меня в чемодан, закрыть его на ключ и убрать в кладовку до приезда родичей из их треклятой Турции! По крайней мере, тогда бы я не пялился на неё постоянно — пялюсь, хоть и понимаю, что ей это не в кайф, она как–то смущённо вздрагивает под моими взглядами, а сам я краснею, точно полный идиот, недоделанный дистенциальный коблоид, становлюсь такого же цвета, как её волосы, но всё пялюсь и пялюсь…

Очередной монстр попался под руку, пришлось его грохнуть, кишки размазаны по всему монитору!

А вообще — зачем она так странно покрасилась?

Спросить? Не спросить? Спросишь — ещё обидится…

Я не влюбился в неё, но она сейчас интересует меня больше всего на свете. Особенно после того как я наткнулся на её сетевой дневник. Мне кажется, она несчастна, хотя как–то во время очередной перепалки матушка обиженно говорила папеньке, что ничего не поделаешь, счастливых людей в этом мире нет, и сама она не может отнести себя к их числу.

— Отчего это? — возмутился папенька.

— Например, потому, — ответила матушка, — что ради меня никто никогда не совершал подвига. Знаешь, как это обидно?

— Вся моя жизнь с тобой — подвиг! — сказал папенька, и тут мне пришлось свалить подальше, потому что матушка разъярилась не на шутку, и по комнате залетали грозовые молнии.

Но вообще–то подвиг — это прикольно. Наверное, приятно, если ради тебя делают что–то, чего никто ещё не делал.

Симба достойна подвига.

Она сидит неподалёку от меня, склонившись над клавиатурой, и лицо у неё довольно–таки злое.

А я думаю, какой бы мне подвиг совершить.

Можно представить, что я мочу монстров не просто так, а потому, что именно они виноваты во всех Симбиных неприятностях. И чем больше монстров я урою, тем больше шансов, что жизнь Симбы изменится.

Нет, это явная глупость. Какая–то полная мистика, как говорит в таких случаях папенька. Вот если бы монстры похитили Симбу, а я бы её освобождал. Замочил этого, замочил того… Ба, а вот меня нежданно–негаданно замочили…

Приходится запускать игру заново.

Между прочим, один подвиг я уже совершил — замазал–таки трубу под унитазом, Симба взяла у соседей специальную мастику, и я за полчаса управился! В благодарность за бифштексы, которые сам и поджарил. Сам поджарил, сам съел, да ещё и унитаз больше не подтекает. Но всё это не настоящие подвиги, а так — отработка крыши над головой.

Если б я умел, сочинил бы какую–нибудь крутую песню.

Это, наверное, было бы сродни подвигу.

Женщины ведь любят, когда в их честь поют серенады, — тут я могу даже на папеньку с матушкой не ссылаться, без них знаю.

Вот только песни я сочинять не умею, хотя гитара у меня есть и я даже пытаюсь на ней наигрывать. Уже второй год. Это всё тоже папенька — как–то он долго объяснял матушке, что весь свой подростковый период (так и сказал — «весь мой подростковый период») мучил гитару, но безрезультатно, так как у него не было слуха…