Генри Вуд - Замок Ист-Линн

— Я не могла умереть без твоего прощения, — прошептала она, опустив глаза. — Не уходи, побудь со мной хоть одну минуту! Только скажи, что ты простил меня, и я умру спокойно!

— Изабель? Ты… ты… была мадам Вин? — воскликнул он, сам не ведая, что именно говорит.

— Ах, прости, прости меня! Я не умерла. Я выжила после катастрофы, но оказалась страшно изувеченной; никто не узнал меня, и я приехала сюда как мадам Вин. Я не могла жить без тебя и моих детей. Прости меня, Арчибальд!

У него голова шла кругом; лишь одна мысль пульсировала у него в мозгу — мысль о том, что он — человек, имеющий двух жен. От нее не укрылось волнение мужа.

— Я не могла оставаться вдали от тебя и моих детей. Тоска по тебе убивала меня, — повторяла она, словно в бреду. — Я не знала ни минуты покоя после моего безумного поступка: бегства от тебя. И часа не прошло, как я горько раскаялась. Даже в этот момент я хотела вернуться, но не знала, как это сделать. Видишь, что сталось со мной! — показала она свои поседевшие волосы и исхудавшие руки. — Прости, прости меня! Я совершила страшный грех, но наказание оказалось еще страшнее. Это была бесконечная агония.

— Почему ты ушла? — спросил м-р Карлайл.

— Разве ты не знал?

— Нет, это всегда оставалось для меня загадкой.

— Я ушла из любви к тебе.

Его губы тронула презрительная усмешка. Неужели и на смертном одре она продолжает лгать ему?

— Не смотри на меня так, — задыхаясь, сказала она. — У меня почти не осталось сил, и я, возможно, не совсем ясно выражаюсь. Я любила тебя всем сердцем, и в него закралась ревность. Я полагала, что ты лжешь и изменяешь мне, что ты подарил свою любовь другой, и я, ослепленная ревностью, вняла речам подлеца, который нашептывал мне о мести. Я была неправа, не так ли?

М-р Карлайл снова овладел собой, во всяком случае — внешне. Он смотрел на нее, скрестив руки на груди и выпрямившись во весь свой немалый рост.

— Я была неправа? — с болью в голосе переспросила она.

— Как ты можешь спрашивать? Разве ты недостаточно знаешь меня? Я никогда не изменял тебе: ни мыслью, ни словом, ни делом.

— Ах, Арчибальд, я была просто сумасшедшей! Я не могла бы совершить это в здравом уме. Забудь и прости все, умоляю!

— Я уже простил, но забыть не могу.

— Постарайся, постарайся забыть время, прошедшее с той ужасной ночи! — продолжала она, обливаясь слезами и протягивая ему свою горячую ладонь. — Вспомни то время, когда ты познакомился со мной, те дни, когда я, Изабель Вейн, счастливая и беззаботная, гостила здесь со своим отцом. Временами мне удавалось забыться и стать почти счастливой, когда я думала об этом! Помнишь, как ты полюбил меня, хотя и считал, что не должен говорить мне о своей любви? Помнишь, как ты был добр ко мне после смерти папы? А стофунтовую банкноту ты не забыл? Помнишь твой приезд в Кастл-Марлинг, когда я согласилась стать твоей женой и ты запечатлел первый поцелуй на моих губах? Ах, Арчибальд, вспомни чудесные дни после нашей свадьбы! Как мы были счастливы друг с другом! Помнишь: после рождения Люси мы были уверены, что я умру? Как искренне мы благодарили Всевышнего, когда я все-таки выздоровела! Помнишь ли ты все это?

Да, конечно же, он помнил все это. М-р Карлайл взял ее руку в свою.

— Можешь ли ты в чем-то упрекнуть меня? — тихо спросил он, слегка наклонив голову.

— Упрекнуть тебя! Того, кого, пожалуй, и высшему суду не в чем обвинить! Упрекнуть того, кто всегда любил меня и заботился обо мне! Когда я думаю о том, какой ты человек и как я отблагодарила тебя, я готова сквозь землю провалиться от раскаяния и стыда. Свой собственный грех я искупила, но мне никогда не искупить позора, который я навлекла на тебя и наших детей.

Такого не искупить никогда, и м-р Карлайл всем сердцем чувствовал это.

— Подумай, каково было мне, — продолжала она, и ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слабеющий голос. — Жить в этом доме с твоей женой, видеть твою любовь к ней, с завистью смотреть на ласки, которые когда-то ты дарил мне. Я никогда не любила тебя так страстно до тех пор, пока не потеряла! Представь, каково мне было видеть Уильяма, умирающего у меня на глазах, быть с тобой наедине в его смертный час и не иметь права сказать тебе: «Он и мой ребенок тоже». Когда он умер, и об этом узнали домочадцы, ты утешал ее, хотя кто сравнит ее горе с моим, горем матери? Один Господь знает, как я все пережила. Для меня это было нестерпимо горько.

— Зачем ты вернулась? — спросил он вместо ответа.

— Я же сказала, что не могла без тебя и моих детей.

— Это было ошибкой — во всех отношениях.

— Чудовищной ошибкой! Ты не сможешь судить меня за это строже, чем я сама. Однако все это легло бы только на мои плечи, если бы я осталась неузнанной. Я не собиралась умирать здесь, но смерть, похоже, настигла меня одним прыжком, как когда-то мою мать.

Во внезапно установившейся тишине было слышно лишь ее прерывистое дыхание, М-р Карлайл не перебивал ее.

— Все неправильно, все неправильно, — продолжала она. — И этот разговор в том числе. Хотя, кто знает: он никак не скажется на твоих новых привязанностях, ибо я уже практически мертва Для этого мира: я уже почти перешла в мир иной. Но ведь ты был моим мужем, Арчибальд, и последние несколько дней я страстно жаждала твоего прощения. Ах, если бы можно было зачеркнуть прошлое! Если бы я могла проснуться и обнаружить, что это был лишь кошмарный сон, что я, как и прежде, здорова и счастлива, что я снова — твоя любящая жена! А ты хотел бы этого? Ты хотел бы, чтобы исчезло мрачное прошлое?

Она спросила его тревожно и требовательно, глядя на него так, словно от его ответа зависит — жить ей или умереть.

— Я хочу этого, ради тебя, — спокойно сказал он; она снова опустила глаза, и у нее вырвался глубокий вздох.

— Я ухожу к Уильяму. Но здесь остаются Люси и Арчибальд. Будь же добр к ним! Умоляю: не наказывай их за грехи матери, и пусть твоя любовь к детям Барбары не заставит тебя разлюбить их.

— Разве ты заметила в моем поведении нечто, дающее основание для подобных страхов? — грустно ответил он, и в его голосе послышался упрек. — Дети так же дороги мне, как ты когда-то.

— И как могла бы быть дорога сейчас.

— Да, могла бы, — взволнованно ответил он.

— Арчибальд, я уже на пороге иного мира. Разве ты не благословишь меня, не скажешь мне хоть словечко любви, прежде, чем я переступлю его? Забудь на мгновение, кто я сейчас. Если можешь, представь меня невинным и робким ребенком, который стал твоей женой. Одно только слово, или сердце мое разорвется от муки.

Он склонился над ней, рукой отвел волосы со лба, на который упала непрошенная слеза.

— Ты чуть не разбила мое сердце, Изабель, когда оставила меня, — прошептал он. — Да благословит тебя Господь и примет твою душу на небе. И пусть он простит меня так же, как я сейчас искренне и по доброй воле прощаю тебя!