Генри Вуд - Замок Ист-Линн

М-р Джиффин вылетел из-за прилавка, оставив на посту продавца, приросшего к месту от удивления. Что случилось? Чем он может помочь?

— Сделалось дурно… солнце так печет… слишком быстро шла… посидеть несколько минут! — отрывисто выговорила Эфи, ловя воздух, ртом.

М-р Джиффин бережно провел ее через магазин в свою комнату. Эфи краешком глаза мгновенно оценила удобство обстановки, и ей тут же подурнело. М-р Джиффин места себе не находил, ибо его дама принялась ловить воздух ртом и истерически рыдать.

— Вам здесь будет удобнее, чем в магазине. Простите, Бога ради, что привел Вас сюда, и согласитесь остаться хоть на несколько минут! Я не причиню Вам ни малейшего вреда, и никто в Вест-Линне ничего не узнает о Вашем визите. Я стану вот здесь, не приближаясь к Вам. Вот только открою обе двери и окно. А может быть, позвать служанку? Я сделаю все, что Вы пожелаете. Может быть, стаканчик вина?

Эфи отмахнулась от последнего предложения и принялась обмахивать себя веером, в то время как м-р Джиффин взирал на нее с почтительного расстояния. В конце концов, она успокоилась и пришла в себя. К ней постепенно возвращалось мужество, а вот м-р Джиффин утратил его окончательно и пролепетал несколько робких упреков.

Эфи рассмеялась.

— Ну что, здорово я это проделала? — воскликнула она. — Мне захотелось подшутить над Вами, и все получилось просто замечательно!

М-р Джиффин всплеснул руками.

— Так это была шутка? — переспросил он, дрожа от волнения и не ведая, находится ли он на грешной земле или уже переместился в рай. — Так Вы по-прежнему готовы позволить мне назвать Вас своей женой?

— Ну, конечно же, это была шутка, — ответила Эфи. — Какой же Вы простофиля, если сами не догадались! Когда молодые леди соглашаются выйти замуж, они не меняют своего решения чуть ли не накануне свадьбы!

— Ах, мисс Эфи! — несчастный просто разрыдался от восторга, схватил руку Эфи и покрыл ее поцелуями.

«Ну и осел же ты!» — подумала Эфи, впрочем, одарив жениха нежнейшей улыбкой.

Ричард Хэйр тем временем прошел к своей матери, сидевшей у окошка вместе с г-ном судьей, который нежился на ласковом солнце, сидя в инвалидной коляске. Последний приступ оказал большее влияние на разум м-ра Хэйра, нежели на его тело. В этот день его впервые вынесли в гостиную, однако надежд на восстановление умственных способностей оставалось немного. Он стал почти слабоумным, и, что самое удивительное, полностью утратил прежнее своеволие и упрямство, сделавшись послушным, словно дитя.

Ричард подошел к матери и поцеловал ее. Миссис Хэйр ласково взяла его руку и более не выпускала ее. С ней за эти дни произошла чудесная перемена: она снова выглядела молодой и счастливой.

— Мама, Барбара решила отправиться на побережье. Они выезжают в понедельник.

— Замечательно, мой дорогой. Это пойдет ей на пользу. Ричард, — она склонилась к мужу, по-прежнему не выпуская руки сына, — Барбара согласилась поехать к морю. Это поможет ей восстановить силы.

— Да-да, — кивнул судья. — Восстановить. К морю? Не можем ли и мы поехать?

— Конечно, дорогой, если ты хочешь. Вот только окрепнешь немного — и поедем.

— Да-да, — снова закивал бедняга. Теперь он все время отвечал подобным образом. — Окрепну. Где Барбара?

— Она уезжает в понедельник, сэр, — сказал Ричард, также наклонившись к отцу. — На пару недель, не больше. Но они говорят, что осенью снова поедут к морю.

— Не могу ли я тоже поехать? — повторил судья, умоляюще глядя в лицо Ричарду.

— Вы обязательно поедете, дорогой отец. Может быть, месяц — другой на свежем воздухе полностью излечит Вас? Мы можем поехать все вместе: мы и Карлайлы. На следующей неделе к нам приезжает погостить Анна, а после ее отъезда и мы можем отправиться в путь.

— Да, все вместе. Приезжает Анна?

— Разве ты забыл, дорогой? Она приезжает к нам на месяц, и м-р Клизерой, и дети. Я так рада, что тебе стало лучше к ее приезду! М-р Уэйнрайт говорит, что завтра тебе можно будет прокатиться в коляске, — сказала миссис Хэйр, добрые глаза которой снова наполнились слезами.

— А я буду кучером, — рассмеялся Ричард. — Вспомним старые добрые времена. Помните, отец, как я умудрился однажды лунной ночью сломать дышло: и Вы потом полгода не позволяли мне править лошадьми?

Бедный судья рассмеялся в ответ и продолжал смеяться до тех пор, пока слезы не потекли у него по лицу, возможно, и сам не имея ни малейшего представления о причине своего смеха.

— Ричард, — почти тревожно спросила миссис Хэйр, нервно сжав руку сына, — уж не с Эфи ли Хэллиджон ты только что беседовал у калитки?

— Вы видели ее? Во что она себя превратила! Как ей не стыдно ходить по улицам в таком виде? Впрочем, меня удивляет то, что она вообще показывается людям на глаза.

— Ричард, ты… ты… не увлечешься снова? — прошептала она.

— Мама!

Его нежные голубые глаза неожиданно строго взглянули на мать. Ах, эти чудесные глаза! Они были как две капли воды похожи на глаза Барбары и самой миссис Хэйр, и сейчас их взгляд оказался красноречивее любых слов.

— Матушка. Я не буду принадлежать никому, кроме Вас. Вест-Линн, как я понял, уже вовсю обсуждает мое будущее: кто гадает, не попаду ли я снова в сети к Эфи, кто считает, что я сразу приударю за Луизой Доубид. И все они ошибаются: мое место — рядом с моей дорогой мамой, по крайней мере — на несколько ближайших лет.

Она радостно прижала его руку к своей груди.

— Мы должны быть счастливы рядом, чтобы забыть о прошлом, поскольку нам с Вами пришлось тяжелее всех. И мы будем счастливы в нашем доме, живя друг для друга и стараясь поддержать моего бедного отца.

— Да-да, — умиротворенно вставил судья Хэйр.

Именно так все и будет. Ричард вернулся в свой дом, в сущности, его хозяином, поскольку судье уже не суждено снова стать настоящим главой семейства. Он вернул свое прежнее положение, он снова заслужил расположение Вест-Линна, который, будучи верен своей привычке во всем впадать в крайности, теперь готов был заласкать его до смерти. Отныне у них будет счастливый дом! Миссис Хэйр всем сердцем возблагодарила за это Господа. Возможно, и Ричард вознес в этот момент благодарственную молитву.

А что же несчастный осужденный в камере для приговоренных к смерти в Линборо? Как все и ожидали, смертный приговор не был приведен в исполнение. И мы — при всей нашей неприязни к сэру Фрэнсису — не сможем упрекнуть судью, который не слишком настаивал на этом. Разумеется, он сознательно убил Хэллиджона, но сделал это в приступе ярости, а не по холодному злому умыслу. Смертную казнь заменили пожизненными каторжными работами, то есть куда более позорным приговором, по мнению самого сэра Фрэнсиса, и весьма нежелательным в глазах его супруги. Что толку скрывать правду?