Элизабет Ренье - Прелюдия любви

— Да, — печально произнесла она. — Они дали друг другу обет. Для Криспина, как и для меня самой, обеты нерушимы, и поэтому мы будем разлучены навеки.

Солнечный свет, пляшущий на глади синей воды, резал глаза. По обе стороны тянулись отмели, кое-где виднелись лодки рыбаков. Сара лежала на спине, примостив голову на гальку, глядя на чаек, летавших над головой, слушая мягкий плеск и шипение мелких волн, набегающих на камни.

Мэри сидела рядом. Она без лишних слов понимала, когда заговорить, а когда лучше хранить молчание. В последние несколько недель Сара поправилась. На щеках ее снова появился слабый румянец, во взгляде было больше живости. Но та девушка, которая на этом же пляже когда-то бросала камешки, срывала с головы шляпу и вела себя с такой беззаботной веселостью, казалась ей теперь незнакомкой. Она чувствовала себя на распутье, пребывала в подвешенном состоянии между прошлой жизнью и будущей. Сейчас же ей не нужно было принимать никаких решений или думать о проблемах. И даже чувство вины и горя несколько поутихло. За нее отвечала Мэри, и присутствие ее было для Сары успокаивающим, оно дарило ей подлинное отдохновение.

Сара глубоко вздохнула и сказала:

— Как тут спокойно. Я легко могла бы заснуть.

— Почему бы и нет? — спросила ее Мэри, улыбаясь. — Подними голову, я положу на гальку перчатки, и у тебя будет мягкая подушка. Ну вот, так лучше?

Сара прижалась щекой к мягкой коже.

— Намного. Я стала очень замкнутой?

— Очень. А впрочем, помнишь, ты как-то сказала мне, что тебе со мной не нужно притворяться? Так что постарайся уснуть, дорогая моя, а я тихонько посижу рядом с тобой.

Сара закрыла глаза. Все печали, и крушение иллюзий, и ответственность последних месяцев ускользнули прочь. Если бы не ее любовь к Криспину, она наслаждалась бы ничем не замутненным душевным покоем. Но эта любовь всегда была с ней, как боль ее сердца, тоска ее тела, как мука для рассудка. И когда она спала, и когда она гуляла — Сара неизменно слышала его голос, помнила каждую черточку его лица: темные глаза, мускул, который дергался на щеке, чуть искривленную улыбку. Все было так живо, словно он сам был рядом с ней…

Услышав шуршание гальки, Сара приоткрыла глаза и лениво потянулась. Судя по положению солнца, она проспала довольно долго. Зевнув, она перевернулась на бок. Ослепленная солнцем, зажмурила глаза, потом снова широко открыла их, глядя на стоящую рядом с ней фигуру.

— Вам это не снится, Сара, — сказал Криспин. — Я действительно здесь.

— Но… но Мэри…

— Она пошла прогуляться по пляжу. А я занял ее место.

Сара привстала так резко, что море, небо и белый галечный берег поплыли у нее перед глазами. Она протянула руку, и Криспин, как когда-то, поддержал ее.

— Я приехал домой не больше часа назад, — объяснил он, — и тут же побежал искать вас. Сара, моя дорогая, я слышал в Лондоне, какое ужасное время вам пришлось пережить, остальное рассказала мне Мэри. Если бы я только знал…

— Вы ничего не могли бы поделать.

— Но я хотя бы мог быть рядом с вами. Я прекрасно понимаю, что отношение ко мне вашего отца и тот факт, что вы были помолвлены с Бретертоном, не дали бы мне права взять на себя большую часть обязанностей. Но я мог бы предложить вам ту помощь, какая только в моих силах.

— Думаю, вы мне странным образом помогли, даже если и не знали о моих бедах. Я все время слышала ваш голос, который говорил мне, что делать, и придавал мне сил.

Сара пристально посмотрела на него. Его одежда была измята и покрыта дорожной пылью, туфли поцарапаны и грязны. Его лицо и руки загорели, и он выглядел усталым и встревоженным. Сара осторожно тронула его за рукав.

— Хочу убедиться, что я не сплю, — беспокойно сказала она. — Все это кажется таким странным. Когда я думала о том, как мы встретимся снова, я рисовала себе это свидание в Клэверинге, а не здесь, на пляже.

— Может быть, это тебя утешит? — Криспин притянул ее к себе и поцеловал в губы.

На одно мгновение с бьющимся сердцем она поддалась искушению. Но потом торопливо отодвинулась.

— Криспин, нет. Мы не имеем права.

— Это единственная причина, по которой ты мне отказываешь? Если бы мы оба были свободны…

— Но мы не свободны. Во всяком случае, ты — нет. Ты слышал, что желание Энтони жениться на мне пропало сразу же, как он узнал, что я отказываюсь от отцовских денег?

— Да, я слышал. Сара, я не могу сказать тебе, как мы все восхищаемся этой твоей жертвой, тем, что ты отказалась от состояния. Эдвард, Дебора и я…

— Дебора восхищается мной? В самом деле, вот это перемена!

— И тем не менее, это правда. Она просила, чтобы я убедил тебя принять ее, чтобы она могла лично выразить свое сочувствие и попросить у тебя прощения за ту боль, которую причинила тебе.

Сара смотрела на него неверящими глазами, она вспомнила слова Мэри: «Ты не слишком хорошо ее знаешь».

— Сара, ты не ответила на мой вопрос, — быстро сказал Криспин. — Если бы ты знала, что я волен жениться на тебе, ты не оттолкнула бы меня, как сейчас?

Сара печально покачала головой:

— Ты знаешь, что нет. Я люблю тебя, Криспин. И всегда буду любить.

Он резко поднялся, и целый каскад гальки посыпался с насыпи вниз.

— Я свободен, Сара.

И прежде чем она успела осознать его слова, он поднял ее на ноги и прижал к себе, громко смеясь.

— Моя маленькая Сара, я чуть не забыл, какая ты малышка. Смотри, ты достаешь мне только…

Сара нетерпеливо вырвалась из его объятий:

— Криспин, что случилось? Немедленно мне объясни.

Его лицо приняло знакомое насмешливое выражение.

— Я бы предпочел еще раз тебя поцеловать. Позволь мне только один раз, прежде чем я начну…

— Нет, не позволю. — Она топнула ногой по гальке, утопая в ней.

Криспин снова рассмеялся счастливым смехом.

— Правду сказать, благодаря такому решительному настрою ты теряешь в росте еще несколько сантиметров. Очень хорошо. Я расскажу тебе. — Его лицо и голос стали серьезны. — Когда мы были на севере Англии, нас пригласили повидаться с несколькими квакерами, которые недавно вернулись из Пенсильвании. Они из первых уст поведали нам о состоянии дел на плантациях и о тамошнем движении за отмену рабства. Я видел, что их искренность и свобода мысли произвели на Дебору огромное впечатление, и она на какое-то время замкнулась. Так продолжалось до тех пор, пока мы не добрались до Лондона, где она призналась мне, что квакеры просили ее отправиться в Америку вместе с ними, чтобы она помогла им в борьбе за уничтожение рабства. Известие о смерти твоего отца и о том, что твоя помолвка разорвана, заставило нас задуматься. Дебора на целое утро заперлась в квартире Эдварда, я думаю, что все это время она вопрошала свое сердце и горячо молилась. Когда она после этого пришла ко мне, решение уже было принято. Она сказал, что знает о нашей любви. Она выразила сомнение, что брак даст ей удовлетворение. По ее мнению, муж, дом и дети свяжут ее по рукам и не дадут возможности бороться против рабства и других несправедливостей, которые кажутся ей главным делом в жизни. Она просила освободить ее от обещания выйти за меня замуж. Через месяц она уезжает в Америку.