Дебора Гордон - Бросая вызов

Она открыла «тойоту», положила записку на видное место. Потом, проклиная Алана, себя и весь этот чертов мир, тихо поехала домой.

На следующее утро телефон зазвонил в половине седьмого, когда Лаура глотала в ванной аспирин. У нее трещала голова, как после фильмов ужаса Роджера Кармана, виски ныли, будто в них забили по гвоздю. В обозримом будущем, кажется, поводам для бессонных ночей не будет конца.

Она вернулась в спальню и подняла трубку. Как и следовало ожидать, это был Алан.

— Я прочитал твою записку, — сказал он. — Наверное, мне нужно было быть откровеннее, но я не хотел тебя расстраивать. Я не видел Каролину и не разговаривал с ней с того самого дня, как она привозила мои вещи. Я клянусь, Лори, вчерашний ужин был чисто деловой встречей с одним человеком из министерства образования. Каролина позвонила в дверь безо всякого предупреждения за десять минут до твоего звонка. Я не знал, как мне себя вести.

Лаура села на кровать.

— Не знал, что ее можно было попросить удалиться? — с откровенным сарказмом спросила она.

— Она была очень расстроена. Все перевернулось с ног на голову. И она все еще мой друг. Я не мог просто так прогнать ее…

— Ах, твой друг! Вот, значит, как принято называть бывших любовниц, которые выставляют тебя за дверь.

— Черт, если ты собираешься и дальше так иезуитствовать…

— Не смей меня отчитывать, — произнесла Лаура ледяным тоном, напоминавшим ей Дотти в минуты их ссор. Лаура только не знала, радоваться ли полученному эффекту или горевать, что она становится похожей на мать.

— Хорошо. Прости меня. — Он глубоко вздохнул. — Попытайся меня понять. Она тараторила как заведенная, перескакивая с предмета на предмет. Забастовка учителей, убийство Холлистера, здоровье ее отца… Его беспокоили боли в груди. В четверг они получили результаты анализов. У него был инфаркт. Всю неделю Каролина провела в Палм-Спрингс. Она очень близка с отцом. Все это навалилось на нее вот так сразу…

Лаура была потрясена, что Алан не понимает, насколько глубоко ей наплевать на здоровье Дрю Силея, тогда как он сам испытывал к ним очевидный интерес.

— Неудивительно, что ты с ней не виделся. Ведь ее даже не было в городе. Но стоило ей появиться, как ты оказался тут как тут со своими утешениями. И считаешь, что ничего особенного не произошло.

— Ничего физического. Я слушал ее. Говорил с ней. И все. — Он сделал паузу. — Я даже не знал, что она уезжала, и честно говоря, не понимаю, что криминального ты видишь в нашей встрече. Неужели ты не допускаешь, что мужчина и женщина могут поддерживать чисто платонические отношения?

— Надо быть полной идиоткой, чтобы предположить, что мужчина, которого выставила за дверь любовница, не ухватится за любую возможность снова оказаться в ее постели.

Ответом ей была гробовая тишина на том конце провода. Она могла доказывать себе самой, что ей давно уже наплевать на чувства и действия Алана, но сейчас у нее, в который раз, упало сердце от осознания полной безысходности.

— Итак, ты даже и не собирался ее бросать. И хотел с ней переспать этой ночью. Ты не можешь этого отрицать.

— Нет, — пробормотал он. — Но в ту ночь, когда я ушел от Каролины… мы не могли больше продолжать в том же духе. Никто из нас не собирается менять свой образ жизни, и это было ясно обоим. В этом случае все было совершенно обоюдно. — Он прочистил горло. — А вчера вечером она предложила мне переспать, но я отказался. И думаю, что заслуживаю за это некоторого снисхождения. И передышки, чтобы я смог разобраться в своих чувствах.

Может, в июле или августе это и могло бы быть так, подумала Лаура. Но не сейчас.

— Значит, ты все еще хочешь Каролину, но решил принести жертву и сохранить верность мне.

— Знаешь, что я тебе скажу, Лаура? Без твоей помощи мне не справиться. Ты хочешь, чтобы я был с тобой честен. Но когда я так и делаю, ты продолжаешь юродствовать. Прошлой ночью я попросил ее уйти. Потому что хотел тебя больше.

— Меня, мой дом и детей, — поправила Лаура. — Ты хочешь своей старой размеренной жизни, а Каролину оставить в качестве подружки, раз уж не можешь оставить ее в любовницах и расстаться с ней окончательно.

— Слушай, если ты не хочешь, чтобы я с ней виделся, я больше не буду этого делать. И если ты считаешь, что я воспринимаю тебя как часть обстановки, то что, собственно, в этом плохого? Это в полной мере относится к Каролине и к кому бы то ни было еще. Я не принимаю своего решения в полном вакууме, — в отличие от тебя. И если я выбираю обстановку Лауры, а не Каролины… Прости, Лаура! — Кто-то вошел в кабинет. Она услышала голоса. — Мне нужно идти, дорогая. Нед Браун на проводе. Он хочет назначить встречу. Увидимся завтра вечером. Я заберу детей в семь.

Лаура простилась и повесила трубку. Обстановка Лауры, обстановка Каролины. Боже! И она должна слушать этот тошнотворный бред, который несет взрослый мужчина. Да, Алан не в состоянии разобраться в собственных эмоциях, точно сопляк!

Лаура отправилась в душ. Что самое противное, внутреннее чувство говорило ей, что она должна прислушаться к его словам. Что во всем этом была своя сермяжная правда. Что-то внутри ее существа словно толкало Лауру к тому, что могло оказаться полным провалом для нее и обернуться полным благополучием для детей. Да в чем, собственно, дело? Что она мечтает о прекрасном принце в облике Кевина Костнера в экзотическом сексуальном наряде? Самый лучший психолог на этой планете не сможет ей этого обеспечить. И никто не сможет помочь.

И Лаура расплакалась. Ей тридцать четыре, и она готова сдаться на милость победителя. Чтобы все в ее жизни наладилось, урегулировалось. Пора успокоиться и не ловить журавля в небе, надо беречь то, что еще осталось. Но почему у нее все идет кувырком? Она прислонилась к скользкой холодной стене и включила душ, чтобы теплые нежные струи обволокли ее спину и плечи. О Боже, как же она устала!

Лаура оделась, отвезла детей в школу и вдруг почувствовала, что у нее не хватает душевных сил, чтобы как ни в чем не бывало отправиться на работу. Она вернулась домой и позвонила в офис, сказавшись больной. Потом облачилась в пижаму, выдернула телефонный шнур из розетки и нырнула в постель.

Когда через несколько часов она проснулась, разбитая и почти не отдохнувшая, от жалости к собственной персоне не осталось и следа. Алан в самом деле пробуждал к жизни худшие черты ее натуры. Таша была права. Когда Лаура видела его, слушала его объяснения, в ней заново просыпались с таким трудом преодоленные обиды. Те черты Алана, которые до развода не более чем раздражали Лауру — его увлеченность работой, завышенная самооценка, убеждение, что он лучше, мудрее и полезнее, чем она, — сейчас приводили ее в бешенство. Она злилась на него еще до того, как он открывал рот, — и это было совершенно нелогично и бессмысленно. Или, по меньшей мере, эгоистично. Если она не может любить его так, как раньше, если хочет добиться от него невозможного, лучше поставить точку над «i» и прекратить мучения.