Мегги Леффлер - Диагноз: Любовь

— Роксана, Ди никогда не держала на тебя злости. И я уверена, что она уже простила тебя.

— Надеюсь, ты права.

Мы лежали рядом, вдыхая и выдыхая ветер. За окном колыхались ветви деревьев, с улицы доносились звуки гитары, а над нами по своему вечному кругу ходил вентилятор.

— Нет, ты не можешь, — сказала Роксана.

— Чего я не могу? — спросила я, поднимаясь на локтях.

— Остаться здесь навечно.

Я улыбнулась, памятуя о международном признании мудрости Роксаны, и погладила ее по щеке.

— О, я люблю тебя, — нежно сказала я, целуя ее в лоб.

— И я люблю тебя, — ответила Роксана, закрывая глаза.

Какое-то время я наблюдала, как она дышит. Странно, что почти пустая комната может казаться настолько наполненной…

— Не позволяй Ди хранить мою одежду после того, как я умру, — раздался вдруг голос Роксаны. Не открывая глаз, она добавила: — Я хочу, чтобы она вычистила все шкафы. Скажи ей, тебя она послушается.

— Хорошо, — ответила я, думая, как подговорю Ди вырезать по кусочку из каждого платья Роксаны…

— И ради бога, никаких стеганых одеял из кусочков вещей!

— Хорошо, — повторила я, на этот раз покорно.

Я подождала, пока она заснет, и выскользнула из спальни. Снаружи, что не могло не радовать новизной, светило солнце. Это был первый весенний день без дождя. На крыльце я нашла Ди и Алисию, которые прервали разговор, как только открылась дверь.

— Ладно, что тут у вас происходит? — спросила я, садясь на свободное место рядом с Диотимой.

— Просто я себя жалею, — всхлипнула Ди, вытирая слезы.

— О Ди… — Я обняла ее за плечи.

— Все будет хорошо. Я справлюсь, — произнесла Ди и в доказательство своей решимости громко прочистила нос. — Это же не значит, что я никогда не увижу маму…

— Да, но… тебе будет трудно до тех пор, пока ты не справишься с собой, — сказала я.

— Она приходила, — сообщила вдруг Ди. — Я имею в виду мою бабушку Хейзел. Она явилась ко мне этой ночью.

— Твоя бабушка? — спросила Алисия, поворачивая голову и в изумлении хлопая ресницами. — И что она сказала?

— Вообще-то ничего. А может, и сказала, но я ее не услышала. Она улыбалась. Они все улыбались.

— Они? — обеспокоенно повторила Алисия. — Твоя бабушка привела друзей?

— Там были мой дедушка Нельсон и мой папа.

— Дядя Гейб? — Алисия застыла. — И как он там?

Ди пожала плечами.

— Околачивается.

— Так… они выглядели счастливыми? — продолжала расспрашивать Алисия.

— Они улыбались. А еще… — Ди помедлила. — Дедушка Нельсон надел нелепый белый костюм, в котором он был похож на полковника Сандерса.

Алисия сокрушенно покачала головой, словно Ди только что сказала, что дедушка Нельсон скрипел зубами.

— Зато бабушка выглядела сногсшибательно в красном шелке. Или это просто выглядело как шелк, не имеет значения. Ткань так прекрасно развевалась.

— Никогда не думала, что после смерти я буду носить одежду, — сказала я, обнимая колени. — Я думала, что когда умираешь, то становишься частью Бога. Будто твой дух сливается с чем-то большим и ты превращаешься в частичку его света.

— Я тоже так думала, когда мне было девять лет, — отозвалась Ди, но сбить меня с толку ей не удалось. В девять лет она впервые увидела дух бабушки Хейзел. — Не знаю, может, ты и становишься частичкой света, — добавила она. — Может, ты и существуешь везде, в любой форме. Но если тебе хочется пообщаться с кем-то в этом мире, с кем-то вроде меня, тогда придется принять узнаваемую форму, ты так не думаешь?

Я медленно улыбнулась Ди и сказала, что постараюсь стать такой же беременной душой, как и она.

— Господи, Холли, не уезжай, — прошептала Ди, кладя мне голову на плечо. — Я не могу потерять вас обеих сразу — и маму, и тебя.

— Я вернусь. Обещаю, — заверила я ее. — Но мне нужно съездить домой на некоторое время. Придется забрать кое-какие коробки и помочь папе с переездом. А у Роксаны есть вы, девочки.

— Я по-настоящему рада за тебя и Мэттью, — улыбнувшись, сказала Алисия.

— Да, он действительно классный парень, — согласилась Ди. — Эй, а разве нам не следует дать обет, раз уж мы расстаемся друг с другом? Сестры Фоссиль всегда так делали.

До этого момента я и не вспоминала, что Ди в случае рождения девочки собиралась назвать ребенка Петрова. А еще я поняла, что так и не побывала на Кромвел-роуд, но это почему-то больше не имело значения.

— Правильно! — вспомнила я. — Они дали обет вписать в книгу истории имя Фоссиль, потому что это было их общее имя, и ничье больше! И это сделала Петрова, поскольку она летала на самолетах и все такое…

— Значит, мы дадим обет и Ди войдет в историю точно так же, как это сделала Петрова? — пошутила Алисия.

— Нет, нет. Только не я, — серьезно ответила Ди. — Я просто хочу быть хорошей матерью. Это будешь ты, Холли. Ты же любишь докапываться до причин.

— Нет, — запротестовала я. — Я избегаю причин и копаний. Они слишком подавляют. Я люблю людей, — сказала я, тут же вспомнив, как порой меня подавляют эти самые люди. — Зато ты подбираешь в парке чужие жвачки и пустые бутылки, чтобы донести их до мусорного бака.

— Есть еще я, — вставила Алисия.

— Но я не трогаю по-настоящему грязный мусор, — сказала Ди.

— Эй? Есть ведь еще и я, — снова подала голос Алисия. — Я собираюсь стать адвокатом… или третейским судьей.

— Ага, ну да, конечно, — не скрывая иронии, произнесла я, чем рассмешила Ди.

— Ладно, ладно. Обет, — сказала Алисия. — Наш обет будет состоять в том, что Ди станет хорошей матерью. Я стану… кем-то. Или превращусь в полное ничто. А Холли внесет свое имя в историю… — Она сделала паузу, хитро взглянув на меня, и добавила: — Как самая старая девственница на Земле.

— Больше нет! — воскликнула я, но Алисия и Ди смеялись слишком громко, чтобы меня услышать, и мне ничего больше не оставалось, кроме как присоединиться к ним.

По тротуару шел толстый почтальон с оттопыренными ушами. Он остановился и взглянул вверх, чтобы понять, откуда исходит шум. Заметив нас троих, сидящих в обнимку на крыльце, он так и застыл с письмами в руках, словно мы были тремя сиренами, околдовавшими его возле почтового ящика.

— О Боже, — произнесла Алисия.

— А знаешь, что за убийство почтальона тебя могут повесить, поскольку он разносит королевскую почту? — спросила я.

— Ну и почему этот озабоченный толстяк уставился на нас? — спросила Ди.

— Надеется, что мы лесбиянки, — сказала я.

Алисия толкнула меня через плечо Ди, и мы снова расхохотались.

Роксана умерла через три недели после крещения внука. Ди до последнего момента держала ее за руку, и, как уверял ее врач, Роксана не чувствовала никакой боли. К тому времени завершился мой контракт с Королевским госпиталем округа Гемпшир, поэтому я выехала из Парчмент-хаус, чтобы провести мои последние дни за границей в квартире на Лоррейн-авеню. Там же были и все остальные. Роксана велела мне ехать домой, но я знала, что буду жалеть, если уеду раньше, чем она покинет нас.