Николай Новиков - Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан

Бедный Ал… бедная Светлана… бедный он… бедная Лена. Зачем, зачем они встретились, обманывали друг друга, тешили себя надеждой, что это — невинный обман?

Данилов поднялся, подошел к столу, плеснул в рюмку водки, посмотрел на Светлану. Та отрицательно покачала головой. Лена тоже качнула головой, отказываясь от спиртного, но Данилов даже не посмотрел в ее сторону. Выпил, вернулся в кресло.

— Макс, это не Савин, — тихо заговорила Светлана. — Савин прятался у Ленки всю ночь. Это я ее попросила, он опасался, что его убьют. Савин — мой муж, бывший муж. И будущий муж твоей бывшей жены…

В другой ситуации эта фраза вызвала бы взрыв смеха, но сейчас никто даже не улыбнулся. Данилов уже ничему не удивлялся. Какая разница, кто чей муж? Алу это не поможет, ему тоже. Никому ничего не поможет, стоит ли тратить попусту силы?

— Не надо, Света. Я рассказал милиционерам все, как было. Оказывается, Ал уже дрался с ними и выбил зубы макаке. А другой, Шурик, кажется… сам признался, что это было задание Савина. Следствие разберется, что к чему, о чем тут говорить…

— Они не сказали, в какую больницу отвезут его?

— Нет.

— Нужно позвонить, выяснить… я хочу поехать к нему, — Светлана с трудом сдерживала подступавшие к горлу рыдания.

— И я, — тихо сказала Лена.

— А я нет. Вряд ли мы ему там нужны сегодня, — пробормотал Данилов. Он хотел еще добавить, что и они, эти женщины, ему здесь не нужны, никто не нужен, так хотелось остаться одному, забыться, хоть на несколько мгновений уйти от этого кошмара!

Не сказал — просто сил не было.

— Максим, ты все думаешь, что я… — Лена подняла голову, посмотрела на Данилова огромными черными глазами. Надежда и страх затаились в них.

— Нет, Лена, я ни о чем не думаю. Не хочу.

— Понимаешь, все это так странно, и я подумала…

— Мне это не нужно, Лена.

Она понимающе кивнула и опустила голову. И снова тревожная тишина расплывалась в комнате, холодными, скользкими щупальцами заползая в души людей.

— Макс, ты видел его рану? Нож пробил грудь? В каком месте, ты можешь показать? — тихо спросила Светлана.

— Нет, не видел. Крови было много, он сознание потерял. Хорошо, милиционеры сообразили, сразу в машину его и в больницу. Рубашку разорвали, а там все в крови… Может, глубокая царапина, а может, и хуже, пальцами же туда не полезешь… не знаю я, не знаю.

— Надо идти, — вздохнула Светлана. — Мы уже полчаса тут сидим… Страшно даже с места сдвинуться. Кажется, пока сидим, здесь, вместе, все будет хорошо, а как разбредемся… Страшно.

Звонок в дверь разрезал тишину на три части, а потом расколол ее на мелкие кусочки. Женщины разом повернули головы в сторону прихожей, а Данилов, раздраженно морщась, поднялся с кресла и пошел открывать. Кто бы там ни был — он не хотел его видеть.

И ошибся.

— Я так и думал, что все собрались у тебя и ждут моего возвращения, — пробасил Алтухов, заполняя собой почти все пространство прихожей. — Как там насчет оркестра? Можно играть туш.

Он приподнял правую руку, намереваясь поприветствовать всех присутствующих, но, морщась от боли, тут же опустил ее. Левая рука плетью висела вдоль туловища. На нем была новая красная футболка, вздувшаяся с левой стороны груди.

— Ты живой… — пробормотал Данилов, отступая в комнату. — Ал, ты живой?!

— А что, не похож на живого? Дай хоть в зеркало гляну. Что на калеку похож, это я знаю, а вот что на зомби — не думал.

У Светланы округлились глаза, мелко задрожали губы. Она привстала, но тут же без чувств рухнула в кресло.

— Ал, милый! — радостно закричала Лена и бросилась к нему.

Но Алтухов так энергично замотал головой, осторожно вытягивая вперед правую руку, что Лена замерла, будто на невидимую стену натолкнулась.

— Мы еще пообнимаемся и поцелуемся, если, конечно, Макс разрешит, но чуть попозже, ладно? — виновато сказал Алтухов. — Семь швов наложили, ко мне теперь на цыпочках подходить нужно. — Он осторожно обогнул Лену, морщась от боли, встал на колени перед Светланой, негромко позвал. — Света… Светочка…

Она открыла глаза, удивленно захлопала ресницами.

— Ал… ты вернулся?.. — Слезы потекли по ее щекам. — Ты вернулся, Ал, — как в беспамятстве повторяла она, поглаживая его светлые волосы. — Ал, я теперь никуда не отпущу тебя, слышишь? Это был такой ужас, такой ужас… — Она вздрогнула, резко выпрямила спину. — А что с тобой было? Рана серьезная?

— Была бы серьезная. Нож пробил паспорт, писательское удостоверение и записную книжку, но у меня в ней приколот большой значок, когда-то летал в Усть-Каменогорск с писательской бригадой, и там, на озере Зайсан, мне подарила его одна… ну, это неважно, дело прошлое. Я прицепил его к обложке записной книжки, там он и был. Нож наткнулся на значок и скользнул по ребрам. Семь швов наложили.

— А почему ты не в больнице?

— Я расписку им дал.

— Кому «им»? Какую расписку?

— Врачам. Хотели меня в больнице оставить на недельку, чтобы лежал там и не двигался. Ну я и написал, что за все последствия отвечаю сам и ухожу. Да ты не волнуйся, я им спасибо сказал и по двести тысяч дал хирургу и медсестре. Больше не было, только на майку и на такси осталось.

— Лежать? Неделю? — ужаснулась Светлана, вскакивая на ноги. — Так почему же ты ходишь? А ну-ка ложись на диван, немедленно! Ал, пожалуйста, ложись, я так боюсь за тебя!

Данилов не выдержал и засмеялся.

— Бесполезно, Света. Если уж он из больницы убежал, теперь его в постель не уложишь.

— Уложу! — топнула ногой Светлана.

— Только не забывай, что он ранен, — напомнил Данилов.

— Да тьфу на тебя, Макс! — сердито посмотрела на него Светлана. — С тобой опасно разговаривать. — Она осторожно помогла Алтухову подняться с колен, усадила в кресло. — Ал, я сейчас найду машину, отвезу тебя домой и уложу в постель.

— Куда — домой? А если Валя припрется из командировки? Да она изведет нас своим нытьем. Нет, Светочка, любимая моя, нам еще нужно сегодня найти квартиру.

— В таком состоянии — искать квартиру? И думать не смей! Мы поедем ко мне, я за тобой ухаживать стану.

— А потом тебя сменит Савин, когда вернется из банка, — кивнул головой Алтухов. — Из него получится отличная сиделка.

— Савин если и придет, то только затем, чтобы забрать свои вещи. Я их сама вынесу в холл. Он возьмет и уйдет. И больше никогда не вернется в эту квартиру.

— Уйдет? — усмехнулся Алтухов. — Такой он у нас банкир — широкая душа? Поневоле вспомнишь классика: «Свежо предание, а верится с трудом…»

— Можешь не верить, но это вопрос решенный, — уверенно заявила Светлана. — А вот нервничать и спорить я тебе запрещаю! Это вредно для твоего состояния.

— Ал, Светлана права. Сейчас не тот случай, когда можно спорить с женщиной, — поддержал ее Данилов. — Делай как она говорит. А если что — я перевезу тебя к себе.