Кристин Сэлингер - Семейные тайны

— Мне известны твои чувства. А теперь убери руки.

— Думаешь, можешь запугать меня? — Глория хохотнула, наступая на сестру. — Кишка тонка. Ты дашь мне все, что я потребую. Так было всегда, и так будет впредь. Заткни пасть своему поганому псу! — рявкнула она Сету, так как Глупыш уже заходился свирепым лаем и рвался с поводка. — Заткни его и лезь в машину, пока я…

Рука Сибилл непроизвольно взметнулась вверх. В ней заклокотал гнев, мышцы напряглись, и в следующую секунду Глория уже сидела на земле, недоуменно таращась на сестру.

— Залезай в свою поганую машину, — ровно произнесла Сибилл, даже не взглянув в сторону джипа, подкатившего к обочине. — Уезжай в Калифорнию или убирайся к чертям собачьим, куда душе угодно, но держись подальше от этого мальчика. И от меня. Не вмешивайся, — бросила она Филиппу, выскочившему вместе с братьями из джипа. — Садись в машину, Глория, и уезжай, пока я не отплатила тебе за все страдания, которые ты причинила Сету и мне лично. Поднимайся и уезжай. Иначе сюда явятся полицейские и арестуют тебя за то, что ты скрылась от правосудия после того, как была отпущена под залог, а мы присовокупим к этому обвинения в вымогательстве и жестоком обращении с ребенком.

Глория не шевелилась, и тогда Сибилл сама рывком поставила ее на ноги. Силы ей придала ярость.

— Садись в машину и уезжай. И впредь даже не пытайся подступиться к этому мальчику. Меня ты не обойдешь, Глория. Это я тебе обещаю.

— Да плевать мне на него. Мне просто нужны деньги.

— Уходи. Даю тебе полминуты. Дольше я не намерена сдерживать пса и Куиннов. Или ты хочешь помериться силами сразу со всеми нами?

— Глория, ты едешь или нет? — Водитель стряхнул с сигареты пепел в окно машины. — У меня нет времени торчать целый день в этом вонючем городишке.

— Да, еду. — Она тряхнула головой. — Что ж, бери его себе на здоровье. Мне он всегда доставлял одни неприятности. Я покорю Лос-Анджелес. А от тебя мне ничего не нужно.

— Вот и хорошо, — усмехнулась Сибилл. — От меня ты ничего и не получишь.

Глория села в машину, и красный спортивный автомобиль с визгом рванул с места.

— Как ты ей вмазала! — с благоговением в голосе произнес Сет. Он уже не дрожал, бледность сошла с его лица, а взгляд, обращенный к Сибилл, полнился благодарностью. — Просто сшибла с ног.

— Ты-то сам как?

— Да она даже не смотрела на меня. Глупыш искусал бы ее.

— Чудесный пес. — Глупыш прыгнул на нее, и она прижалась лицом к его теплой мохнатой шее. — Сказочный.

— Нет, ну как ты ей вмазала! — не унимался Сет. — Сибилл посадила ее на задницу, — радостно сообщил он братьям.

— Я видел. — Филипп положил ладонь ей на щеку. — Красивый был удар. Как ты себя чувствуешь?

— Я… прекрасно, — вдруг осознала Сибилл. Ни дрожи, ни тошноты, ни головной боли. — Я чувствую себя великолепно. — Она удивленно заморгала, потому что Сет вдруг прижался к ней, обхватив руками за пояс.

— Ты была великолепна. Она никогда сюда не вернется. Ты до смерти ее напугала.

Она с изумлением услышала свой звенящий смех и, нагнувшись, зарылась лицом в волосы Сета.

— Все складывается как надо.

— Поехали домой. — Филипп обнял ее за плечи. — Все едем домой.

— Он теперь несколько дней будет тарахтеть об этом случае, — сказал Филипп. — А то и несколько недель.

— Он уже смакует его на все лады. — С полным ощущением покоя Сибилл прогуливалась с Филиппом вдоль берега. Отважный Глупыш с Саймоном трусили следом. — Если верить его словам, я сделала из Глории отбивную, а Глупыш вылакал ее кровь.

— И тебе это доставляет удовольствие, судя по твоему тону.

— Я в жизни никого не ударила. Никогда не отстаивала свою позицию кулаками. Хотела бы сказать, что мстила ей за Сета, но, думаю, отчасти и за себя тоже. Она не вернется, Филипп. Она проиграла. Проиграла.

— Уверен, Сет больше ее не боится.

— Он дома. Здесь чудесно. — Она развернулась, окидывая взглядом аккуратный коттедж, потемневшие в сумерках деревья, последние блики солнца на воде. — В Нью-Йорке я часто буду вспоминать этот восхитительный уголок.

— В Нью-Йорке? Ты ведь еще не уезжаешь.

— Вообще-то я возвращаюсь сразу же после слушания на следующей неделе. — Она это твердо решила. Ей необходимо вернуться к прежней жизни. Задерживаться здесь бессмысленно. Оттягивая отъезд, она только больше запутается в своих чувствах.

— Подожди. Почему?

— У меня работа.

— А здесь ты разве не работаешь? — Откуда взялась паника? Кто дергает его за веревочки?

— У меня запланированы встречи с издателем, которые я отложила. Мне необходимо вернуться. Я не могу вечно жить в гостинице, а Сет теперь устроен.

— Но ты нужна ему. Он…

— Я буду приезжать. И, надеюсь, вы позволите ему иногда навещать меня. — Она все заранее продумала и теперь повернулась к нему с улыбкой. — Я обещала сводить его весной на «Янки».

Как будто все уже решено, осознал Филипп, пытаясь подавить панику. Как будто она уже уехала.

— Ты сказала ему об этом?

— Да. Я подумала, что должна его предупредить.

— А теперь ты предупреждаешь меня, да? — вспылил он. — Рада была с тобой познакомиться, парень.

— Извини, но я не совсем понимаю тебя.

— А нечего понимать. — Филипп отошел в сторону. Разве он не хотел вернуться к прежнему образу жизни? Сейчас ему представился прекрасный шанс. Пожелает ей удачи, попрощается, и конец всем осложнениям. — Я только об этом и мечтаю. Всегда мечтал.

— Прошу прощения?

— Мне больше ничего не надо. Нас обоих это вполне устраивает. — Он повернулся к ней, раздраженный, злой. — Верно?

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— У тебя своя жизнь, у меня своя. Мы просто плыли по течению и наконец приплыли. Пора вылезать на берег.

Нет, она определенно не понимает его.

— Допустим.

— Вот и хорошо. — Убедив себя, что такой исход его абсолютно устраивает, что он абсолютно спокоен и даже доволен, Филипп зашагал к Сибилл.

Красноватые лучи почти закатившегося солнца плясали в ее волосах, отражаясь в невероятно ясных глазах, оттеняя впадинку на шее над воротником ее блузки.

— Не пойдет, — услышал он свой голос и сразу почувствовал, как пересохло во рту.

— Не пойдет?

— Подожди минутку, всего одну минутку. — Он вновь отошел, на этот раз к самой воде и остановился там, глядя вниз, как человек, вознамерившийся нырнуть в глубокий колодец.

— А чем тебе не нравится Балтимор?

— Балтимор? У меня нет претензий к Балтимору.

— Там есть и музеи, и хорошие рестораны, и театр. Это самобытный, интересный город.

— Да, хороший город, — осторожно согласилась Сибилл.

— Разве ты не можешь работать там? Если нужно съездить в Нью-Йорк на встречу, сядешь на поезд или в автобус. Черт, да тут езды-то меньше четырех часов.