Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая

При всей своей грубости Ив не мог не заметить внезапной холодности к нему со стороны Мари. Это не могло не уязвить его самолюбия, однако он скрыл недовольство, не желая давать недругу повода радоваться его унижению, подождал, пока тот раскланяется, а потом тоже в свою очередь исчез.

Уже опускался вечер. Он направился к конюшням и приказал рабу привести свою лошадь.

Потом вспрыгнул верхом на свою лошадку и не спеша поехал по склону холма в направлении Сен-Пьера.

Он не торопился, ибо не хотел нагонять Бофора, который скакал где-то впереди по этой же дороге. Насколько с легким сердцем скрестил бы он с этим авантюристом шпагу под взглядами сотен пар глаз, настолько же не улыбалось ему сцепиться с ним в полной ночной тьме. И вовсе не из страха. Ив не был трусом, но он нуждался в огласке своих подвигов, нуждался в зрителях. Ему нравилось, когда о нем шумели, долго говорили, это поднимало его престиж. Кроме того, каким бы он ни был плутом, дрался он всегда честно, а у него были веские основания подозревать, что о Бофоре такого сказать никак нельзя.

Неспешно продвигаясь, он размышлял о том, как проведет нынешний вечер.

Он подумал, что, должно быть, Жозефина Бабен уже давно поджидает его, и подсчитал, что вот уже три дня не казал туда носа. Он как раз только успел решить, что сперва пару часов посидит в таверне «Большая Монашка Подковывает Гуся», а потом заглянет к своей сговорчивой подружке, как вдруг тишину нарушила заржавшая где-то невдалеке лошадь.

Ив инстинктивно натянул поводья и остановил лошадь, дабы получше прислушаться.

Однако, как он ни старался, ему не удалось более уловить ни единого шороха. Все это показалось Лефору тем более подозрительным, что он нисколько не сомневался, звук этот был именно лошадиным ржанием. Стало быть, где-то рядом была лошадь, а следовательно, и всадник. Но, в таком случае, как же могло произойти, что он не слышал цокота копыт по скалистой дорожке?

Поскольку он не мог вечно стоять неподвижно посреди дороги, пришлось слегка пришпорить лошадь. Однако он ни на минуту не упускал из виду ни тропу впереди, ни ее обочины. Как и большинство моряков, он обладал отличным зрением, но ночь была такая темная, что даже ему было трудно различить что бы то ни было на расстоянии более пяти шагов, кроме густой тени, отбрасываемой зарослями деревьев.

Он добрался до места, где дорога делала крутой поворот, когда услышал какой-то щелчок, распознав его сразу, не задумываясь. Это был затвор заряжаемого пистолета.

Проворный как молния, он поднялся в стременах и приготовился спрыгнуть на землю, когда вновь щелкнул курок.

Послышался шум, похожий на шум падающей водяной струи, однако выстрела, которого ждал Ив, так и не случилось.

— Тысяча чертей! — не сдержал он восклицания. — Холера тебя задуши, недоноска несчастного, даже ружья толком зарядить не можешь, это же у тебя длинный огонь вышел! Ну ничего, сейчас я тебя научу, как надо стрелять!

Тем временем он уже вытаскивал из седельных кобур два огромных пистолета, вынул из них замки и тут же немедля зарядил. Потом, спрятавшись за лошадью, заорал:

— Эй, подонок! Попробуй высунь-ка мне хоть малую толику твоего каркаса величиною с пистоль, и я всажу в него свинцовый шарик, или пусть дьявол заберет меня на этом месте!

Не успел он закончить свою речь, как щелкнул сухой выстрел. Лошадь вскочила на ноги, будто собравшись пуститься галопом, но сделала всего три шага и свалилась наземь.

— Ах ты пес поганый! — заорал он. — Не то чтобы эта кляча была такой уж драгоценной, но даже для ночного ворюги нечестно стрелять в бессловесную скотину!.. Один дюйм мяса, мессир, всего один маленький дюймик мертвечины, которая покрывает ваши кости, и, клянусь честью, я начиню ее таким количеством металла, какого за глаза хватило бы любому достойному дворянину, чтобы тут же отправиться поприветствовать Святого Петра!..

Ив довольно скоро понял, что слабый свет звезд достаточно ясно обрисовывал его тень, в то время как враг скрыт густыми лесными зарослями и совершенно невидим.

Не заботясь более о своей лошади, которую выстрел в упор почти сразил на месте, он сделал прыжок назад и тоже в свою очередь спрятался за высокими деревьями. Он держал в руках заряженные пистолеты, готовый в любую минуту открыть стрельбу, едва заметив движение, пусть бы это даже ему и померещилось.

Он полагал, что человек, который на него напал и у которого при первом выстреле случился длинный огонь, теперь уже, должно быть, успел перезарядить свои пистолеты. Так что они были более или менее на равных, у каждого по два выстрела в запасе. Однако темнота не очень-то помогает быстрой и меткой стрельбе. Теперь Ив Лефор тоже был в укрытии, вне сомнения, так же невидим, как и его противник, и, чувствуя себя в относительной безопасности, мог немного поразмыслить, ни на минуту не теряя из виду противоположную сторону дороги, где укрывался этот человек. Не оставалось никаких сомнений: то ржание, что он услышал, издала лошадь его врага. А враг — это, конечно же, Бофор! Только ни за что на свете, сам не зная почему, он не хотел открыто признавать, что подозревает именно этого авантюриста.

Он поднялся на колени, потом с осторожностью положил на землю один из своих пистолетов. Свободной рукою он зажал себе словно кляпом рот и тут вновь обрел свое цветистое красноречие, в полной уверенности, что другой благодаря его хитрой уловке, не сможет догадаться, откуда раздается голос.

— Трус проклятый, — с насмешкой проговорил он. — Не знаю, какой подонок хозяин платит тебе за работу, которую любой одноглазый или однорукий калека сделал бы в десять раз лучше тебя! Будь я генерал-лейтенантом или хотя бы капитаном, я бы приказал заковать тебя в цепи да бросить в самое мрачное подземелье форта, на самую вонючую солому, да приковать в закоулке, где побольше крыс, недоумка поганого, который убивает божьих тварей вместо всадников! Нет, клянусь честью, будь я на месте генерал-лейтенанта Мартиники, завтра же все, от Макубы до мыса Салин, услышали мой голос, ведь скотина, что вы, мессир, изволили прикончить, целясь в мой череп, то ж была лошадь самого генерала! Я просто одолжил ее на время, покататься… Не сойти мне с этого места! Ну так что, господин мерзавец, может, скажете, сколько вам заплатили за шкуру Ива Лефора? Сознайтесь, сколько же я, интересно, стою, и если цена хорошая, то не стану вас больше томить, пора мне, наверное, отправляться к праотцам, пуля меж ушей, и все дела…

Новый выстрел заглушил голос Ива. Однако бывший пират уже давно не сводил глаз с противоположной стороны дороги. Он услышал, как в нескольких шагах от него просвистела пуля. Молниеносно он направил пистолет туда, где только что вспышка нарушила ночную тьму. Крик боли сообщил ему, что выстрел попал в цель.